— Но в этот раз и подсветка была эффектнее, и само зрелище еще почище, чем в Голливуде. Представь себе, Василий Валентинович, двух облаченных в доспехи придурков совершенно невероятных размеров, которые дубасят друг друга мечами на фоне окрашенного в багровый цвет неба. Константин Михайлович дважды самолично произвел в них выстрелы из моего табельного оружия, но этим паразитам казенная пуля — что слону дробина.
— Там еще воронка была, — подсказал Володе один из милиционеров.
— Точно, была, — подтвердил Круглов. — Она призраков и засосала. Вместе с недостроенным домом.
— Как вместе с домом? — не поверил Сухарев.
— А вот так, — развел руками Володя. — Было, значит, строение в девять этажей, без окон и дверей, правда, но вполне капитальное, а теперь там остался только котлован. Владелец, надо полагать, понес громадные убытки.
— Погоди ты об убытках, — отмахнулся Сухарев. — Вы-то как спаслись?
— Не могу знать, — недоуменно развел руками Володя. — Садануло вспышкой света по глазам, а очнулись мы уже на асфальте, метрах в двадцати от места события. Так как быть с патронами, Василий Валентинович, их же надо списать?
— Спишем, — обреченно вздохнул Сухарев, опускаясь на стул.
Зато подхватился с места и заметался по служебному кабинету пребывавший доселе в прострации следователь Углов:
— Я так не могу, Василий Валентинович… Это ни в какие ворота не лезет… Я же атеист и материалист… Я прокурору рапорт напишу… Это же безобразие, в конце концов!
— Может, за водочкой сбегать? — подмигнул Сухареву деловитый Володя. — Запросто может человек на всю жизнь остаться заикой. Он в них, главное, из пистолета — бац, бац, а они хоть бы хны. Такой стресс!
— Давай, — кивнул Сухарев. — Одна нога здесь, другая там.
Черт знает что! Чего доброго, свихнешься от такой работы. Вот ведь времена настали, прости господи. То мафия, будь она неладна, а то уже и нечистая сила полезла в виде всяких там непонятных оракулов. Интересно, что он собирается пророчествовать, этот оракул, конец света, что ли? Или этот конец уже наступил?
— Мы там двух типов взяли, — сказал один из милиционеров. — Может, их для начала допросить?
— Что за типы? — насторожился Сухарев.
— Кравчинский и Стеблов, — протянул милиционер следователю два паспорта.
— Веди Стеблова, — распорядился следователь. Представленный пред очи работников правоохранительных органов гражданин явно пребывал в состоянии стресса. На вопросы Сухарева он отвечать не торопился, тупо глядя в стену перед собой. Чувствовалось, что толку от него в ближайшие сутки не добиться, а потому Василий Валентинович переключился на допрос второго свидетеля, уже знакомого ему гражданина Кравчинского. В отличие от всех прочих свидетелей происшествия, Аполлон Григорьевич хранил на лице невозмутимость и, войдя в кабинет, тут же потребовал адвоката.
— А зачем вам адвокат? — удивился Сухарев. — Вас же никто ни в чем пока не обвиняет. Просто мне захотелось перемолвиться словом с очевидцем невероятного происшествия.
— Убедили, — сказал со вздохом Кравчинский, присаживаясь на предложенный стул. — Так какие у вас будут ко мне вопросы, гражданин следователь?
— Ваша оценка случившеюся?
— Я ведь вас предупреждал, Василий Валентинович, что оракул будет защищать своих исследователей.
— Так и я вас предупредил, Аполлон Григорьевич, через своего бывшего коллегу Рябушкина о готовящемся покушении.
— Это правда, — кивнул Кравчинский. — Мы приняли кое-какие меры… На Ходулине была кольчуга — в нее и пришелся удар кинжала. Кроме того, мы с ним изрядно выпили вина.
— А вино здесь при чем?
— Это вино из подвала дома, который я недавно приобрел, и появилось оно там стараниями оракула.
— Вино обладает необычными свойствами?
— Оно облегчает контакт с оракулом. Вы, вероятно, в курсе, Василий Валентинович, что между графом Глинским и оракулом существует договор-душа в обмен на бессмертие. Заключил этот договор далекий предок Ходулина, но Коляну от этого не легче. Дело в том, что оракул не очень понимает, где предок, где потомок. Для него смерти не существует. Есть только люди, выбывающие из игры. Так вот Ходулин выбыть не может при любом раскладе — он же бессмертный. С другой стороны, договор накладывает на него определенные обязательства.
— Какие обязательства?
— Понятия не имею, — пожал плечами Кравчинский. — Все зависит от того, какую задачу решает компьютер в этот раз.
— Вы опознали человека, напавшего на вас в недостроенном доме?
— По-моему, это был Валерий Аникеев. В нашем мире это человек с богатым криминальным прошлым и настоящим, а в представлении оракула он йород Будимир, убитый на божьем суде. А покойник, как известно, может вернуться в этот мир только в качестве призрака. Вот оракул и скорректировал ситуацию в нужном направлении.
— Он что же, верит в нечистую силу? — усмехнулся Сухарев.
— Слово «верит» здесь не совсем подходит, Василий Валентинович, я уже говорил вам, что оракул — это компьютер, но в его программе, безусловно, заложено несколько уровней мировосприятия. Его ведь готовили для работы в языческую эпоху, где вера в призраков, нечистую силу и прочую астральную дребедень была самым обычным делом. Думаю, с этим Аникеевым мы еще хватим горя.
— Почему?
— Видите ли, он потерпел поражение на божьем суде, что само по себе еще не катастрофа. Катастрофа в том, что он вернулся. А это может означать только одно — бог Йо не принял его под свое покровительство, и теперь хозяевами йорода Будимира стали темные силы. Короче говоря, этот тип превратился в демона зла.
— А этот ваш приятель Глинский? — спросил Сухарев, заинтересованный рассказом.
— С Ходулиным совсем другой расклад. Во-первых, его воскресил сам бог Йо, а во-вторых, он участник миссии. Видите ли, Василий Валентинович, воля бога Йо в данном случае это просто программа, и оракул при всех своих многочисленных талантах не может выйти за ее рамки. Миссионер может действовать на всех уровнях программы, как в мире условно реальном, так и в мире условно астральном. Иное дело простые смертные вроде меня. В представлении оракула я жрец Вадимир, представитель условно реального мира. Менять обличья и имена я, конечно, могу, но в случае смерти воскресить меня может только сам бог Йо. Если это сделает кто-то другой, то я становлюсь представителем темных сил. Таковы правила игры, и с этим ничего не поделаешь.
— А как же Иванов? — напомнил Сухарев. — Ведь он умирал и воскресал несколько раз?!
— Да, но он воскресал и умирал по воле компьютера, который проигрывал различные варианты развития уже имевших место быть событий. В итоге он пришел к определенному результату, нашел потерянных миссионеров и теперь готов к продолжению миссии.