Руководство Дворца спорта относилось к страсти народа с пониманием. В день поединков все спортивные секции закрывались, любые тренировки отменялись. На волейбольной площадке устанавливался ринг, вокруг которого размещались кресла для почетных гостей.
Заслужить почет было проще простого. Купи билетик за кругленькую сумму, сделай приличную ставку на одного из соперников – и наслаждайся лицезрением и смачными звуками мордобоя с близкого расстояния. А зрелище и впрямь бывало отменным! Желающие занять места в партере приезжали за десятки километров. Из самого Черемысля, а то и из обеих столиц! Да и те, у кого не хватало наличности для покупки «почета», уважали – ой уважали! – дуэли мастеров кулачного боя. Пусть и наблюдать за ними приходилось с позиций не самых удобных.
Особенно неистовое возбуждение охватывало ценителей бокса, если на афише значилось: «Илья Муромский». Как в этот раз.
Сегодня противостоять любимцу картафановских болельщиков должен был Хмырь. Боец опытный и опасный, но скользкий, злобный и, поговаривали, способный на пакости. Впрочем, Хмырь был уже дважды бит Муромским, – бит легко, технично, с непременным нокаутом в шестом раунде. Самые преданные поклонники Ильи утверждали, что их кумир мог бы оба раза «вынести» Хмыря значительно раньше, но не спешил, давая зрителям время насладиться зрелищем.
Признаемся по секрету, поклонники Муромского были правы.
К восьми часам вечера все пригодные для стоянок места вокруг картафановского Дворца спорта были оккупированы машинами болельщиков. На два квартала минимум. Подле самого здания стояли автобусы, привезшие издалека целые коллективы. Здесь же расположились блистающие лаком лимузины. Там и сям шныряли подростки, предлагающие за скромную мзду указать «одно место, где можно пройти без билетика».
Похоже, что такое место на самом деле существовало, потому что зал был переполнен.
Впрочем, в «кожаном» партере, где восседала какая-нибудь полусотня фрачных счастливцев и золотовалютных красавиц, было нетесно. Поэтому зоркий глаз внимательного читателя смог бы рассмотреть несколько знакомых физиономий. Хорек Августин Дерябныч из налоговой службы подле подсвинка Дункана Накладыча из Казначейства. Юрик Эдипянц, сопровождаемый млеющей от любви «хозяйкой офиса» Иветтой Козьмодеевной Девятерых. Новый управитель Малочерноземного Конгломерата, служащий HI-FI категории Стрёмщик Ухват Ёдрёнович. Ну и, разумеется, организатор этого праздника спорта, импозантный как «крестный отец» мафии, господин Башкаломов. Более известный человечеству под именем Бакшиша – промоутера профессиональных боксеров и тренера боксеров-любителей. Рядом с Бакшишем пристроилась его молодая жена Света с таксой Груней на руках. А за спиной – доверенный негодяй Тыра.
Партер обволакивал дымок дорогих сигар и запах эксклюзивного парфюма. Расторопный малый официантской наружности предлагал желающим легкое вино в хрустальных фужерах.
Чуть дальше от ринга расположились в полумягких креслах сотни три выходцев из так называемого среднего класса. Костюмчики у них были поплоше – не заказные, а всего лишь из бутиков готовой одежды. Дамы носили не бриллианты, а богемскую бижутерию. Курить среднему классу не позволялось вообще. Пили все больше пиво из баночек.
Остальное пространство заполняла плотная масса «простой публики», довольствующейся обыкновенными пластиковыми сиденьями. Многие стояли в проходах. На галерке, охватывающей кольцом арену предстоящей баталии, стояли решительно все. Пили разное.
Над ареной реяли вымпелы и парила не признанная олимпийскими богами муза кулачных боев Панкратиония, дева на редкость крупная и крепкая. У музы был бритый наголо череп, могучий подбородок, сломанный нос, изуродованные уши, груди как дыни и кулаки как арбузы. Во рту у нее не хватало двух-трех резцов, и еще штук пять зубов являлись определенно вставными. Одеяние покровительницы мордобоев составляли отнюдь не туника и лавровый венок, а спортивные трусы с золотым лампасом и алая шелковая майка под номером, естественно, 13. В правой руке муза сжимала золотой молоточек, в левой – бронзовый гонг. По непроверенным сведениям, именно его траурный звон слышат нокаутированные боксеры, перед тем как провалиться в беспамятство. На плече у девы сидела необыкновенно большеглазая синичка и чистила клювик. Снизу казалось, что пташка примостилась на одной из балок перекрытия.
Зрители Панкратионию, понятно, не видели… что вовсе не мешало музе блаженствовать в бездне вырабатываемого ими адреналина. Время от времени падчерица Аполлона перебрасывалась фразой-другой с такой же невидимой собеседницей, к которой обращалась ласково «голубушка Фе». Голосок таинственной Фе напоминал звон серебряного колокольчика.
Наконец показались и соперники.
Первым вышел Хмырь, жилистый двухметровый детина, обладатель пугающей рожи гопника и обуви сорок восьмого размера. Он вышагивал в сопровождении целой кодлы тренеров, массажистов, телохранителей и прочих прихлебателей рангом пониже. Челядь претендента приоделась в строгие костюмы-двойки, только массажист да младший тренер были не при параде. Из динамиков в такт шагам Хмыря грохотал агрессивный рэп. Подражая заморским звездам профессионального бокса, претендент кутался в черный атласный халат с белоснежным подбоем. На спине халата поверх стилизованного изображения мертвой головы было вышито «HMR».
Сказать начистоту, то были всего лишь инициалы грозного бойца, в миру Хохлушкина Максима Робертовича. Однако различные слои болельщиков расшифровывали надпись по-разному. Фанаты Хохлушкина вслед за ним самим восклицали: «Хаммер!» – и тут же переводили на великий и могучий: «Молот!» Прочие, коих почему-то обнаруживалось абсолютное большинство, безжалостно клеймили: «Хмырь!» Перевода слово не требовало.
Появление в зале Илюхиного противника встречено было также по-разному.
Солидные господа, сидящие в партере, приветствовали его ленивыми аплодисментами и поощрительными покачиваниями голов. Многие из них совершенно точно, из самых проверенных источников знали, что Хмырю сегодня улыбнется удача, поэтому поставили на гарантированного победителя приличные деньги. Однако, как хорошие картежники, показывать собственную осведомленность до поры до времени не желали. В отличие от расфуфыренных спутниц. Менее сдержанные дамы, счастливо визжа, вскакивали с кресел, бросали в воздух шляпки, сумочки и сотовые телефоны и вопили в экзальтации:
– Максик! Свали для нас Муромца!
Хмырь посылал поклонницам воздушные поцелуи из-под капюшона и вздымал над головой звездно-полосатые, как у кинематографического Рокки, перчатки. Он тоже знал о собственном грядущем триумфе.
Остальные зрители встретили прибытие Хаммера-Хохлушкина оскорбительным свистом и ядовитыми комментариями, приводить которые мы не станем из нравственных соображений.
Один из челядинцев Хмыря приподнял канаты со стороны «синего угла», и претендент вскарабкался на ринг. Выход Муромского был обставлен с куда меньшей помпой. Не гремели фанфары, не плясали разноцветные лучи прожекторов. Вместо пафосного облачения Илья накинул на плечи обыкновенное махровое полотенце с изображением Чебурашки и Крокодила Гены. Свита действующего чемпиона также отличалась немногочисленностью и скромностью. Среднего роста усатый молодой мужик в кроссовках, джинсах и камуфляжной футболке. Второй, похожий на молодого Есенина, в спортивном костюме и кроссовках же. Замыкал группу настоящий ряженый, потешный тип, облаченный в полный наряд того самого Крокодила Гены – от шляпы и затрапезного пиджачка до маски и хвоста. В одной лапе ряженый тащил бутылку с водой, в другой – здоровенное корневище хрена, от которого с заметным аппетитом откусывал.