– С Пафнутием, – поправил лифтера Василий. – Не может долго обходиться без неба рожденный для полета. Захирел. Зачах. И сдох… А с чучелами разве нормально поговоришь, поболтаешь за жизнь. Пробовал, не то.
Будь на месте лифтеров дедушка Фрейд, он бы сказал, что за разглагольствованиями любителя пообщаться накоротке с мутантами скрывается эмоционально выгоревший изнутри человек, которому некуда девать нерастраченные запасы душевного тепла.
– Почему улитки? – решил из вежливости поддержать беседу Олег.
– Не хочу сильно привязываться. Если что не так, сварю и съем, а раковины на полку поставлю. – Лицо хозяина просветлело. – Хотите пива?
Каэсэсовцы пива хотели, но еще больше хотелось получить причитающиеся деньги и отчалить из дома-крепости. Монологи затворника начинали вызывать опасение. Доволен – недоволен. Еще решит добавить их в свое собрание диковинок. Стукнет в голову, что чучела лифтеров украсят его коллекцию. Свободного места в каминном зале хватает.
Шаржуков деликатно кашлянул и с вежливой улыбкой произнес:
– С удовольствием… в следующий раз. Служба, сами понимаете. Так сказать, труба зовет.
Василий взял с каминной полки конверт и молчком сунул Алексею. Обиделся, наверное?! Пусть пьет с моллюсками. Чокается с ними через стекло террариума. Бормотов вцепился в конверт, как белка в орех.
Уже у выхода из дома коллекционер буркнул на прощание:
– Поймаете что-нибудь эксклюзивное, милости прошу.
– Зайдем! – жизнерадостно пообещал Алексей.
Конверт с наличкой приятно оттягивал карман.
До калитки в заборе их провожать не стали. Бормотову не терпелось заглянуть в конверт, хоть одним глазком. В уме он уже составлял всеохватный прейскурант. Шагая по улице, Леха не утерпел и открыл конверт. Содержимое конверта вызвало у него восторженный возглас.
– Ах ты ж!
– Я бы даже сказал «ух ты», – согласился Шаржуков с приятелем, на глазок оценив толщину стопки купюр, перетянутых тонкой резинкой.
Там было даже больше, чем они хотели запросить. Это с учетом комиссионных Михалыча. Прав был ветеран: салаги они еще в этом бизнесе. Бормотов вытер моментально вспотевший лоб, хищно облизнул вмиг пересохшие губы и сказал другу:
– Озолотимся!
– Зачем тебе столько?
– Я достоин большего, чем у меня есть, – напыщенно ответил Алексей. Он засунул правую руку в полурасстегнутый на груди комбинезон и картинно притопнул ножкой. Ни дать ни взять вылитый дуче, только ростом повыше и белобрысый.
– Не надо, давай обойдемся без пафоса. Ты и так уже получил от жизни авансом больше, чем заслуживаешь.
– Не понял? – встрепенулся Алексей. – Объясни!
– У тебя есть настоящий друг – я, – Олег серьезно начал втолковывать Бормотову прописную истину. – Чего не могу сказать о себе.
– У тебя есть брат, о котором я не знаю? – обидчиво спросил Леша.
– Нет! – ошарашенно ответил Шаржуков.
Иногда работа нейронов мозга у друга становилась для него тайной за семью печатями. Никогда не знаешь, чем он озадачит в следующую минуту.
– Вот и прекрасно. Просто замечательно, что ты один такой на белом свете… хамло самовлюбленное. – Бормотов вытащил конверт из кармана и с видимым удовольствием еще раз поглядел на его содержимое. – Замечательно. Нет, просто отлично, – Алексей надул щеки, чтобы тут же выпустить воздух, сложив губы трубочкой.
«Интересно, Алеше, кроме меня, кто-нибудь говорил, что когда он доволен, то похож на бобра, притащившего в хатку очередное бревнышко?» – весело подумал Шаржуков.
* * *
Одно время в Москве были популярны подпольные бои панцирохвостов. Но мода на них быстро прошла. Этому способствовала новая статья в Уголовном кодексе. Все участники кровавого тотализатора получали внушительные сроки, как организаторы, так и зрители, делавшие ставки на стравливаемых тварей. Незаконные азартные зрелища быстро сошли на нет. Некоторые из особо одаренных сотрудников частных охранных предприятий попытались дрессировать панцирохвостов, чтобы заменить ими сторожевых собак. Панцирохвосты славились тем, что до последнего издыхания охраняли свою территорию от любых посягательств. Вот только частную собственность, после того как мутант ее пометил, он начинал считать своим ареалом обитания. К огорчению дрессировщиков, панцирохвост ни в какую не желал отличать хозяина от нарушителя границ его собственной территории. После череды «несчастных» случаев нелегальный проект «Недремлющий страж» угас.
Панцирохвосты были потомками мутировавших хорьков. Видоизменившиеся создания перебрались из лесов, с радостью променяв чистый воздух на смрад подземелий мегаполиса. Отпала необходимость в густом мехе. Сквозь редкую шерсть проглядывала бледно-розовая кожа. Хорьки отрастили длинные хвосты, вроде крысиных, покрытые твердым панцирем из прочных хитиновых сегментов с острым шипом на конце. В широкой пасти, словно у акулы, шли два ряда острых зубов. В отличие от хищников глубин, они могли сбиваться в стаи для охоты на крупную дичь, при этом оставаясь единоличными собственниками своей территории. Еще одно исключение панцирохвосты делали для особей противоположного пола во время осеннего брачного сезона.
Ни размер, ни численный перевес врагов не могли заставить отступить панцирохвоста. Тварь была туповата и всегда действовала в лоб, но это качество с лихвой компенсировалось безудержной яростью, нечувствительностью к ранам и низким болевым порогом.
Еще с акулами их роднило постоянное чувство голода и всеядность: падаль – хорошо, живое и теплокровное тоже сойдет на закуску. При такой прожорливости панцирохвосты редко достигали в длину больше метра, если считать без хвоста. Острые ушки торчком и большие, словно у лемура, глаза, хороший слух плюс острый нюх делали панцирохвоста опасным противником, если не знать его повадок. Для человека, знающего его привычки, мутант не представлял особой угрозы. Ставь заградительные сети-путанки на путях возможной атаки, и дальше дело вкуса: хочешь трави химшашками, хочешь стреляй. Кому что больше нравится. О гуманизации службы каэсэсовцев вспоминали лишь «подсолнухи»…
Вместе с появлением первых мутантов была официально создана и зарегистрирована полурелигиозная организация «Солнечный круг», очень быстро ставшая международной. Ее эмблемой стал подсолнух, а главной идеей провозгласили защиту обездоленных мутантов. Почему подсолнух? Да потому, что подсолнух тянется к солнцу, и люди, как все божьи твари, не исключая мутантов, тянутся к свету. Этим они и похожи. То, что некоторые мутанты шарахаются от солнечного света, как черт от ладана, никого не смущало. За эту эмблему их прозвали «подсолнухами».
Дальновидные и ушлые руководители «Солнечного круга» не собирались отставать от коллег по цеху, давно провозгласивших в душе: «Собственная религия – вот где можно реально отхватить огромный куш!»
«Подсолнухи» взывали о необходимости сострадания к мутантам. Человечество должно отказаться от варварства. Они заявляли, что Бог дал человеку мутантов в пользование, но обращаться с ними надо ласково. Как это можно понять, знали лишь в «Солнечном круге», но факт налицо. Добровольные пожертвования от сочувствующих видоизменившимся зверюшкам и обязательные ежемесячные взносы для адептов потекли в закрома «подсолнухов». Движение в защиту мутантов затягивало на свою орбиту все новых последователей.