– Тебе, может, еще и ферд-хонским соусом полить? – возмутился Лазаро. – Затем натри все тело пеплом жар-птицы.
– А при чем тогда здесь Живая и Мертвая вода?
– А они главным образом и состоят из пепла фениксового и из сушеного ядреного корня.
Все было готово: на площади прямо под стенами царских палат был возведен большой помост, а прямо перед ним поставили громадный котел. Он уже кипел, в полном соответствии с желанием государя поскорее вновь стать молодым и горячим (в переносном смысле, разумеется), а честного народа – поглазеть на любопытное зрелище. И народ не поленился встать пораньше – Виану показалось, что собрался едва ли не весь город. Государь восседал неподалеку от котла на резном престоле, ради торжественного случая вынесенном на свежий воздух и водруженном посреди помоста. Таким образом, от глаз государя не должна была укрыться ни одна деталь предполагаемого действа, а у всего честного народа появилась возможность лицезреть своего царя. По правую руку от Власа расположилась Сура, видимо помирившаяся с его величеством и теперь бросавшая неприветливые взгляды на сидевшую слева Омелию.
Принцесса лишь мельком взглянула на Виана и тут же отвела глаза, прикрыв нижнюю часть лица платком на хорнский манер. У парня, впрочем, не было ни времени, ни особого желания разглядывать кого-либо из присутствующих. То, что ему предстояло, отвлекало от любых других зрелищ.
– Ух ты, духовенство приперлось, – шепотом сообщил конек. – Заметь, только самые верхи: настоятели храмов и особо к ним приближенные. А сколько при этом храмовой стражи! Словно боятся, что на людях их непременно камнями побьют!
Храмовой стражи и вправду было немало – не меньше двух дюжин расположились рядом с верховными кесами, да и просто среди толпы то тут, то там виднелись характерные полукруглые шлемы с чеканным знаком Пастха. А вот дворцовая стража была куда малочисленнее: четверо стояли вдоль стены за спинами царя, фаворитки и принцессы, еще четверо – с краев помоста. Видимо, царский сотник доверил охрану порядка храмовникам, дабы не смущать народ избытком парней в шеломах и кольчугах.
Не обращая внимания на стражу да и на прочих присутствующих, Виан молча разглядывал котел. Из каких только закромов его достали? Из каких таких едален? Нечасто требуются медные сосуды, способные вместить человека целиком, а вот ведь все-таки отыскали где-то, не поленились. Как не ленились теперь и двое дюжих мужиков подбрасывать поленья в горящее под котлом пламя.
Некоторые религии утверждают, что после смерти те, кто вел не слишком честную и порядочную жизнь, попадут в место со множеством таких же котлов.
– Ты бы порадовался, – попытался подбодрить Виана Лазаро. – Когда еще ради тебя столько народу соберется? Да не абы какого…
– Сильно опасаюсь, что больше точно – никогда, – не оборачиваясь, тоже шепотом ответил Виан.
– Ты сделал «пилюлю», как я тебе объяснил? – посерьезнел конек.
– Угу.
– А съел ее? Учти, действовать она будет не очень долго, так что важно правильно рассчитать…
– Съел, съел. Минут пять назад.
– А пеплом натерся?
– Натерся. Нечто не видно?
– А у тебя рожа сейчас так и так серая.
– Лазаро? Ты уверен, что это поможет?
– Уверен, – сообщил конек после некоторой паузы, показавшейся Виану подозрительной. – Ты меня уже седьмой раз спрашиваешь.
– Ты бы на моем месте и семьдесят седьмой спросил. А что, и больно не будет?
– Вот этого, извини, обещать не могу.
– Лазаро, а может, попробовать портал навесить так, чтобы в котел прыгнуть, а потом очутиться в другом месте. А после – обратно?
– Я думал над этим… Увидят твой фокус, так что не ровен час на костер сразу отволокут и припекут уже всерьез.
– Да и так все серьезней некуда…
– А что эта… это животное тут делает? – поинтересовался государь Влас.
– Не так уж много в этой жизни у меня близких, – отозвался Виан, – так дозволь, чтоб мой конек-горбунок со мной побыл до моего смертного часа.
Некоторое время царь о чем-то переговаривался с Сурой и стоявшим позади престола Селиваном. Рожа у Селивана, как заметил Виан, хоть он и смотрел главным образом на котлы, была недовольная. И стала еще недовольнее, когда государь милостиво кивнул конюху:
– Дозволяю.
Кто-то сообразительный понял, что сварится Виан заживо или нет – вылезать из котла по крутым медным бокам непросто, даже если там и нет никакого кипятка. И этот умный незнакомец приставил к котлу Устройство наподобие колодезного «журавлика». На конце «журавлика» вместо ведра была приспособлена широкая ременная петля – хоть вставай на нее ногами, хоть садись, а тебя тем временем и в кипяток обмакнут, и назад вытащат. Если останется что…
От котла валил пар, особенно густой в прохладном осеннем воздухе. Пахло какими-то травами, которые зачем-то плавали в котле. Стараясь не глядеть ни на царя, ни на принцессу, Виан быстро разделся до исподнего и встал ногами на петлю, крепко стиснув ладонями веревку, на которой эта петля привешивалась к «шее журавлика».
– На-ко вот, – сказал один из костровых мужиков, – обвяжи-ка руки вервием. А то не ровен час пальцы разожмешь да свалишься.
Виан молча безучастно кивнул, позволив обвязать себе кисти рук вместе с веревкой куском пеньки.
– А то потом из котла вареную человечину кусками ловить… – добавил мужик. – Гадость какая!
Деревянный «журавлик» скрипнул, поворачиваясь. Виан услышал, как за его спиной кто-то из женщин сдавленно и жалостливо пискнул, а затем петля пошла вниз, навстречу пузырящейся поверхности. Простые и вовсе не жестокие мужики, что управляли подъемным механизмом, совсем не собирались продлевать Виановы мучения, погружая парня в кипяток постепенно.
Больно было.
Площадь замерла. Сура хлопала широко открытыми остекленевшими глазами. Омелия сжалась в кресле, закрыв лицо платком. Царь смотрел спокойно и словно бы с легким одобрением, Селиван из-за его спины – с очевидным злорадством. Остальной же люд – от побирушек и лоточников до стражи и духовенства – просто смотрел, боясь пропустить что-нибудь в столь захватывающем зрелище, о котором можно будет и десять лет спустя рассказывать детям и заезжей деревенской родне. Замерли с разинутыми ртами даже костровые.
Только двое мужиков знай себе тянули и дергали за веревку, и «журавлик», протяжно скрипя в наступившей тишине, покорно кивал и поворачивался. Вот он поднялся и повернулся еще раз, уронив на помост нечто мокрое и исходящее паром.
Казалось, весь Тищебор застыл в ожидании, что же будет дальше. И в этой напряженной тишине пенька, связывавшая Виану руки, неожиданно порвалась и упала.
– Дайте что-нибудь накинуть. А то застыну на ветру, после кипятка-то, – проговорил Виан, выпрямляясь.