— Ты поменял вечную жизнь на дар повелевать молниями? И самому становиться молнией? — уточнил я.
— Нет. Боги оказались мудрее, а может быть трусливее, чем я думал — они вернули вечную жизнь айтарам. Вернули, не сказав ни слова, весь мой труд оказался напрасным, а свое умение я получил за смирение. Громовержец Светоносный отблагодарил меня за то, что я смирился с утратой вечной жизни и не стал продолжать её поиски.
— А дальше? — Мердоку тоже было интересно, выходит, все эти века между братьями были свои тайны.
— А дальше я решил исправить содеянное. Я не мог вернуть к жизни тех, кого погубил, но я хотел сделать так, чтоб слуги царства мертвых навеки ушли из нашего мира — я искал способ закрыть врата, и, когда я его уже нашел, айтары пленили меня и заключили, как им казалось, навеки. Пока ты, Владыка, меня не спас.
Ну что же, история, как история. В меру поучительная, «не все методы ради достижения цели хороши», «выбирайте правильных друзей», «никогда не стоит доверять богам», с элементом наставления, «если уж согрешили, то попытайтесь не биться головой об стену, а сделать как можно больше хороших поступков». С долей трагизма и драматизма, хороший менестрель балладу запросто споет, «о судьбе воина, который хотел добра, совершил великое зло и стремился исправить содеянное». Ну и, как и у всякой хорошей истории, с намеком на продолжение — ведь врата так и не закрыты, а значит свой способ старик не успел применить. И хорошо, что не успел — если черти уже столько тысяч лет с людьми бок о бок живут, то и трогать их не стоит, достаточно доступным языком написать предупреждения, чтоб на земли чертей любопытные зеваки не лезли…
Интересно, найдётся в этом мире второй такой самоуверенный дурак, как я, который не поймет, что холм из обглоданных черепов и есть такое предупреждение? И то, что я был под действием наркотиков, ничуть меня не оправдывает, я бы, честно говоря, и на трезвую голову туда полез, я ведь паладин, а значит неуязвимый… Да, то, что из нас выбивают всякое чувство страха, с одной стороны хорошо, помогает возможности доспехов на максимум использовать, а с другой, при встрече с более сильным противником, может подвести… Хорошо хоть у меня в свое время хватило мозгов уразуметь, что крэг — это ну очень сильный противник, и не лезть на рожон, а пуститься в бегство.
— А что с бессмертием случилось? — как будто бы мимоходом спросил Зак, но я-то уже понял, что у этого сорвиголовы на уме… — И, кстати, что это вообще такое? Честно говоря, я не совсем понимаю, как можно «бессмертие украсть»…
— Бессмертие — это чаша, испив из которой ты навеки обретаешь вечную жизнь, — интересно, а можно обрести вечную жизнь не навеки? Ладно, это я уже придираюсь, просто иногда люди так увлекаются красивыми фразами, что и не замечают, как сплошные тавтологии говорят. Зато хоть с чашей все предельно ясно, я думал, опять, как и все на востоке, начнет петлять, юлить, и так, в конце концов, ничего и не скажет. — После того, как боги вернули чашу айтарам, они спрятали её в самых глубинах царства мертвых, там, где томятся души братоубийц, под неусыпным надзором Зверя, прикованного цепью ещё до сотворения мира… — пауза. — Я вижу огонь в твоих глазах, да, юноша, огонь, но ты сгинешь понапрасну, даже захватив чашу, ты не сможешь выбраться из царства мертвых. Зверь тебя не пропустит.
Значит возможность захватить чашу Ремелин допускает? Очень плохо. Теперь Зак будет спать и видеть, как проникает на дно, выманивает чашу прямо из-под носа зверя и на цыпочках возвращается назад… Дурные и вредные мечты, особенно потому, что я и сам от глоточка бы не отказался… Самого-самого маленького, не бессмертие, а так, пару тысяч лет в молодом и здоровом теле…
— И что, нет никакого способа справиться со Зверем? — уже не скрывая свой интерес, спросил мальчишка.
— Есть. Молот Создателя. Тот, который помнит горнило Первозданного Огня, тот, которым был выкован наш мир, а Зверь прикован к скале в самых глубинах царства мертвых, — ехидная улыбка? Чувствую подвох, его и Зак чувствует, но отступать поздно — намек дан, вопрос должен быть задан. И можно даже не сомневаться, какой.
— А где этот молот можно найти?
— Никто не знает. С тех пор, как Создатель покинул наш мир, передав бразды правления богам, никто и никогда не слышал про его Молот.
Ну вот и отлично! Если боишься, что парень сгинет в поисках чаши вечной жизни — отправь его на поиски другого артефакта, ещё более легендарного, ещё более ценного, но о котором ещё меньше известно. А, точнее говоря, не известно ничего — как я понял, Зака только что послали на поиски ветра в поле, черной кошки в черной комнате, которой там никогда не было. И ведь будет искать! Может не сейчас, может чуть позже, когда уляжется история с крэгом, но будет искать. Будет землю носом рыть, и не успокоится до тех пор, пока не найдёт… То есть никогда не успокоится. Или не повзрослеет и поумнеет. Хоть немного.
— Жалко… А ворота? Ты говорил, что их как-то можно закрыть?
— Можно… Я узнал величайшую тайну айтаров, но не успел никому её открыть — желаете ли вы, чтоб я её поведал? Но я должен предупредить, после этого айтары начнут охоту и на вас, они чувствуют, кому ведома их тайна…
Я не желаю! Я совершенно не желаю! Я тихий и мирный паладин, я живу своей размеренной жизнью, иногда воюю, иногда, в перерывах, принимаю горячие ванны и гощу у молодых графинь и баронесс, иногда даже участвую в дуэлях. Но конфликты с чертями мне абсолютно не нужны! Ну ни капельки! А впрочем, кому мое мнение интересно… Могу, конечно, отключить внешние микрофоны, но не сделаю так, ведь всё же любопытно…
— Желаем, — за всех кивнул Зак, и Мердок, как и я, скривился, но промолчал — этот любитель подвигов и змей тоже не особо воинственный.
— Тогда слушайте! Эта история кратка, но за краткостью таятся тысячелетия — ещё в те времена, когда айтары жили лишь в царстве мертвых, не смея заглянуть в мир живых, к ним попала душа одного кузнеца… Он прожил недолго и умер молодым, он любил жизнь, но не успел ею насладиться. И столь велик был его талант, столь пламенно пылала его душа, что айтары пообещали вернуть ему жизнь, нарушить древний закон, гласящий, что умерший единожды никогда более не станет живым. Но при одном условии — он сотворит оружие, способной разрубить грань между мирами. И кузнец сотворил! Два кинжала, две грани бытия, жизнь и смерть, белое и черное — ему после смерти удалось то, что больше никогда и никому не удалось при жизни! Айтары сдержали слово. Они отпустили кузнеца, он ожил и прожил долгую и счастливую жизнь, у него родился сын, тоже кузнец, и с тех пор по миру славится школа Менских кузнецов, его потомков, от отца к сыну передаются умения, их оружие не знает себе равных, но те два кинжала так и остались единственными в своём роде! Скрестив Жизнь и Смерть, именно такие имена дали айтары белому и черному ножу, они прорубили грань, прорубили врата между мирами, и только этим оружием врата можно закрыть. Увы, оно было утеряно, айтары не смогли его уберечь, Жизнь достался змеиному царю, Смерть — королю лис, десятки раз они переходили из рук в руки, ими владели короли и герои, одно время Смертью владел адмирал Вальд фон Марш, передав перед последним походом своему сыну. Жизнь последний раз видели в руках Адриана Ниабела, который отправился в поход на север и сгинул у стен Снежного Замка… С тех пор следы двух ножей исчезли. Я не знаю, кто ими завладел, но Жизнь и Смерть слишком велики, чтоб сгинуть навсегда — они обязательно вернутся, сойдутся их пути, и тот, кто завладеет обоими ножами, получит шанс запечатать врата между миром живых и мертвых. Это — главная тайна айтаров, за которую я заплатил веками заточения…