— Понятия не имею, — спокойно ответил дед Пузырь. — Пока тебе не тюкнули по башке, она маячила рядом с тобой этакой безмолвной тенью. Ну а когда тебя скрутили и утащили в подвал, я отправился следом и шесть часов кряду надрывался, все пытался докричаться. Так что о судьбе твоей кураски я знаю не больше твоего. Но тебя, может, утешит, что в подвал ее не спустили: ни в одной из соседних каморок ее нет.
— Ну если они!.. — Мах крепко стиснул рукоять меча. — Пошли, Пузырь, научим господина менялу учтивости.
— А может, лучше подождать? — без особой надежды спросил призрак. — Тебя вон еще как пошатывает. Чем горячку-то пороть, бродить по незнакомому дому и искать, лучше посидим в засаде, скоро они сами к нам придут. Ты посмотри, дверь-то какая здоровенная. Как ты с ней думаешь управиться?
— Да брось ты! Они так уверены в моей беспомощности, что даже меч убрать не удосужились, а уж дверь запирать… Вот, смотри…
Мах лихо дернул дверь, и она послушно, хотя и с громким скрипом, открылась.
— Эй, что еще там у вас стряслось? — донесся из спальни брюзгливый рык разбуженного Скумса. — Отдохнуть спокойно не дадут! Сейчас найду, кто меня разбудил, ох, он у меня пожалеет! Для начала лишу его недельного жалованья! — С таким вот обещанием меняла распахнул дверь и вышел в коридор.
Несмотря на немалый гнев, Скумс пребывал в людском обличье. Это был высокий сорокатрехлетний мужчина, узкоплечий и очень худой. Из одежды на нем был только длинный, до пят, домашний халат, на ногах — мягкие туфли. Зрелище, открывшееся взору менялы, было столь неожиданным, что Скумс буквально остолбенел на пороге своей спальни. И онемел к тому же.
В коридоре почему-то обретались все его слуги. Трое из них в зверином обличье и без малейших признаков жизни лежали в лужах крови. Остальные восемь были живы, они пребывали в людском обличье, но были кем-то или чем-то до полусмерти перепуганы. К тому же одни, трясясь от страха, вязали других, таких же трясущихся.
— Что тут такое? — смог наконец спросить меняла у явно свихнувшихся слуг.
— А ничего особенного. Просто за мной был должок, и я решил расплатиться побыстрее. — Мах с холодной усмешкой на лице и с окровавленным мечом в руке вдруг возник прямо перед Скумсом.
Ноги у менялы обмякли, и он обеими руками схватился за дверной косяк.
— Вот этот, — Мах повел мечом, указывая на один из трупов, — подкрался ко мне сзади и ударил по голове. Уверяю вас, это было чрезвычайно неприятно. А эти вот двое, — Мах указал на два других трупа, — помогли первому связать меня и подвесить в подвале… Я был оскорблен и позволил себе разобрался с наглецами. Надеюсь, ты, господин Скумс, не в претензии?
— О, что вы… — торопливо залепетал Скумс. — Как вы могли подумать такое… Разумеется, эти мерзавцы тяжко перед вами провинились и получили по заслугам. Ни о каких претензиях и речи быть не может!
— Хотел бы и я вот так же, без претензий, — усмехнулся Мах, — но… Видишь ли, любезнейший Скумс, этих ребят я убил не сразу, а прежде с каждым немного потолковал. И вот ведь какое совпадение: они до последнего вздоха уверяли меня, будто били, вязали и подвешивали меня по твоему приказу. Что ты на это скажешь?
— Чт-то в-вы от м-меня хот-тите? — пробормотал меняла. — В-вы м-меня уб… уб…
— Если будешь хорошо себя вести и честно ответишь на все вопросы, то твое «уб», так уж и быть, я отложу, — пообещал Мах. — Ну а если заартачишься…
— Так чего же ты ждешь? Спрашивай! — потребовал оживший на глазах меняла.
Молодой рыцарь хищно оскалился и поинтересовался:
— Для начала объясни, зачем ты велел оглушить меня? Мы заключили сделку, я честно с тобой расплатился… Да, ты продешевил, но сделка есть сделка. Ты ведь меняла, а не разбойник. Зачем же все эти фокусы с большой дороги?
— Ты прав, сделка есть сделка, — понурив голову, согласился меняла. — Разумеется, обидно было, что так продешевил, но ты снова прав: я меняла, а не разбойник. Я дорожу своей репутацией, а если кто-то вдруг прослышит, что Скумс силой отбирает у своих клиентов кошельки, от меня все отвернутся и о любимом деле придется забыть.
— Но почему же твои люди напали на меня? — снова спросил Мах.
— Потому что ты вне закона, — спокойно пояснил меняла.
— Что-о? — Мах обомлел от изумления. — Но ведь меня же пустили в крепость!
— А при чем здесь крепость? Ты заплатил — тебя и пустили. Скорее всего, когда ты входил в ворота, стражи еще не знали, что за тебя обещана награда. И ты, заплатив пошлину, стал для них неприкосновенен. Я же аккурат перед твоим визитом получил известие из очень надежного источника, что один из кланов курасов готов отдать за убийцу трех их родичей аж десять пятнадцативедерных бочек воды. Описание убийцы было скупым и сводилось к тому, что он носит меч и прекрасно им владеет. А если учесть, что оборотни в подавляющем большинстве предпочитают обходиться собственными зубами и когтями, то меч становится весьма важной приметой. К тому же подружку твою описали довольно подробно. И когда вы переступили мой порог, я вас тут же узнал… Десять пятнадцативедерных бочек воды — это целое состояние, вырученного за них золота мне бы с лихвой хватило на безбедную старость. И никто никогда не посмел бы даже пикнуть по поводу твоего пухлого кошелька, поскольку оборотень-дезертир — вне закона. Приказывая вас связать, я почти ничем не рисковал, зато приобретал очень многое. Мои слуги сработали великолепно: тебя ловко ударили, быстро скрутили и надежно подвесили. Оставалось послать гонца к курасам, передать им тебя и потребовать награды… Как ты освободился, ума не приложу!
— Не напрягайся, мозги сломаешь, — посоветовал Мах. — Ладно, со мной все ясно. Гонца ты, надо полагать, уже послал, и скоро курасы с водичкой пожалуют. То-то они обрадуются, когда ты скажешь, что пленника нет… Ну, из этого тебе выпутываться, а ты мужик ушлый. Меня же вот что еще интересует: куда ты подевал мою спутницу?
— Как куда? Продал, конечно. Что еще делать с беглой рабыней.
— То есть как это — продал?! — Меч Маха взметнулся к шее оборотня. — Ты бы, дядя, со мной не шутил. Твоя поганая жизнь висит на волоске, смотри не порви его ненароком… Говори, гад, где ты прячешь Лулу. Ну!
— Я ее п-продал, — не отрывая взгляда от клинка, повторил меняла.
— А как же курасы, обмен, вода?
— Курасам нужен только убийца, то есть ты. Им дела нет до сбежавшей рабыни, — торопливо пояснил Скумс.
Видно было, что он не врет. Мах опустил меч.
— Ну ты и ловкач, — проворчал рыцарь. — Когда же ты успел-то? И кому?
— Часов пять тому назад, — признался меняла, отирая со лба холодный пот. — Она приглянулась одному из Бритоголовых. У них там, на Бескрайней пустоши, с женщинами туговато…
— Погоди… Так ты что же, разбойнику, что ли, ее продал? — удивился рыцарь.
— Ну да, — охотно сознался Скумс. — Разбойники — лучшие мои покупатели! Понимаешь, многие женщины не выдерживают тягот кочевой жизни и быстро умирают, вот они и скупают всех более или менее симпатичных девушек. Золота у ребят немерено — недавно их клан на новую золотую жилу наткнулся. Я за твою подругу выторговал аж пятьдесят золотых. Теперь, понятное дело, все эти деньги твои.