Товарищ по несчастью валялся в углу камеры и приходить в себя, похоже, пока не собирался. То ли сапер оказался более крепким малым, то ли у него выработался иммунитет к электрошоковым дубинкам, но он уже был на ногах.
Подрывник похлопал, а затем пошарил по карманам. Результат ноль. Все забрали. Осталась цепочка на шее с двумя жетонами-«смертниками» и электронные часы на руке. Немало. Сапер удовлетворенно хмыкнул и засунул руку под погон. Пальцы нащупали мягкую пластину, повторявшую по форме погон. Подрывник смял ее в руках. Податливая масса светло-желтого цвета послушно меняла форму. Пластид — вещь незаменимая. В этом сапер смог убедиться в очередной раз. Скатав взрывчатку колбаской, он снял заднюю крышку с корпуса часов. Вытащил из хронометра батарейку и ногтем аккуратно сковырнул схему таймера. Пара минут — и электродетонатор с десятисекундным замедлителем подрыва был готов.
Он закрепил колбаску под язычком замка, вмонтированного в решетку, окольцевав один из прутьев. Легкий щелчок по микросхеме, и цепь замкнулась. Десять… девять… Сикис отскочил к противоположной стене. Шесть… пять… Он лег на товарища, закрыв его своим телом. Мало ли, вдруг чего не рассчитал. Три… два… Подрывник прикрыл голову руками и открыл рот в надежде ослабить акустический удар. Один…
Ба-ам!
Самоделка сработала на славу. Направленный взрыв вынес замок «обезьянника» и игриво развернул прутья веером. Кусок искореженного железа вдребезги разнес каменную зажигалку и врезался в стену.
Полицейский схватился руками за грудь и захрипел. Хрип перешел в сипение, словно пробитый мяч стравливал воздух. Сержант кулем рухнул на пол и, дернувшись напоследок, затих.
Сапер потряс головой. От взрывной волны привычно заложило уши. Из камеры выходить уже не хотелось. В конце коридора раздавался быстро приближавшийся топот ботинок и знакомый уху лязг оружейных затворов. Протяжно завыла сирена. На базе «сыграли» противодиверсионную тревогу.
Топот приближался. Курить сразу расхотелось…
Прибывший по экстренному вызову врач констатировал у дежурного по комендатуре остановку сердца. Коллеги погибшего полицейского не имели медицинского образования и молниеносно поставили задержанным свой диагноз: «обширные ссадины и кровоподтеки мягких тканей тела, а также обширные ушибы жизненно важных внутренних органов».
Коростыль, потерявший сознание возле бара, пришел в себя через двое суток, но уже в камере для осужденных. Промежуточную станцию «временно задержанные» он пропустил. Судьба подхватила приятелей-собутыльников и теперь мчала их со скоростью экспресса на магнитной подушке. Поезд, на который они по дури сели, ненадолго притормозил на станции «осужденные» и теперь собирался отправиться в тупик с глухой стенкой.
…Снайпер смог открыть лишь один глаз, и то с трудом. Второй заплыл от синяка и смотреть на мир не мог. Он попытался сфокусировать зрение на двух смазанных человеческих силуэтах. Они инородными пятнами выделялись на сером фоне камеры.
Одна из фигур шагала из стороны в сторону, не в силах устоять на месте, и безостановочно тараторила. Голос принадлежал саперу:
— Мы на все согласны. Если понадобится нырнуть в канализацию, нырнем!
— Вам там как раз самое место. — Второй голос был снайперу незнаком и симпатий не вызывал. — Обоим.
— Где я? Кто здесь? — попытался прояснить ситуацию Коростыль.
— А! Спящий красавец проснулся. — Сейчас вторая фигура обращалась к мастер-сержанту. — Повезло тебе, что сетчатку не отбили, а то бы так здесь и остался. Канителишься тут с вами. А стоит ли?.. Сможете?
— Конечно! Оправдаем доверие, — зачастил сапер. — Мы готовы хоть куда. В самое пекло!
— Ну, это легко устроить. Скоро у вас откроются новые горизонты. Небо с овчинку покажется. Обещаю…
* * *
У всех есть мечта. Военные мечтают о новом оружии. Конструкторы средств уничтожения себе подобных мечтают «отжать» побольше денег на разработку. И те и другие мечтают. А когда грезы не воплощаются в жизнь, начинаются взаимные обвинения…
— Кто выпросил на командно-полевые учения с боевой стрельбой экспериментальную партию боевых экзоскелетонов? Кто, я вас спрашиваю?! — брызгая слюной, гневно вопрошал главный конструктор прототипов. Он стоял в окружении инженеров конструкторского бюро и многочисленных ассистентов. — А у вас просто украли уникальное, не имеющее аналогов оборудование! Увели из-под носа. Сказками о пожаре, в котором все сгорело дотла, прикрыли свои шкуры от наказания. Это какая должна быть температура, чтобы даже болтика не осталось?!
— Вы прекрасно знаете, что это была идея КСпН. Они напрямую подчиняются Председателю Содружества. И больше никому. Сухопутные войска отдельно, каэспээновцы сами по себе. — Представитель армии, генерал-лейтенант, плотный, кряжистый, тяжелый, как свинец, затянутый в темно-зеленую ткань формы, наливался дурной кровью. Кожа начала краснеть от воротника на форменной рубашке, быстро переползая на лысую голову. — На все у вас есть уважительные причины! А вот результата у вас нет! Только отговорки, оправдания.
— Результат был! Потребуется еще время на производство и доводку новой партии.
— Вы не поняли, что я сказал? Армия в пропаже не виновата. Мы за каэспээновцев не отвечаем.
— А-а! Все-таки пропажа! — Главный конструктор подскочил к генералу и бесцеремонно начал тыкать того в грудь тонким пальцем с обгрызенным ногтем. — Ассигнование урезали на проект. И еще чего-то хотите. Быстрее! Выше! Сильнее! Изготовить через месяц! Чего еще изволите?!
Скорее всего, генерал бы изволил, чтобы у конструктора отросли рога и копыта, а сам бы он провалился в тартарары сдавать зачет по преодолению полосы препятствий посреди океана расплавленной лавы.
Офицер с надеждой посмотрел на пол под ногами гражданского оппонента. С полом было все в порядке: ни трещин, ни запаха серы. Мимолетное яркое видение, навеянное «чего еще изволите?», померкло и рассеялось, словно мираж в пустыне.
От взаимных обвинений быстро перешли к оскорблениям.
— Не морочьте мне голову каэспээном. Вы все, в погонах, одним миром мазаны, — верещал ученый, брызгая слюной и тряся сухонькими кулачками перед перекошенным лицом военпреда. — Вы все, как из одного инкубатора. Лощеные штабные шаркуны! Только невыполнимые задачи ставить мастаки да каблуками щелкать. Бегемоты толстомордые!
Последние слова он сказал зря. Конструктор погорячился. Ни «лощеным», ни «шаркуном» генерал не был. Свои красные лампасы и шитые золотой нитью погоны с зигзагом он честно выслужил, пройдя все ступени: от рядового пехотинца до генерала. Пареньку с захудалой планеты, вращавшейся на окраине Содружества, жизнь ничего не преподносила на блюдечке. Все приходилось выгрызать самому, доказывая образцовой службой, на что он способен. Приходилось и гореть, и тонуть, и голодать в окружении. А вот с «бегемотом», да еще и «толстомордым», — удар ниже пояса. При одном взгляде на квадратную оплывшую фигуру старшего офицера, словно вырубленную пьяным плотником из дубовой колоды, возникали ассоциации с большим и опасным животным. Последователь учения о реинкарнации мог бы и согласиться с конструктором, что генерал был в прошлой жизни бегемотом или станет гиппопотамом в следующей.