— Это какие?
— Во-первых, допустил неплановый перерасход энергии на зимних учениях…
— А вам жалко, что ли! Он после учений сразу подзарядился! — зашумели парни.
— Затем, поднял руку на старшего по званию…
— Да он сам виноват, Филиппок этот! Раз судья — так суди, нефига клешнями махать!
— Кстати, он сообщает, что Маргус уделяет недостаточно внимания изучению идейного наследия классиков марксизма-ленинизма…
— Не, ну это ваще! — возмутился Пашка Клешневич. — Знаете, как оно было?! Короче, был у нас тогда семинар по истории партии. И Филиппов… Ну ладно, майор Филиппов говорит Марику: «Расскажи биографии Маркса и Энгельса». Ну, Марик все рассказал — слово в слово, по учебнику, еще из энциклопедии тоже — ну, вы ж его знаете. А Филипп докопался: «А вот скажите, где находится могила Фридриха Энгельса?». Ну, Марик и говорит: так мол, и так, нету у Энгельса могилы. Его тело, согласно завещанию, кремировали. Ну, сожгли, значит. Пепел насыпали в такую урну, а потом эту урну утопили. В Северном море. А Филипп: неправильно! Марик: нет, правильно — том такой-то, страница такая-то. А Фил опять: неправильно! Не утопили! Марик: а что сделали? А Фил: не утопили! А (тут Пашка невольно придал своему лицу благоговейное выражение) погрузили в море!
— А какая разница? — пожал плечами профессор.
— Ну так и Марик ему то же самое сказал!
— Гм! — смутился Дмитрий Олегович. — Да. Ладно, оставим это. Но вот то, что он совершил самовольную отлучку — это вы как объясните?
— Ну ни фига себе! — возмущенно опешили парни. — Какая падла вложила?!
— Ребята, ребята, успокойтесь! — вскинул руки профессор. — Никто его за это наказывать не собирается, уверяю вас. Но мне необходимо разобраться, как он мог совершить такой поступок? Ведь он знал, что это — нарушение дисциплины. А совершить нарушение — он просто не мог, это заложено в его базовой программе, понимаете? А он совершил…
— Ну, вы, Дмитрий Олегович, сами не знаете, чего хотите, — дерзко хмыкнул Мания. — Я помню, вы говорили в прошлый раз: «Хотим узнать, сможет ли он правильно оценивать обстановку и самостоятельно принимать решения». Ну вот, он и принял решение — убедиться, что с девушкой все в порядке. Так что вы хотите? Все получилось!
— А в самом деле, — снял очки профессор. — Я как-то сразу и не подумал… Это же… Эпохальное событие, ребята — машина проявила осознанную волю! Вы хоть понимаете это?!
— А то… — приосанились парни. — Это вам, ученым, все двадцать раз объяснять надо…
— Невероятно… — схватился за голову Дмитрий Олегович. — Просто в голове не укладывается.
— А чего такого? — авторитетно заявил Алексеев. — Рязанские девчонки и не на такое способны…
— Что хоть за девушка? — заинтересовался вдруг профессор.
— Вот такая девчонка! Радиоинститут заканчивает, отличница — вот бы вам такую в вашу контору!
— Мы пошлем запрос, обязательно… Как ее зовут?
— Лили Марлен! — хором ответили парни.
В опустевшую наполовину бытовку пробрался Колдин с газетным свертком в руках.
— Мужики, — обратился он к присутствующим. — Пожалуйста, свалите на две минуты, ладно? Мне Марику два слова сказать надо…
— Чего это мы сваливать будем? — возмутились парни. — Хочешь — говори, кто не дает…
— Ну, будьте вы людьми! — взмолился Колдин. — Раз в жизни человек просит — трудно вам, что ли?
Поворчали, но вышли.
— Марик, — подсел Колдин к носилкам, — ты меня слышишь?
— Слышу, — негромко прохрипел Маргус. — Правда, не очень хорошо…
— Короче, это… — замялся Колдин, густо краснея. — Это я у тебя тогда тельник скоммуниздил. Ты извини, ладно? Вот, возьми, — подсунул он газетный сверток под правую, уцелевшую руку Маргуса. — Новый совсем, и размер как раз твой…
Ауриньш странно заскрипел. Колдин сначала испугался, но вскоре понял: киборг впервые в жизни попробовал засмеяться.
— Сергей, я не понял, — скрипнул он. — За тельняшку спасибо, но ты уже четвертый, кто мне ее приносит. И все говорят то же самое. Вон, в чемодане уже три штуки лежат, посмотри…
— Ну ни фига себе, — опешил Цунь. — а еще кто притащил?
— Да со всех групп. Доц принес, Дик, Вольф… Ты правда тогда ее взял?
— Да нет же!.. — досадливо фыркнул Колдин. — Размер-то смотри какой, куда мне такую? Просто подумал: уедешь сейчас, и будешь о нас плохо думать. Ну и вот…
— Серега, спасибо, — Маргус с усилием шевельнул кистью, тронул его ладонь. — Я не буду плохо думать. Я буду… хорошо вас вспоминать.
— Ага! Как мы с тобой очко драили! — оживился было Колдин, но, услышав позади шаги, обернулся: — Вам чего?
Довольно бесцеремонно в бытовку вошли четверо молодых мужиков «лаборантско-эмэнэсного» вида: джинсы под синими халатами, модные очки, пижонские бородки. Они несли объемистый прямоугольный пластиковый контейнер защитного цвета с непонятной маркировкой.
— Ставь! — распорядился один из них, самый тщедушный.
«Эмэнэсы» с грохотом брякнули контейнер у носилок.
— М-да, лихо они его, — оценил тщедушный, бросив скучающий взгляд на Маргуса. — Интересно, десантную наколку они ему сделать не додумались?
Остальные глуповато заржали.
— Ну что — укладываем? — тщедушный щелкнул хомутами, откинул крышку контейнера. Обнажилось пенопластовое дно с резиновыми лентами-фиксаторами.
— Слышь, солдатик, — лениво обратился он к Колдину, — сгоняй, шефа нашего кликни — где он там…
— Вы что… — осип вдруг Колдин, — в этом цинке его везти собрались?
— Нет, сейчас его запеленаем, и в колясочке повезем: агу-агу… — опрометчиво повернувшись к Колдину тылом, он наклонился к Маргусу, глумливо изображая «козу» холеными пальцами.
И полетел в угол от яростного японского пенделя с гордым названием «мае-гери». А не будь дурак, не компенсируй свои скромные научные заслуги панибратским обращением со сложным оборудованием — это чревато.
— Ты чего, солдатик?! — вскочил он, держась за копчик. — С катушек съехал?!
— А ты фигли?! — свирепо сжал кулаки Колдин. — Думаешь, раз он пошевелиться не может, так и издеваться можно?!
— Ребята, ребята, что случилось? — возник в бытовке прибежавший на шум профессор. За его спиной толпились курсанты.
— А чего они!.. — в горле у Колдина предательски заскребло. — Приволокли ящик какой-то. Как для манекена какого все равно…
— Ребята, оставьте контейнер, — быстро врубился в обстановку профессор, — повезем на носилках, беритесь…
— Не надо! — непримиримо отодвинул «эмэнэса» Колдин. — Пусть ящики свои таскают, Марика мы сами отнесем. Куда, скажите…