— Гениальный план! — с сарказмом сказал я. — Ядерное оружие применять будете?
— Вонючие пацифисты из Конгресса никак не дадут «добро». Кому завидую, так это русским, — грустно сказал Хаджет. — Они заявили, что как только противник окажется в зоне возможного поражения, они тут же покажут ему Кузькину Мать!
— Чью мать? — не понял Морелли.
— Кузькина Мать на русском сленге — это ядерная бомба, — сообщил я.
— Кузькина Мать, — задумчиво сказал Морелли, — надо будет запомнить.
— Зачем тебе это? — удивился я.
— Русские скоро пришлют своего наблюдателя — мы здесь сейчас создаём объединённый штаб земной коалиции. От каждой военной державы присылают советников по безопасности.
— Хватит болтать, вокруг много лишних ушей, — сказал Хаджет, — поехали в лабораторию, там и поговорим.
Скрипнув тормозами, напротив нас остановился «хамви» с сержантом Тревисом за рулем.
— А вот и наш маленький ссыкунишка! — обрадовался я. — Как там Джексон с его саксофоном?
— Больше не играет, сэр!
— Как, совсем? — удивился я.
— Ну, играет, но не на саксофоне. Купил себе там-там и периодически в него стучит.
— Я надеюсь, что при звуках барабана твоя «мокрая» болезнь не дает о себе знать?
— Нет, сэр, — виновато улыбнулся Тревис, — энурез меня больше не беспокоит.
— Это тот самый паренек из-за которого капитан Джексон совершал героический прыжок с самолёта? — поинтересовался Хаджет, садясь на заднее сидение «хамви».
— Именно, — подтвердил я, усаживаясь рядом.
Морелли, севший впереди, возле сержанта, строго рявкнул тому:
— В лабораторию!
С каким-то неподдельным чувством восторга я смотрел на ставший практически родным пейзаж Пёрл-Харлбора. Перехватив мой взгляд, Хаджет улыбнулся, и его строгий адмиральский взгляд потеплел.
— Соскучился по родине, сынок? Поносило же тебя по свету? Южная Америка, Египет, Россия — и вот, снова дома. Ни с чем не сравнимое ощущение, верно?
Я молча посмотрел на него и пустил из левого глаза слезинку.
— Таких парней как ты, Теди, нашей родине всегда будет не хватать. Истинный патриот, да еще и герой, спасающий мир от поганой инопланетной заразы.
Растроганный словами старого вояки, я замолчал. Напялив на голову шлем спецкостюма, я, прихлёбывая кофе, закрыл глаза.
— Странно, — сказал наконец я. — Я так долго путешествовал в этом спецкостюме, выпил несколько литров кофе, съел килограммы пюре, а оно всё не заканчивается.
— Немудрено, — сказал с переднего сидения Морелли. — Спецкостюм — замечательная штука. Ты мочился в него?
— Регулярно, — чувствуя какую-то подлянку, ответил я.
— Вот, — коротко сказал полковник.
— Что вот?!
— Ну… вот, — уклончиво повторил Морелли.
— Я что, пил свою мочу? — холодно спросил я.
— Ну, с технической точки зрения…
— Говори прямо, итальянский ублюдок! — заорал я.
— Понимаешь, Теди, твой пот и моча, проходя несколько стадий очистки, превращаются в питьевую жидкость, а твои экскременты…
— Вашу мать, сумасшедшие военные! — закричал я, подскочил на месте и ударился головой о железный потолок «хамви». — Я что, ещё и дерьмо своё жрал?!!
— Ну, с технической точки зрения…
— Заткнись! — мне захотелось расплакаться.
Сидевший рядом со мной Хаджет ехидно захихикал, но, получив от меня локтем в бок, грозно поправил фуражку и уставился в окно.
— Никому про это не рассказывайте, — попросил я.
Хаджет, отвернувшись, мелко вздрагивал, Морелли спрятал лицо в ладони и сделал вид, что массирует виски, только Тревис продолжал тупо смотреть на дорогу.
— Надеюсь, мы договорились? — повторил я.
— Угу, — буркнул Хаджет и его плечи затряслись еще сильнее.
— И хватит ржать, ублюдки! Мир в опасности, а вы смеётесь над несчастным обманутым человеком.
— Кофе хоть был вкусный? — спросил Морелли и громко, в голос, захохотал.
— Не забывай, что у меня твой пистолет, — напомнил ему я, довольно наблюдая как он затыкается.
Вскоре «хамви» остановился у входа в лабораторию. Нам навстречу выбежал моложавый майор и, сделав «смирно», выпалил на одном дыхании:
— Господин адмирал, сэр! Только что по всей Земле прошел сигнал тревоги. В атмосфере замечены многочисленные боевые единицы врага.
— В каком районе? — нахмурился Хаджет.
— Везде, сэр! — коротко ответил майор. — Глобальное наступление лаптогов, по-видимому, началось. По крайней мере, так считают наши аналитики.
— Как быстро они здесь появятся?
— Ближайшая к нам точка находится в двухстах километрах, но, учитывая скорость перемещения врага, время столкновения — десять минут.
На загорелом лице Хаджета появилась смертельная бледность.
— Общий сигнал боевой тревоги по базе! И соедините меня с президентом.
Грубо схватив за руку, адмирал втянул меня в ангар лаборатории.
— Скорее, вам с Морелли нужно укрыться под землёй, — крикнул он.
— Эй, вот только не надо корчить из себя героя, — возмущенно отпихнул его я. — Ты будешь воевать, а я буду сидеть под землёй?!
— Именно так! — гаркнул Хаджет. — Здесь я командую, сынок!
— Сам ты сынок, — обиделся я. — Дай мне базуку, и я поджарю лаптогам задницы!
— Чёрт, люблю я этого парня! — внезапно улыбнулся Хаджет. — Ладно, герой, топай за мной в штаб. Будем наблюдать за парадом с VIP-ложи.
Спустя восемь минут мы стояли возле огромного панорамного окна в штабе флота, и, держа в руках адмиральские бинокли, смотрели на горизонт.
— Что там, на радаре? — спросил адмирал у своих подчиненных.
— Святая дева Мария! — закричал Морелли.
— Что там? — оторвавшись от окуляров бинокля, обернулся к нему Хаджет.
— Да их тут тысячи! Они сметут нас за считанные секунды!
— А вот хрен! — показав горизонту средний палец, сказал адмирал. — Я приготовил им сюрприз.
— Что за сюрприз? — спросил я.
— Сейчас увидишь, — хищно усмехнулся он. — Адмирала Хаджета еще никто не побеждал.
У меня отвисла челюсть. С горизонта к Гавайям огромной чёрной массой надвигались боевые корабли лаптогов. Зрелище было внушительное: черные обтекаемые диски с огромными пушками по бокам на невероятной скорости приближались к нам, скользя по воздуху в пяти метрах над водой, инерционным потоком поднимая на ровной поверхности океана внушительные волны.