— А что за место-то? — зачарованно поинтересовался Итакий, все время рассказа поглядывая на меня.
— Так если б мы знали! — подпустив горечи в слова, сказала я. — Бабка-то померла, подробностей не рассказала… Может, вы чего знаете? Недалеко же до озера отсюда.
— Да, ваша правда, бают про Черное озеро чушь всякую. Ездит-то туда мало кто, да и мало ли чего после браги примерещится. Рассказывали, что там и вода, бывает, кипит, и рыбы ходят, только что чарку у рыбаков не просят. Ну да мало ли чего рассказывают… — Тысячник взгрустнул, а затем задал практичный вопрос: — А что за наследство, стоит ли того?
— Стоит, стоит, — заверил Лотан. — Там и книги колдовские, и зубы драконовы, и даже знаменитое квадратное яйцо птицы Уых… Говорят. Наследство-то откроется лишь законной владелице!
Перед моим мысленным взором пронеслась картина, как моя гипотетическая бабка вырывает зубы у Зеона, сидящего в стоматологическом кресле, и складывает их в резной ларчик. Я ужаснулась.
Лотан же перевел разговор на другую тему.
— Не надоело вам воевать? — поинтересовался он.
Итакий задумчиво оперся о борт и посмотрел вперед, туда, где уже отчетливо видны были укрепления Илинеона.
— Как вам сказать, сударь, — отозвался он. — С одной стороны, молодежи пар спустить — дело хорошее, они потом весь год спокойно работают, дурью не маются. Да и среди тех, кто постарше, есть немало любителей мечами помахать. Но в целом, конечно, надоело. Ей-богу, нашлось бы чем заняться… Ну да ладно, авось в этот раз мы их так взгреем, что всю дурь повышибем. Впрочем, мы это последние десять лет сделать собираемся…
И он надолго замолчал.
Лотан какое-то время, почесывая подбородок, ждал продолжения. Я прошла дальше на нос и, присоединившись к Нашке и Кро, стала разглядывать вражескую цитадель.
Место исторической битвы выглядело живописно. Я даже подумала, что нашим историкам, ковыряющимся со всякими ржавыми железками в осыпавшихся оборонительных валах былых крепостей, было бы полезно взглянуть на это.
Крепость стояла мрачным монолитом, слегка расцвеченным несколькими пестрыми флагами, трепетавшими над башнями стены и над собственно цитаделью, разместившейся в центральной части города. Сие мрачное сооружение, отстроенное из какого-то темно-серого камня, с узкими окнами-бойницами и зубчатым парапетом вокруг смотровой площадки, на мой взгляд, как нельзя лучше подходило в качестве пристанища врага. На роль какового, надо полагать, в данный момент претендовал местный князь. Рассмотреть, есть ли кто на смотровой площадке цитадели, было невозможно, зато по ходам стен сновало множество народа: одни посматривали вниз, на осаждающих, что-то кричали, бросались камнями или пускали стрелы, другие бегали поодиночке и кучками, на первый взгляд без видимой цели, но я предположила, что цель есть.
Лагерь осаждающих раскинулся на берегу реки и окружающих Илинеон пологих холмах. На возвышенных местах пестрели шатры, полоскались на ветру знамена, маршировали одни подразделения, отдыхали на травке другие, дымило что-то вроде полевых кухонь, возле которых околачивались компании собак. Какие-то отряды воинов готовились к штурму, но как-то неторопливо, спустя рукава. «Впрочем, — подумала я, — может, так и должно быть?».Еще один отряд разворачивал громоздкую деревянную баллисту. Ближе к нам, на самом берегу, лежали вытянутые из воды еще четыре галеры наподобие нашей и несколько суденышек поменьше. Над всей этой живописной картиной носились вопли команд, другие вопли, вполне нецензурные, лай, ржание коней и лязг металла.
Критически все это рассмотрев, я к моменту, когда наше судно ткнулось форштевнем в песок, пришла к выводу, что картина эта вполне может считаться эпической и была бы достойна запечатления на холсте. И тут же обнаружила художника: тот, установив мольберт на баке одной из галер, орудовал кистями явно с большим энтузиазмом, нежели воины шли на штурм.
Мы покинули корабль одними из последних. За нашей спиной бригада молодцев, побросав мечи и шлемы, выкатывала из трюма какие-то бочки, которые явно уже дожидалась стоящая на берегу повозка, запряженная парой странных гибридов тапира и ламы размером с хорошего быка. Мы мельком успели увидеть Итакия, отдающего какие-то распоряжения, а затем к нам подбежал адъютант, отсалютовал и вызвался показать дорогу к шатру, выделенному нам специально, как консультантам из самого Нидхегова града. День клонился к вечеру, и мы не имели ничего против ночевки в укрепленном дружественном нам военном лагере. Поэтому Лотан, напустив на себя достоинства и важности, величественно проговорил:
— Веди!
По пути Наташа смотрела на разгул военщины с нескрываемым презрением, Кро — с восторгом, искренним, но бессодержательным. Лотан взялся изображать важную персону, поэтому на роль любопытствующей осталась я. Адъютант оказался на поверку человеком общительным, а к тому же обрадовался, что может просветить свежего непосвященного слушателя.
— Давно пора эту дурацкую крепость взять! — с жаром объяснял он свою гражданскую позицию. — А то уж десятый год все одно и то же! Они же совсем зарвались, илинеонцы эти, знаешь, сколько они за шерсть да за сало на ярмарке ломят?! Мы, говорят, победители, нам и решать. Нет, надо покончить с этим. Взять их да все сало отобрать! В счет всей предыдущей обдираловки…
При взгляде вблизи начали проявляться некоторые детали организации лагеря. Выяснилось, что часть не занятых штурмом воинов валялись на травке и потягивали какой‑то напиток, которым тут же и торговал в разлив из большой бочки на колесах лысоватый щупленький человечек. Самые сообразительные озаботились соломинками и попивали неведомое пойло с максимальным комфортом, обмениваясь с соседями замечаниями относительно действий нападающих и обороняющихся. Среди воинов с мечами и в доспехах наличествовало некоторое количество вполне гражданских местных жителей, пришедших, как объяснил адъютант Итакия, из соседних деревень «посмотреть на войну».
Далее мне на глаза попался нескладный юноша, вооружившийся банками с белой и красной краской и самозабвенно малевавший ими на камнях, грубо обточенных до приблизительно шарообразной формы.
На мой вопрос адъютант ответил, что молодой человек расписывает снаряды для баллисты.
— Они, ядра эти то есть, теперь не только разрушают постройки врага, но и его боевой дух. И балда этот опять же при деле.
На некоторых ядрах, сохнущих в сторонке, была намалевана страшная харя с высунутым языком. Другие украшали письменные послания уже знакомого мне стиля да и содержания — судя по всему, местные ругательства разнообразием не отличались.
К моменту, когда мы дошли до шатров, обозначилось какое-то новое движение. Выразилось оно в том, что на стене осажденного города появился некий человек с флагами в двух руках и замахал ими. Эта демонстрация вызвала живейшие дискуссии среди военных чинов старше десятника. На мгновение появился Итакий, перекинулся несколькими словами с двумя-тремя людьми и поспешно удалился. А от группы командиров отделился один, тоже вооруженный флагами, и начал ими размахивать.