— А почему мы тебя не видим?
— Может, вы слепые?
— Нет.
Возникшую неловкую паузу заполнило причмокивание завладевшего кувшином с вином черта, пытающегося утопить сомнения в его содержимом. Остальные замерли, настороженно сканируя окрестности взглядами. Первоначальное предположение о том, что голос принадлежит кому-то, скрывающемуся в ветвях ближайшего дерева, не подтвердилось, поскольку назвать десяток оставшихся на них листьев густой кроной можно лишь, в шутку и укрыться за ними сможет разве что воробей или человек-невидимка. Вторая версия кажется мне более вероятной, чем разговаривающий рокочущим басом воробей.
— А я, кажется, что-то вижу, — неуверенно произнес Дон Кихот, подслеповато щуря глаза из-под поднятого забрала. — Вон пенек трухлявый из кустов глазами так и сверкает.
— Сам ты пенек, — обиделся невидимый собеседник. — Я еще полон сил и энергии.
— Ох, прошу прощения, — поспешил извиниться осознавший свою ошибку идальго Ламанчский. — Обознался.
— Так и быть, прощаю. И даже награжу по-царски.
— Совсем другой коленкор, — обрадовался черт. Кувшин, булькнув остатками своего содержимого, вернулся на стол, и рогатое создание, в предвкушении даров потирая руки, поинтересовалось: — И где они зарыты?
— Ну… — растерялся наш невидимый собеседник. Видимо, раньше ему не доводилось встречаться с представителями нечистого племени, и он не ожидал подобной наглости.
— Только не говори мне, что ты свои сокровища в швейцарском банке хранишь.
— А…
— Это даже лучше, — обрадовался черт, — Выпишешь чек и все дела… а то сейчас нам не с руки нести с собой кучи драгоценностей.
— Каких драгоценностей? — удивился собеседник.
— Которыми ты собирался нас по-царски наградить.
— Черт, помолчи немного, — ухватив рогатого за хвост, прикрикнул я на него. — Дай человеку договорить… Прошу, продолжайте.
— Я приоткрою пред вами завесу будущего.
— У тебя есть машина времени и ты дашь нам прокатиться на ней? — тотчас выдал свою версию черт, покосившись на меня невинным взором лукавых глаз.
— Э… Так вы будете слушать предсказания или нет? — обиделся невидимый собеседник. — Я великий предсказатель.
— И что?
— А то, что у меня множество важных дел, и если я буду на всех отвлекаться…
Что произойдет в этом случае, невидимый собеседник сообщить не успел.
Монотонное дыхание океана и шелест листвы расколол дикий гневный вопль, донесшийся с небес. Мы как один запрокинули головы в его направлении. Подкрашенный багровыми сполохами уходящего за горизонт солнца антимагический барьер зловеще мерцал, напоминая о потере Летучего Корабля.
Вопль повторился, и на темной поверхности барьера вспыхнула яркая точка, от которой побежали расходящиеся круги, словно от брошенного в озеро камня. Вслед за вспышкой в третий раз раздался вопль, но на этот раз он был скорее испуганным, нежели гневным. Затем до нашего слуха долетели громкий всплеск упавшего в воду тела и гневные крики, по которым мы смогли определить не только принадлежность кричавшего к прекрасной половине человечества, но и явно родственное славянам происхождение. Хотя ни одного из достигнувших моего слуха слов вы при всем желании не найдете в толковом или орфографическом словаре. Это устное народное творчество, передаваемое из поколения в поколение.
Не успел я сделать и двух шагов в направлении упавшей в океан женщины, как предсказатель произнес:
— Упадешь!
Обернувшись, чтобы попросить его не каркать под руку, я споткнулся о присыпанный палыми листьями корень и, хватая руками воздух, рухнул оземь. Меч-кладенец чувствительно шлепнул меня пониже поясницы.
— Ой!
— А я предупреждал…
Следующий за мной по пятам Добрыня нагнулся и подхватил меня под мышки.
— Ай! — Вес железных доспехов Дон Кихота своей инертностью не позволил последнему достаточно быстро остановить стремительное движение, и он налетел на Добрыню, сбив его с ног, а сам, проложив в кустарнике просеку, скатился в овраг.
Пока Леля с Ливией помогали нам подняться на ноги делом, а Яга и черт советами, причина спешить на помощь отпала сама собой.
Роняя на землю капли воды, к поляне подлетела крупная птица, с трудом переносящая свое тело с ветки на ветку. Она спланировала над нашими головами и села на край стола.
— Кыш! Кыш! — возмутился невидимый провидец.
— Хам! — парировала новоприбывшая, презрительно скривив посиневшие от мороза губы. Если не обращать внимания на женскую голову, то индюк индюком, а гонору-то… вагон и маленькая тележка. Перья топорщатся во все стороны. Женственное личико побледнело, лишь гневные малиновые пятна проступили на округлых щечках да сверкают темные глаза, придавая внешности сходство с куклой.
— А чего ты приперлась? — поинтересовался невидимка.
— Тебя забыла спросить…
— Вали отсюда, нечего тебе здесь делать.
— Сам дурак!
— Курица!
— Бездарь и невежда!
Пока они таким образом препирались, я поднялся на ноги. И, потирая пострадавшую от знакомства с коленом Добрыни поясницу, пошел помогать Дон Кихоту. Идальго умудрился отыскать на дне крохотного оврага кроличью нору и, провалившись в нее рукой, застрять там.
Когда мы наконец-то совместными усилиями вытащили эту самую руку, то нашим глазам предстал зажатый в ней странный круглый предмет на длинной цепочке.
— Что это? — поинтересовалась Леля.
— Там было, — ответил благородный идальго, поднеся извлеченный из норы предмет к глазам. — Кажется, серебряный.
— Это карманные часы, — опознала Ливия, нажав на выступающую из блестящего бока кнопку.
С мелодичным звоном крышка часов поднялась, явив пустой циферблат и медленно ползущую минутную стрелку.
— Откуда они взялись? — удивилась Леля.
— Из норы, — ответил Дон Кихот, с готовностью демонстрируя свою находку всем желающим.
В этот момент стрелка со щелчком приняла вертикальное положение, и вслед за этим часы принялись отбивать время громким боем.
От неожиданности рука благородного идальго Ламанчского разжалась, и часы, сверкнув серебряным хвостом цепочки, упали на землю в считанных сантиметрах от развороченного входа в кроличью нору.
— Опаздываю! — истерически пропищали в ее глубине, и из темного провала показалась кроличья морда с дергающимися из стороны в сторону ушами и безумно выпученными бусинками глаз. Ухватив отбивающие время часы лапкой, говорящий кролик рванул прочь.
— Кстати, о картах, — встрепенулся черт, достав затертую колоду с огромным трефовым тузом на лицевой стороне и красной цифрой «36» в уголке. — Может, сыграем?