Book.

— И что ты от меня хочешь, Афраний?

— Твои люди будут отныне следить за домом Туррибия, и как только эта женщина появится там, ты немедленно известишь меня.

— Зачем?

— А вот это уже не твоего ума дело.

— Но я хочу знать, кому теперь принадлежит этот дом, — рассердился Дидий.

— Его купил дукс Сар.

Из разговора с префектом Рима Дидий почерпнул массу интересных сведений, на обдумывание которых у него ушел целый день. Выводы, к которым он пришел, оказались нелестными как для Афрания, так и для окружающих префекта лиц. Эти люди, похоже, окончательно запутались в сетях собственных интриг. Они не верили друг другу и имели к этому веские основания. Епископ Викентий пытался замести следы. Орест рвался к власти, но всерьез опасался своего союзника дукса Сара. А орудием своих грязных дел они почему-то решили сделать Дидия, считая его человеком слабохарактерным и податливым на угрозы. Отчасти их расчеты были верны. Дидий действительно старался избегать лишних волнений, которые плохо действовали на его пищеварение. Но это вовсе не означало, что он готов стать пешкой в чужой игре. Афраний вообразил, что ему удалось запугать старого друга, но это было ошибочное впечатление. Конечно, Дидий пуглив и ленив, но и у него могут прорезаться зубы, когда речь зайдет о жизни и смерти. Ничего, комит финансов еще удивит как своих врагов, так и друзей. Дайте срок.

После свадьбы Ратмира и дочери Антемия на империю, казалось, снизошла благодать. Префект Галлии обосновался в Арле и шаг за шагом стал теснить Эгидия, не желавшего смириться с судьбой. Никто в Риме не сомневался, что упорный Ратмир рано или поздно вернет отпавшие провинции под руку божественного Антемия. А рождение Алипией внука императора и вовсе положило конец всем слухам, поскольку именно этого младенца Антемий объявил своим наследником, обездолив тем самым своих сыновей. Многим, в том числе и Дидию, этот шаг императора показался странным. Нельзя сказать, что римляне души не чаяли в высокородном Маркиане, человеке не шибко умном и склонном к загулам, но все-таки многие считали, что именно этот смазливый молодой человек займет в свой срок место отца.

— Ты не прав, Дидий, — покачал седеющей головой сенатор Скрибоний. — Дело ведь не в Маркиане, а в тех людях, что стоят за его спиной. Что же касается божественного Антемия, то он не о внуке хлопочет, а о самом себе. Если бы Антемий назвал своим преемником тридцатилетнего Маркиана, то срок его правления, а возможно, и жизни мог бы сильно сократиться. Обязательно нашлись бы доброхоты, которые помогли бы императору умереть. А в данном случае смерть Антемия не выгодна никому, поскольку в этом случае императором становится божественный Константин, семи месяцев от роду. И уж конечно, Ратмир никому не позволит вырвать власть у своего сына.

— А почему бы в таком случае самому префекту Галлии не поторопить судьбу?

— Зачем ему это? — пожал плечами Скрибоний. — Он и так практически стал соправителем императора. По слухам, судьба сиятельного Ореста уже решена. Ни сегодня, так завтра его отправят в изгнание.

— А как же дукс Сар? — не согласился с гостем Дидий.

— А ты давно видел своего соседа?

— Я его вообще не видел, — усмехнулся комит. — В своем новом доме он так ни разу и не появился.

— А в этом доме ничего странного не происходит?

— Ничего, — буркнул Дидий. — По-моему, там вообще никто не живет.

Дался им этот дом! Хватит того, что высокородный Дидий уже однажды едва не расстался там с жизнью, когда Орест вздумал поохотиться за Ратмиром. Потом Афраний тянул свои ручонки к горлу комита финансов, грозя ему карами небесными, если тот откажется участвовать в его новых безумных затеях. А ведь Дидий хочет только одного — покоя. Так же, впрочем, как и подавляющее большинство жителей Вечного Города.

— Странно, а мне почудилось какое-то движение в усадьбе, когда я подъезжал к твоему дому.

— Почудилось, говоришь, — рассердился Дидий. — Ну, тогда пойдем.

— Куда пойдем? — не понял гость.

— В логово демонов! — зловеще просипел комит, которому вино ударило в голову. — Я покажу тебе ад, высокородный Скрибоний.

Вряд ли пучеглазый сенатор рискнул бы отправиться в столь жуткое место, будучи в трезвом виде, но, к сожалению, он тоже был пьян. Причем еще сильнее, чем Дидий. Оба они слишком увлеклись аквитанским вином, только вчера присланным рексом Эврихом своему другу высокородному Дидию.

— Хотелось бы мне знать, чем ты так угодил верховному вождю готов, — задумчиво проговорил Скрибоний, с трудом обретая утерянное равновесие.

— Я отослал ему своего повара, — печально вздохнул Дидий. — А он в ответ одарил меня пятью огромными кувшинами отличного вина. К сожалению, один кувшин разбился при перевозке. Зато остальные к твоим услугам, сенатор.

Похоже, Скрибоний решил, что отверстие в полу приведет его не ад, а в винный погреб. Во всяком случае, он решительно шагнул вниз по лестнице, не дожидаясь хозяина. Дидию ничего другого не оставалось, как последовать за гостем. Лестница вывела пьяных искателей приключений в мрачный коридор с покрытыми плесенью стенами, в котором Дидию уже довелось побывать однажды. Скрибоний болтал без умолку, уверенно продвигаясь вперед, словно ждал от этой прогулки новых и приятных впечатлений. Зато Дидию вдруг стало не по себе. Хмель потихоньку улетучивался из его головы, опьянение проходило, и комит финансов уже пожалел, что столь опрометчиво сунулся в место, от которого нормальному человеку следовало держаться подальше. В довершение всех бед Дидий заблудился. По его расчетам, они уже давно должны были достигнуть двери, ведущей в подвал дома Туррибия. Но дверь куда-то исчезла, а впереди вдруг возникла темная дыра, дохнувшая в лицо комита тленом и смертью. Факел в руке Дидия вдруг задымил и стал с шипением гаснуть. Подземелье медленно погружалось во тьму. Патрикий почувствовал легкую дрожь в коленях и прислонился к стене.

— Где твои демоны? — в голосе Скрибония впервые за время путешествия прозвучало беспокойство.

— Тихо, — шикнул в его сторону Дидий и первым полез в дыру, пугающую своей непредсказуемостью.

Собственно, иного выхода из трудного положения у комита финансов просто не было. Факел почти погас, и Дидий не был уверен, что сумеет найти дорогу домой в полной темноте. Ему вдруг пришло в голову, что он свернул не туда, куда следовало, и теперь ему ничего другого не остается, как искать спасение впереди, надеясь теперь уже просто на чудо. И чудо случилось, хотя большого облегчения оно Дидию не принесло. Он вдруг услышал голоса, но не смог определить, кому они принадлежат — людям или демонам. Дабы не привлекать к себе внимание ни тех, ни других, он бросил факел на землю и наступил на него ногой.

— Тише! — прошипел Дидий в ухо рассерженного сенатора. — Мы у цели.

Сделав с десяток шагов, комит увидел свет. Но отнюдь не возликовал душою по этому поводу. Если бы у Дидия была хотя бы малейшая возможность отступить, он сделал бы это не задумываясь, но, к сожалению, обстоятельства складывались не в его пользу. И пока комит финансов мучительно размышлял над создавшимся положением, пучеглазый сенатор взял инициативу в свои руки. Это он первым обнаружил огромный зал, где вершилось нечто ужасное, и он же зажал рукой рот Дидию, когда тот едва не закричал от ужаса при виде жуткого зрелища. Комиту финансов в этот миг показалось, что он попал в ад, куда столь неосторожно стремился. А что еще мог подумать благочестивый христианин при виде жутких личин, круживших возле огня. Этот огонь горел в большой медной чаше. Еще четыре такие чаши, но меньших размеров, стояли по углам. Света было вполне достаточно, чтобы оценить весь ужас происходящего. Демоны собирались зажарить несчастного младенца, во всяком случае, один из них именно в этот момент поднес ребенка к огню. И довольно долго держал его над полыхающей чашей. У Дидия сжалось сердце в ожидании детского крика, но младенец только дрыгал розовыми ножками и издавал при этом звуки, очень похожие на обычное гуканье. Казалось, он не чувствовал жара адского пламени и даже испытывал удовольствие от процедуры, которой подвергли его демоны. Потом младенца поместили в золотую купель, наполненную водой. Во всяком случае, Дидий хорошо видел брызги, полетевшие в разные стороны во время погружения. Вода почему-то понравилась младенцу в гораздо меньшей степени, чем огонь, он издал протестующий крик, сменившийся бульканьем. Похоже, ребенка, не сгоревшего в огне, решили утопить. Во всяком случае, демон, облаченный в белые одежды, держал его в купели так долго, что у Дидия волосы зашевелились на голове от предчувствия беды. А потом грянул гром, точнее, ударили барабаны, причем так громко, что у комита заложило уши, а следом загнусавили рожки и затрубили трубы. Демон в белом вытащил младенца из купели и высоко вскинул его над головой. Ребенок был жив. Дидий не верил собственным глазам. Такого просто не могло быть. Младенец должен был сгореть, утонуть или просто умереть от дикого шума, стоящего вокруг, но он продолжал шевелить розовыми ножками, словно собрался идти по воздуху, как по тверди. Гром барабанов и завывание труб вдруг оборвались, и в наступившей звенящей тишине зазвучал уверенный мужской голос. Дидий без труда определил, что демон в белом говорит по-венедски, но его познаний в этом языке не хватило, чтобы понять смысл чужой речи. Комита финансов охватил дикий ужас, и он, скорее всего, выдал бы себя либо криком, либо действием, если бы не присутствие рядом Скрибония. Пучеглазый сенатор натужно дышал Дидию прямо в ухо и так цепко держал его за плечи, что комит при всем желании не смог бы вырваться из его рук. Не исключено, что у Скрибония просто свело судорогой пальцы от всего увиденного здесь, в подвале. К счастью, сатанинский обряд закончился. Первым вышел из круга демон с младенцем на руках, следом за ним последовали демоны рангом пониже, то ли обросшие шерстью, то ли просто облаченные в звериные шкуры. Дидий вдруг увидел волчьи клыки, обращенные в его сторону, и обомлел от ужаса. Однако все обошлось. Волчьи клыки не сомкнулись на горле Дидия, а их обладатель покинул громадный зал раньше, чем перетрусивший комит сумел перевести дух. Скрибоний наконец-то отпустил Дидия и скользнул к ближайшей медной чаше с целью зачерпнуть из нее адского огня.