* * *
Студент Ли из провинции У научился свистеть соловьём, да так ловко, что птицы из соседней рощи прилетали на свист. Братец Эр сказал: "Пустоголовые птицы! Быстро же они приняли вас за своего! Для них нет никакой разницы между человеком и соловьём - лишь бы звучало похоже!" Студент Ли ответил: "Ничего вы не смыслите в этом, уважаемый! Они вовсе не так глупы как может показаться, и прилетают сюда лишь затем, чтобы развлечься. Я для них - всё равно что обезьяна, которая выделывает забавные штуки на плече у бродячего фокусника. Годы птичьей науки позволили мне выучить всего три слова соловьиного языка, и я до сих пор не знаю в точности что они означают. Зато мне известно, что в моём произношении эти слова всякий раз вызывают у соловьёв необычайный приступ хохота."
* * *
Рассказывают, что в западной пустыне обитает великий дракон по имени Солнечный Ёж. Издали тот дракон похож на трухлявую болотную корягу, но стоит человеку приблизиться, поклониться и почтительно приветствовать его, как он оборачивается старцем: нрава - лёгкого, обходительного, облика - светлого, величавого. Гостя встречает как долгожданного и потчует по-королевски.
Принимать угощения следует осмотрительно: от Красного и Зелёного вежливо отказаться, на Жёлтое и Белое - согласиться, а если будет предложено платье из лепестков белой капусты, громко прочесть Заклинание Огненного Посоха, трижды повернуться вокруг своей оси и укоризненно покачать головой, как бы уличая хозяина в неожиданном вероломстве, тогда старец-дракон восемь раз цокнет языком и споёт Покаянную Песнь Мудреца Из Пастушьей Избушки.
* * *
В царстве Чжоу жил некто по имени Гуань Лунфэн, способный так обругать человека, что тот падал замертво. А в царстве Цзун жил разбойник по имени Янь Хой, искусство его было так высоко, что бранным словом он на ходу сбивал летящую птицу. Рассказывают, что в древности жил некий старец Ю, однажды он тонул в реке Хуанхэ и, захлёбываясь речной водой, изрыгнул настолько гнусную хулу, что воды Хуанхэ в изумлении расступились, и старец Ю вышел из реки посуху.
* * *
Вот так Ли Ю охотился на медведей: ухватит медведя за загривок, встряхнёт его, - медведь тут же становится смирным, садится на задние лапы и смотрит по сторонам, будто сейчас очнулся от зимней спячки. Услыхала про это Тётушка Бу и сказала: "Ли Ю - колдун, он ловит не медведя, но его дух, и медведь успокаивается, ибо не может противиться велению духа". Бывший при этом Лу Тан ответил ей так: "Ли Ю не колдун, но - сердечный человек. Когда он приближается к медведю, тот издали чует, что навстречу спешит муж, исполненный достоинства и благородства, и чувства его просветляются." Услышав это, ученик Ли Ю по имени Хромой Ань вмешался в разговор: "Ничего вы не понимаете в охоте на медведей, уважаемые. Учитель говорит, что самое главное - подойти к медведю на расстояние вытянутой руки. После этого поймать медведя очень легко: нужно схватить его за загривок и тряхнуть как следует." Когда Хромой Ань пересказал этот диалог Ли Ю, тот рассмеялся и добавил: "В самом деле, нет ничего проще, чем поймать медведя, когда ты подошёл к нему на расстояние вытянутой руки. Но для того, чтобы подойти на это расстояние и остаться в живых, нужно быть хорошим колдуном, а также человеком, исполненным многочисленных достоинств."
* * *
Янь Хэ мог подпрыгнуть так высоко, что ловил птицу в полёте и приносил её домой в кулаке. Гунсун Лун сказал: "Если птицы завтра перестанут летать над землёй и поднимутся к самым облакам, сумеете ли вы по прежнему демонстрировать своё искусство, уважаемый?" "Если птицы поднимутся к облакам, я перестану ловить птиц, - ответил Янь Хэ, - и буду ловить облака."
* * *
Один даос прославился тем, что мог при помощи особого заклинания превратить змею в рыбу. Для приготовления этого заклинания нужно было пять дней поститься, ещё пять дней провести в уединении, питаясь лишь тем, что растёт на расстоянии вытянутой руки, и следующие пять дней не принимать никакой пищи, используя для поддержания сил пневму ци. По истечению этого срока необходимо было круглые сутки не спать, чтобы не прерывать процесс приготовления заклинания. Лишь тогда можно было приступать к превращению.
Когда даоса спросили зачем тратить столько усилий для совершения бесполезного дела, он ответил: "Змеи обожествляют рыб и каждая из них от рождения до самой смерти мечтает стать рыбой. Я же всегда хотел стать тем, кто воплощает чужие мечты."
* * *
Однажды поэту Бродскому приснилась собака. Проснувшись, первые несколько мгновений он пребывал в лёгком недоумении. «Написать, что ли, о собаке?…» - подумал Иосиф Александрович, сел к столу, и в самом деле написал:
раскрашенная в цвета зари собака
лает в спину прохожего цвета ночи
Написав это, Бродский пошёл бриться, намылил подбородок, но не снял пену лезвием, а долго стоял перед зеркалом, думая о том, что вот, непонятно - то ли собака, которая ему приснилась, вызвала к жизни эти строки, то ли стихотворение, долго зревшее в нём, явилось ночью в собачьей шкуре.
* * *
Говорят, Поднебесная покоится на ободе железного колеса. Колесо непрерывно вращается: так происходит смена ночи и дня.
Ещё я слышал, что далеко на востоке есть царство Му, где рождаются только близнецы и каждый до конца жизни неразлучен с парой, данной ему от рождения. Дочерей в этой стране выдают замуж вместе с сестрой или братом, поэтому для заключения брака требуется взаимное влечение четырёх, а не двух.
Всем известна история о том, как нерадивый писец Небесной Канцелярии уронил каплю синей туши, и таким образом небо приобрело оттенок, радующий глаз и успокаивающий сердце, но мало кто знает, что звали этого писца Тан Чанжу и был он третьего разряда, а после этой провинности его разжаловали в писцы четвёртого разряда Небесной Канцелярии.
В одной старой книге я нашёл изречение: «Благородный муж, оканчивая фразу, не помнит о чём шла речь в начале. Он говорит, будто плывёт в лодке без вёсел, двигаясь вместе с речью, беспрекословно следуя её течению».
* * *
В среду жена послала Насреддина на рынок - купить сыра и зелени. По своему обыкновению ходжа разговорился с зеленщиком о "Духовных двустишиях" Руми и так увлёкся, что позабыл какого сыра нужно купить - исфаханского или савского. Долго он стоял у прилавка, пытаясь припомнить хотя бы некоторые соображения супруги о сортах и способах изготовления сыра, затем привести их в соответствие с "Положениями о посылке и выводе" Аверроэса, и таким образом решить задачу о выборе того или иного сорта, но так и не преуспел в этом благородном занятии, а потому махнул рукой, купил наугад головку савского, да и отправился восвояси, уповая на благоволение свыше.
Однако по возвращению выяснилось, что ходжа, как назло, ошибся, и сыр ему был заказан исфаханский, а вовсе не савский.