— Парочка моих недавно посаженных в тюрьму родственничков Бенарес утверждает то же самое.
Мой отец смотрел на меня, как будто пытался представить всю мою жизнь за эти несколько секунд. Его взгляд был такой напряженный, что мне захотелось отвести глаза. Но тогда я увижу плавающие привидения. Поэтому я предпочла смотреть на отца.
— Ты такая красивая, — произнес он. — Как твоя мама.
Неуютно под тяжестью его испытующего взгляда… и еще неуютнее от упоминания о моей матери… Я принялась теребить на юбке одну из бархатных фалд, расшитых драгоценными камнями.
— Обычно я не ношу такие платья. Сегодня бал-маскарад во дворце короля гоблинов. Нам же как-то надо было попасть сюда. Можно сказать, что я здесь нахожусь тайно. Надеть это платье и прийти на бал — вовсе не моя идея. — Я замолчала и перевела дух. — Я болтливая, да?
Он улыбнулся.
— Совсем нет. Ты меня нашла. Значит, все идет хорошо.
— Все идет так, как думали… по крайней мере один из нас. — Я могла смотреть сквозь отца и видеть, как за его спиной плавают привидения. Я моргнула. — Ты — хранитель Сагреда. Значит, ты ему нравишься, он хотя бы тебя не съест?
Отец еле сдержал улыбку.
— Оказаться здесь — тоже не моя идея.
— Могу понять. — Я рискнула перевести взгляд на привидений, а потом произнесла, понизив голос: — Твои соседи далеки от идеала, как мне кажется.
— Все, кто оказался здесь, — жертвы, некоторые совсем невинные. А некоторые — сущие дьяволы; их настолько ослепила жадность и поглотила страсть, что они преступили опасную черту.
Я подумала об Окнусе.
— Жадность отупляет, — прошептала я.
Отец согласно кивнул, его серые глаза блестели.
— Без исключения. Чем более могущественным становишься, тем больше тебя ослепляет твоя собственная жадность… и родственные ей пороки.
Точно так же говорил и Сарад Нукпана.
— Ты не мог найти менее отвратительное место, чем усыпальница? А то мурашки бегут по коже и от страха бросает в дрожь.
— Под самым носом у тех, кто жаждет больше всех. В таком месте, которое считают самым недостойным. Идеальное место.
В отличие от Сарада Нукпаны, который проводил над катакомбами много времени, медитируя, чем меньше я имею дел со склепами, тем лучше.
Я взялась за амулет на бриллиантовом колье.
— Это принадлежит тебе. Могу я как-нибудь вернуть его тебе?
— К сожалению, я не в той форме, чтобы забрать его.
К сожалению, он прав.
Я накрыла диск рукой. Он был теплым и, я бы сказала, каким-то довольным.
— Не предполагалось, что его можно будет приладить к тебе или к чему-нибудь навсегда?
— На меня напали из засады — скорее всего, их наняли кринсани. Я сбежал и сохранил свою жизнь, но без амулета. Кринсани подобрались совсем близко и почти нашли Сагред. Слишком близко, чтобы рисковать оставлять его там, где он был. А если переправить камень в другое место — есть риск, что обнаружат. Но войти в контакт с камнем — риск, что он тебя заберет.
— И ты предпочел дотронуться до него, чтобы остаться в склепе?
Отец кивнул.
— Камень хотел перекусить, прежде чем его положат в кроватку.
Он рассмеялся, и звук его смеха был богатым и серебряным.
— Никогда не приходила в голову такая мысль, но ты совершенно права. Когда он проголодается, он хочет кушать.
— Я знаю. Принц Чигару говорил мне.
По лицу отца пробежал тень.
— Мал’Салин.
— Ага! Я знаю. Я отнеслась ко всему, что он рассказал мне, критически… и в одной руке у меня всегда наготове любимый кинжал.
— Правильно, так и нужно, но в данном случае он не вводит тебя в заблуждение.
— Знаю и это. У меня такое чувство, что чем хуже себя чувствует Сагред, тем становится хуже вокруг.
В его глазах росла печаль.
— Как и мне.
Я судорожно вздохнула.
— Моя мама знала, что ты охранял Сагред?
— Я старался оградить ее от этого. Когда проживешь столько, сколько прожил я, начинаешь ценить и оберегать любое подобие обычной жизни, которая у тебя есть. Кринсани снова напали на мой след… и скоро они бы нашли Миранду. Я защитил ее единственным способом, который знал. Я оставил ее, уводя за собой преследователей.
Я представила, как все складывалось.
— Только они не погнались за тобой.
В его лице отразились одновременно гнев и печаль.
— Не все. Позже я узнал, что с ней произошло… и узнал о тебе.
Моя мать — одна против сильнейших шаманов Кринсани. Она была начинающим искателем… как я. У нее не осталось ни шанса. Благодаря Сагреду, я больше не начинающая… и меня до сих пор не убили, в отличие от нее.
Я проглотила слезы.
— Почему ты…
— Не попытался связаться с тобой? Тогда бы и ты стала объектом охоты, как твоя мама.
— Теперь понятно.
— Я присматривал за тобой через верных друзей. Даже если они не знали, что мы связаны. Это самый безопасный способ. Но, очевидно, моя тайна была раскрыта.
— Ее раскрыл Сарад Нукпана.
— И выследил тебя. Я не хотел, чтобы произошло то, что случилось. Прости, Райни. Я старался тебя защитить, но не было никакой другой возможности.
Я попробовала пожать плечами. Мне хотелось плакать.
— Мне ничуть не хуже, еще даже лучше.
— Ничего не должно было случиться. Я прошу у тебя прощения.
— Ничего плохого и не случилось. — Мне удалось сглотнуть стоявший в горле ком. — Нет никакой необходимости в прощении.
Я увидела удивление на его безупречном лице, удивление и гордость.
— Но твоя жизнь, твоя семья, друзья…
— У меня есть ответственность за мою семью, всю мою семью. Охрана Сагреда — твоя работа; и я думаю, что теперь моя работа — помочь тебе.
— Ты очень смелая. — Может, это игра света, но теперь он казался менее иллюзорным, если такое может быть.
— Думаю, я дочь своего отца, — прошептала я.
Он улыбнулся.
— И своей матери. — Его взгляд переместился куда-то выше моей головы, и улыбка исчезла.
Я проследила за его взглядом. И увидела серую пустоту. Он, должно быть, увидел больше.
— Что это? — спросила я.
— Он здесь.
— Кто? Что?
— Сарад Нукпана. Он здесь.
Проклятье!
Мой отец постепенно исчезал.