– Подумаем, – кивнул солдат. – Но в любом случае без вас моя метаморфоза была бы бессмысленной, господин колдун. Разрешите пожрать вашу руку.
– Пожрать?!
– Пожать, разумеется, – рассмеялся парень. – Не бойтесь. Правда, очень уж больно превращаться…
– Это первый раз такой, потом легче.
– Но тоже мало приятного, – подала голос проснувшаяся Хельга.
– А вам подавай сплошные удовольствия, да? – Тилль положил ладонь на лицо прапорщика.
Палваныч застонал.
– Живой! – обрадовался Коля.
– А ты сомневался? – хмыкнула Хельга. – Он же Повелитель Тьмы!
Ее изнуренное лицо озаряла гордость.
– Боюсь, что подлинный Повелитель Тьмы отступил под натиском Николаса, – пробормотал колдун. – Дункельонкель стал сильнее…
– Ну, мне не с чем было сравнивать, – сказал солдат. – Но дяденька впечатляющий.
Дубовых очнулся, кашлянул, прочищая пересохшее горло. Сипло прохрюкал:
– Это кто тут тебе впечатляющий дядечка?
– Конечно, вы, товарищ прапорщик, – не моргнув глазом, соврал Коля.
– Смотри у меня… Черт, грудь болит…
– Рядовой Аршкопф по вашему приказанию прибыл! – провизжал бесенок.
– Ектыш, – поморщился Палваныч. – Как же ты достал… Вольно.
Черт исчез.
– Рядовой Лавочкин, доложи обстановку.
– Противник отброшен и посрамлен, товарищ прапорщик. Знамя возвращено.
– Да, наш Николас, обернувшись волком, победил самого Дункельонкеля, – вставил реплику Тилль.
– Волком? Вы сказали – волком? – грустно спросил Палваныч. – Нет, ну что за карикатура! Как я превращаюсь – так в козла, а как Лавочкин – так в волка!..
– Хорошо, не одновременно, а то сожрал бы я тебя, зануду, на фиг, – прошептал парень и добавил громче: – Ваше ранение обработал Всезнайгель. Ну… и графиня почему-то плачет. Конец доклада.
Дубовых заворочался, ища свою спутницу.
– Хельгуленочек!
– Я здесь, Пауль, – всхлипнула Страхолюдлих. – Дункельонкель призвал меня страшной клятвой, а я все равно осталась с тобой!
Тилль скосил лукавые глаза, вспоминая свой тайный визит в логово Белоснежки. Прапорщик промолвил:
– За что тебя люблю, так за эти вот твои красивые необязательности… Какие прогнозы?
– Все будет хорошо.
– Ну, рядовой, слыхал? – просипел Палваныч. – Пока есть на свете русская воля и верное понимание местным населением, особенно женским, необходимости содействия нашим вооруженным силам, мы непобедимы! Вот такое тебе мое командирское лирическое отступление.
– Товарищ прапорщик, – нарушил молчание Коля. – Я вот чего подумал: если есть понятие «лирическое отступление», то должно быть и «лирическое наступление»?
– Ишь ты, лирик, блин… Лучше скажи, как мы домой попадем, – парировал Дубовых.
– А правда, Тилль! – ловко перевел стрелки солдат. – Кто-то три месяца назад обещал устроить нам возвращение… если оно возможно.
– И не отказываюсь, – с достоинством произнес колдун. – Я давно закончил расчеты, и, разумеется, у меня две новости. Хорошая: ваше возвращение возможно. Плохая: соответствующий портал откроется только в Зингершухерштадте.
– Вы смеетесь?! – воскликнул Лавочкин. – В столице Черного королевства?!
– Именно там.
– Эй, рядовой. – Прапорщик подергал Колю за рукав. – Похоже, твой зеленоглазый друг хочет, чтобы мы выиграли для него войну.
Всезнайгель усмехнулся:
– Пожалуй, мы имеем редкий случай, когда интересы разных хороших людей совпадают. Пойдемте отсюда.
– А Шлюпфриг и эти все бедняги? – Коля обвел рукой зал, заваленный окаменевшими людьми и гномами.
– Они есть не просят, займусь ими позже. Нам требуются помощь и отдых. Если бы вы, барон, видели свое исцарапанное лицо…
Лавочкин и Хельга вели Палваныча, Тилль шагал впереди. Они вышли из прохлады убежища Белоснежки в холод морозного утра.
Рассвело.
Падал мокрый снег. Крупными ватными хлопьями. Тихо-тихо.
– Красиво, – выдохнул солдат.
Снег сыпался во всей земле, во всех королевствах… Даже в Черном…
Дункельонкель лечил сломанные ребра, а Марлен стояла у окна, сжимая кулачки и глядя в окно, за которым валились белая небесная ветошь. «Ничего, – просипел ее наставник. – Не казни себя. Не удалось завладеть Барабаном Власти – повезет с другими вещами. Ты и так прекрасно потрудилась над нашими глупыми друзьями-гномами, а ваши с Николасом дети-воины просто великолепны». Виконтесса молчала. Кулачки сжимались сильнее…
Четыре всадника понуро ехали в поисках очередной жертвы. Им был заказан отъявленный мошенник, грабитель и вор, сбежавший из тюрьмы Дробенланда. Они не хотели убивать, эти бывшие светлые маги, но им приказали, иначе умрут четверо красивых невинных детей, их детей, запертых в замке Дункельонкеля…
В Вальденрайхе полковник Хельмут Шпикунднюхель расталкивал новую роту рекрутов – глуповатых молодых крестьян. Их предстояло превратить в защитников королевства, обучить делать из арахиса бомбу, из носового платка парашют, а из врага котлету. Короче, сконструировать из деревенщины настоящие машины убийства. «Подъем! – ревел глава особого полка. – Пробежка и построение! Никаких кафтанов! Голыми до пояса! Вперед… Марш!!!» Будущие солдаты выбегали на первый снег, дрожа на морозце, и нестройными рядами скрывались в сумерках…
Суверенный Наменлос также готовился к войне. Это королевство было дальше всех от Черного, но Иоганн Всезнайгель убедил тамошнего монарха в серьезности угрозы…
Сам Иоганн и подлинный властитель Дриттенкенихрайха Рамштайнт всю ночь проквасили, составляя план криминального сопротивления будущей оккупации. «Прорвемся, друг Рамшатйнт, – проговорил Иоганн, борясь с заплетающимся языком, – нам с братишкой случалось армии циклопов побеждать, сломаем и Черное королевство…» Барабан Власти стоял поодаль, защищенный сетью хитроумных многослойных заклинаний. Всезнайгель старший был большим мастером по этой части…
На далеких болотах ковылял с посохом маленький зеленый чебуран, которому предстояло прожить здесь долгих двадцать лет. Впрочем, это из другой сказки…
Тилль Всезнайгель, Хельга Страхолюдлих, Павел Иванович Дубовых и Коля Лавочкин стояли в полной тишине, под сплошной снежной завесой. Им чудились звуки грядущих битв.
– Красиво, – выдохнул солдат еще раз.
Колдун смотрел на топающую к ним темную фигурку. Она расплывалась в молочном мареве – просто пятно, оставляющее за собой черные следы на белом поле. Наконец люди узнали тролля. Угрюмый монстр надвигался с неотвратимостью стальной черепахи на гусеничном ходу. В его длинной ручище виднелась огромная дубина. Неуязвимый для человеческой магии громила остановился, отвратительно взревел и затопал бодрее. Почуял: флейта совсем близко.