– Старшим пойдет Кузнецов.– Владимиров протянул Николаю карту с серыми отметками «гиблых» мест.– Вместе с ним Задов, Ермак и Филиппов. На сборы два часа. Экипировку, снаряжение, боеприпасы и все необходимое получить на складе у товарища Хохела. Все свободны.
Первым из штабной палаты выскочил Задов. Из коридора донеслось: «Злой мир! Чужой я в этой реальности!» За обозленным одесситом, перекидываясь шуточками о том, сожрет ли неведомое чудовище всех или кто-то вернется, потянулись остальные.
Командир проводил взглядом мелькнувшую в дверях спину в тельняшке и с грустью подумал: «Не умеем мы к войне готовиться: сапоги не начищены, рожа небритая. Ей-богу, перед врагом неудобно».
У карусели в полном составе стояла спецгруппа во главе с Кузнецовым. Все убывающие были в сборе. Опоздать на запуск карусели себе дороже. Командир за такой проступок три шкуры сдерет. Кузнецов курил папиросу. Ермак правил оселком хромированную алебарду. Филиппов переминался с ноги на ногу. Лева хлопнул его по плечу и весело сказал:
– Не дрейфь, стажер! Мы с тобой парни ураган!
– Да я и не дрей… не дрейфую. Не дрейфю, товарищ Задов.
– Зови меня Лева Лютый! – Одессит гордо расправил плечи и подкрутил чуб, спадающий на лоб.
Кузнецов хмыкнул, но ничего не сказал. А вот Владимиров, незаметно подошедший сзади, громыхнул:
– Скромнее надо быть в присутствии командира! По возвращении из командировки подстричься. На строевом смотре лично проверю. Вот еще что… – Владимиров замолчал. Мысль вылетела из головы.
– О чем бы ни шла речь, я тут ни при чем,– по привычке начал заранее оправдываться Лева. На складе, получая экипировку, он втихаря прихватил пару «бесхозных» гранат. Больше в карманы не влезло.
– Карусель вас заберет после выполнения задания. Вызовете по связь-блюдцу. Надо пароль позаковыристее придумать,– наморщил лоб Дмитрий Евгеньевич.
– Здесь продается славянский шкаф? – равнодушно предложил Кузнецов.
– Про шкаф в прошлый раз было,– отмахнулся командир отряда.– В этот раз спросите про комод ручной работы. По местам! – скомандовал Владимиров.
Спецгруппа влезла на карусель и разбрелась по круглому помосту, занимая места. Последним поднялся Задов, громко буркнув:
– Кома-а-ндир! На лбу написано: восьмилетка и ускоренные курсы младших командиров.
Владимиров сделал широкий шаг к не в меру болтливому подчиненному. Он уже протянул руку, но тут карусель, скрипнув, начала вращаться, стремительно набирая скорость. Над плечом зазвучала музыка. Мужской баритон с иронией многозначительно пропел: «А рыбы подлые, как лошади, смеялись, что наши ведра к вечеру пусты». Вместо карусели закружился свистящий вихрь в смазанных цветных пятнах фигурок. Напором ветра с Владимирова сорвало фуражку, и он бросился ее ловить.
…Первые тридцать километров от места высадки с карусели прошли легко. По пути искали ориентиры, обозначенные на карте. Несколько раз сворачивали не туда: просека, сосновая роща,– вроде все совпадает, а все равно попадали не туда. Вернулись на полянку с примятой травой в форме правильного круга от карусели и снова искали дорогу к Верхним Сопелкам. Несколько раз Петруха взбирался на высоченные кедры, смотрел в бинокль, мечтая увидеть деревню или, если повезет, озеро.
Кузнецов начал сначала тихо, а потом громко материться, поминая родителей и всех родственников военных топографов – творцов карты. Заночевать пришлось в тайге. Палатку установили под раскидистой пихтой.
Наступила ночь. Темнота укутала лес. В палатке разведчики улеглись вповалку. На разговоры сил не осталось, заснули почти мгновенно. С дерева несколько раз явственно раздался чей-то громкий нечеловеческий смех. Петька перебудил всех, вылезая наружу.
Осмотр местности не дал ничего. Вылетевший из палатки котелок попал Петьке по лбу… Стажер успокоился только после того, как ему объяснили, что вся суматоха из-за филина, ночного пересмешника. А он, Филиппов,– самый натуральный дятел.
…Забрезжил мутный рассвет. Утро было теплое и сырое. В такую погоду весь мир кажется огромной отсыревшей тряпкой. Остатки тумана ползли по лесу, на глазах истончаясь под робкими лучами солнца.
Разведчики свернули палатку и на скорую руку перекусили остатками бутербродов. После завтрака наконец-то увидели, а точнее сказать, услышали речку, обозначенную на карте. Совсем близко, за кустами, рядом с которыми они обустроили лагерь, громко журчала вода, шумя на перекатах.
…Вот и найден спуск к воде с крутого берега. Резиновая лодка накачана. В путь!
Плыли медленно – речка хоть и широкая, но мелкая. В этой реальности стояло жаркое лето, и река сильно пересохла и обмелела. По небу медленно ползли редкие лохматые облака. Берега были еще затянуты утренней туманной кисеей, исчезающей на глазах. Течение было медленное, вода текла тихо и размеренно. Мимо берега лениво проплывали потемневшие от воды коряги, крупная щепа и комки спутанных водорослей. Иногда волна, всплескивая, ударялась в резиновый борт. Пару раз мелькнули и пропали протоки, укрытые ветвями плакучих ив, склонившихся над водой. Кончики ветвей робко касались поверхности реки. Несколько раз налетали резкие порывы ветра, старавшегося сорвать фуражку с головы Кузнецова. Николай только потуже натянул на макушку головной убор, взявшись пальцами за козырек. Ветер через минуту налетел с новой силой и, убедившись, что ему не завладеть новой игрушкой, больше не беспокоил. Справа мимо лодки проплыл островок, открывая желтую песчаную отмель, тянувшуюся вдоль берега. Волны лениво наползали на нее, оставляя после себя небольшие клочья пены и мелкий мусор. У зарослей камыша разведчиков атаковали полчища гнуса. Воздушные эскадры комаров на мгновение зависали над лодкой, выбирая себе жертву, и пикировали на людей волна за волной. Кровопийцы отстали только тогда, когда зеленая стена камышей осталась далеко за кормой.
Постепенно речка становилась более узкой, извилистой. За очередным поворотом реки Кузнецову почудилось, что завтра уже не надо будет нигде пробираться, выполняя очередное задание командования. Ему вдруг стало жаль офицерской жизни перекати-поля. Всю свою службу Николай верил, что наступит заветный завтрашний день, в котором его будет ждать что-то очень хорошее. Вера в этот день провела Кузнецова через белорусские болота, окружения в украинских лесах и бесконечные рейды по вражеским тылам. Он мог бы еще долгие годы брести, голодный и оборванный, почти без боеприпасов, с одним штык-ножом, веря, что когда-нибудь оно наступит, это «завтра»… Но оно никак не наступало.
Если верить карте, до Заповедного озера было полтора часа хода. Уже через полчаса плавания впереди показалась плотина бобров. Пришлось обходить. Десантники насилу перетащили лодку по берегу. Продвижение вперед давалось все труднее. Где-то отталкивались от дна веслами, где-то тащили волоком. Развелось бобров! Понастроили!
Серые утки вылетели из прибрежных кустов. Они с громким кряканьем покружились над лодкой и взяли курс на восток, синхронно хлопая крыльями. Петька вскинул автомат и повел стволом вслед за стаей птиц. У него и в мыслях не было стрелять по пернатым, он просто хотел отработать прицеливание и сопровождение летящей воздушной цели. Наткнувшись на внимательный взгляд голубых глаз командира группы, стажер смутился. Быстро опустив ППШ, Петруха сделал вид, что проверяет, не сбита ли мушка прицела; протер ствол рукавом гимнастерки, который тут же залоснился от оружейной смазки. Николай только хмыкнул и снова уткнулся в карту.