– Иной раз с подводой медленнее получается, – согласился Виан, доставая из переметной сумы котелок и холщовый мешочек с провиантом. – Лазаро, а тебе не тяжко? Может, и вправду я часть понесу?
– Ладно уж, – отмахнулся конек копытом. – Еще люди встречные увидят, скажут – при живой лошади на себе поклажу таскает! А тебе оно надо – лишнее любопытство людское?
Виан промолчал, разбирая снедь. В списке ее не было – съестным в дорогу парень озаботился сам, благо, по его меркам, денег у него теперь куры не клевали. Он с ходу выдал коньку щедро посоленный ржаной ломоть, но горбунок оставил вкусное на потом и отправился щипать ненавистную траву.
– Ты, – проговорил парень, – так себя ведешь, словно когда-то не был лошадью.
Конек отмолчался, только тоскливо покосился на извлекаемое из тряпицы сало. Виан огляделся в поисках дров. Невысокий взлобок, на котором они остановились, с одного края подмывала речка с прозрачной, чуть желтоватой ледяной водой. Годами речные струи подгрызали, подтачивали берег, и пару лет назад уронили-таки один из дубов, нашедших себе приют на взлобке. Теперь мертвое дерево лежало наполовину в воде, вздыбив гнутые корни, дочиста отмытые дождями и выбеленные летним солнцем. Виан наломал тех корней, нашел пару старых сухих сучьев и принялся разводить костер на подходящей песчаной проплешинке.
Конек Лазаро некоторое время наблюдал, как парень старается, затем подошел поближе.
– Подожди-ка, – сказал он.
Виан покорно отодвинулся. Горбунок сел по-собачьи и несколько мгновений смотрел на сложенные шалашиком щепки и веточки. Затем, с трудом удерживая равновесие, оторвал обе передние ноги от земли и слегка цокнул копытом о копыто. К удивлению Виана, воздух огненным плевком прочертила крупная искра, немедленно вгрызшаяся в сухую древесину.
– Вот это да! – восхитился парень. – Это ж настоящее колдовство!
– Какое колдовство? – отозвался конек. – Так, баловство детское! Ты и сам так сможешь.
– Ой ли? – усомнился Виан, но попробовать страсть как захотелось.
– Еще как ой, – решительно сказал конек. – Давай, котелок вешай, чтоб времени не терять, а потом я тебе покажу.
Вода в котелке задышала паром, стенки изнутри стали покрываться пузырьками. Виан между тем сжевал кусочек сала и сложил рядом с костром еще один «шалашик» из палочек.
– Все очень просто, – объяснил конек. – Смотри на предмет, который желаешь поджечь, и представляй себе пламя во всех подробностях, чтоб как настоящее. Как представишь – мысленно попроси у пламени помощи и пальцами щелкни, будто огнивом о кремень.
– И все? – усомнился Виан. – Ежели так все просто, так что ж люди-то мучаются – то огнивами стучат, то угли с собой возят?
– Они просто не знают. А кроме того, много людей воображением обделено. Огонь каждый день видят, а представить себе не могут.
Виан вспомнил, как получал от братьев насмешки «за воображение», и мысленно согласился. Впрочем, оказалось, что и ему не так-то просто представить пламя, чтоб было как живое, да еще и удержать этот образ перед глазами достаточно долго.
– Давай-давай, старайся, – напутствовал его конек. – В жизни пригодится.
Виан напрягся, глубоко вздохнул и задержал дыхание. От очередного щелчка с кончика указательного пальца сорвался огневой росчерк – и «учебный» костерок разом вспыхнул, взметнув вверх алые пылинки искр. Виан поспешно опрокинул его и прибил пламя палкой.
– Ты поосторожнее, – сказал горбунок, удовлетворенно ухмыляясь. – Вот видишь, получилось. Только потом поупражняйся в каком-нибудь безопасном месте, а то, не ровен час, царский терем спалишь.
– Все-таки я не понимаю, – сказал поутру Виан, собирая пожитки. – Почему люди не пользуются таким способом? Ну, не всякому бы удалось, так хоть каждому второму, или пятому, или хоть одному из деревни. Все не с трутом возиться! Я же не особенный какой.
– Ага, – согласился конек, потягиваясь на кошачий манер. – И этот единственный работал бы на всю деревню штатным Поджигалыциком! А то и на соседнюю – ежели с тамошним собратом случится чего, – и добавил, словно бы неохотно: – Да нет, Виан, таких, как ты, действительно не слишком много. Да и Храмовые ваши не одобряют, как я слышал, колдовства…
– Это они чернокнижничества не одобряют, – ответил Виан. – За него могут и на кол, и на костер! И то сказать: кто ж его любит, чернокнижничество-то, окромя самих темных магов. А добрую ворожбу – с урожаем там помощь или лекарство какое – никто не пресекает.
Конек Лазаро хмыкнул.
– Это та бабка, что возле Западных ворот живет, – добрая ворожея? Которая своих пациентов щами крапивными, киселем из плесени да заячьим пометом от всех недугов пользует?
– Ну да, ты прав, – согласился Виан, пораздумав. – Поизвилось в наших краях колдовство, и доброе, и злое.
Горбунок только фыркнул.
– Попробуй пока запомнить, – проговорил он после паузы, – нет колдовства злого и доброго, есть просто магия. Ее вообще-то в мире довольно много, и большая часть заключена в предметы или людей. И та и другая магия рано или поздно становится инструментом в чьих-то руках, а уж как ею распорядятся… Ну как тебе объяснить? Вот, к примеру, топор. Полезная вещь?
– Еще как! – согласился Виан. – Без топора-то и дом не срубишь, и дров не наколешь – так и околеешь зимой.
– А если за тот же топор схватится пьяный мужик, что на соседа хмельную обиду затаил? Или лесной тать, что одиноких проезжих в глухом месте поджидает? Вот то-то! Топор, скажешь, виноват?
– Да нет, прав ты, горбунок. Топору, ему все едино – дрова колоть или головы, его человечья рука направляет…
– Вот и с магией та же история. Придет время – поймешь.
Какое-то время шли молча, ловя то состояние в природе, когда уже светло и по дороге шагается весело, а дневное светило еще не вошло в полную силу и не стремится согнать с путника семь потов.
– Вот там, на взгорке, знаешь – что такое? – неожиданно спросил конек.
Виан посмотрел на пригорок, курчавящийся порослью, из которой кое-где проглядывали покрытые лишаями обломки каменной кладки, на подъездную дорогу, когда-то широкую и ровную, ныне же едва заметную среди кустов, переплетенных ежевикой.
– Да, пожалуй, слышал, – сказал он неуверенно. – Сказывают, это Кощеев замок был. Когда-то некромант там жил сильнейший!
– Не Кощеев, а Кошчеев, – поправил конек, явственно помрачнев. – Его владельца звали Леcк Кошч, и был он из старинного магического рода, да и сам – маг не из последних.
– А злой или добрый? – поинтересовался Виан.
– Обычный, наверное. Не злее и не добрее всякого человека. Книги писал… Это его потом Кощеем Бессмертным прозвали.
– А почему «бессмертным»?
– А потому, что все маги, что безвременной насильственной смерти избежать сумеют, живут куда дольше простых людей. Не вечно, разумеется, но для обычного селянина и шестьдесят лет – вечность. А хороший маг за это время и состариться толком не успеет.