— Считаю до трех! — ледяным голосом сказал шеф. — Раз! Два… — Тут он наклонил рога и немигающим взглядом уставился на Серого. — Три!
При счете «три» Серый покорно улегся на стол и замер, вытянув шею.
— Не стойте как столбы, помогайте! — прикрикнул Эдик. — Голову держите… Да коленом придави! Вот так. И ноги, ноги!
— А это ты уж мне поручи, соколик! — улыбнулась Маланья и уселась Серому на ноги.
Радостно посверкивая глазками, Толян взялся за другой конец пилы. Увидев перед глазами заостренные зубья, Серый странно заклекотал и потерял сознание.
— В отключку пошел, — удовлетворенно констатировал Эдик, — нам же легче! Давай сначала левый рог. Только тише… Тише, идиот! Ухо не отпили! А ты, Колян, тоже полегче. Ты ж ему весь кислород перекрыл, он уже дергаться начал!
Наконец все было улажено, и Эдик потянул пилу на себя. Острые зубцы запрыгали по левому рогу. Они скользили по нему, как по стеклу, не оставляя на поверхности даже малейшей царапины.
— Крепкие какие! — поразился Эдик. — Ну-ка поднажмем!
Они поднажали и едва не отхватили Серому пол-головы. Начавший уже приходить в себя Серый снова отрубился.
— Не берет! — сказал Толян. — Пила крошится, а не берет!
— Стой! — скомандовала Маланья. — Эдак вы меня без имущества оставите!
Она бесцеремонно отняла пилу и осмотрела зубья.
— Ну точно, все полотно посадили! Да разве ж тут такой пилой справишься? Это «Дружбой» надо пилить. Или нет. У главного механика есть «Болгарка», она по железу. Вмиг оттяпает!
Серого кое-как привели в чувство и сели вокруг стола, не зная, что делать. Положение спас Толян.
— А что, шеф, мне рога не мешают! — Он помотал в воздухе башкой и едва не пришиб Коляна. — Если на дело пойдем, то с ними даже сподручней!
— Тише ты, размахался! — взвизгнул Колян. — Я вот тоже как бодну!
— Ничего не боднешь, у тебя рога загнутые!
— А у тебя бараньи, бараньи!
— Если не угомонитесь, я сам вас всех перебодаю! — заявил Эдик, опасно наклоняя голову. Что ни говори, а рога у шефа были самые длинные и острые. — Надо что-то придумать, чтобы по улице можно было ходить, — сказал он.
— Шапки нужны, — заявил Серый.
— Верно мыслишь, — похвалил его Эдик, — только где их взять?
— Из газеты сделать! — предложил Толян.
— Точно!
Через пять минут вся компания лихорадочно кроила из газет самые разнообразные шапки.
А Костя между тем стоял возле почтового отделения и разглядывал только что полученную посылку. В адресе отправителя значилось: «Министерство лесной и сельской промышленности». Извещение на посылку Костя получил час назад, а саму посылку — только что.
— Интересно, что там? — пробормотал он и, встряхнув посылку, поднес ее к уху. Внутри фанерного ящичка что-то стукнуло и глухо перекатилось.
— Пошли домой, там вскроем, — сказал Евстигнеев, которому тоже не терпелось узнать, что прислали другу.
— Может, инструкции? — предположил Костя.
— Фигукции! — несколько грубо возразил Евстигнеев. — Где ты видел, чтобы инструкции высылали в посылках? Была бы бандероль. Скорей уж патроны.
— С ума сошел! — возмутился Костя. — Кто будет боеприпасы почтой высылать? Да и зачем? Все, что надо, я и так получил. Может, там подарки?
— Ха-ха! — развеселился Евстигнеев. — От Деда Мороза! Тоже мне, мечтатель!
Сгорая от нетерпения, они добежали до евстигнеевского дома, положили посылку на стол и вооружились пассатижами.
— Посто-ой! — послышался в окне гнусавый голос, и на пол спрыгнул Антуан. — Не открывай, может, там взрывчатка?
Костя и Евстигнеев уставились на говорящего кота.
— А ты чего здесь делаешь? Тебе где положено быть?
— Раз я здесь, значит, надо! — авторитетно заявил Антуан. — А вот посылочку не мешало бы проверить… Мня-а! — Он вспрыгнул на стол и принялся обнюхивать ящик. — Та-ак! Клейстером пахнет… резиной пахнет… Взрывчаткой не пахнет. Можно открывать!
— Тоже мне специалист, — хмыкнул Костя, — не мешай уж! — Он смахнул кота на пол и принялся отделять крышку.
— Давай, что ты тянешь? — торопил его Евстигнеев. — Ну?!
Крышка упала на пол. Друзья, затаив дыхание, наклонились над посылкой.
В ящичке поверх толстой вощеной бумаги лежали какие-то документы. Ничего не понимая, Костя взял их и принялся рассматривать, а Евстигнеев немедленно развернул бумагу.
— Вот это да! — восхищенно воскликнул он и причмокнул языком от восторга. В посылке оказались изумительные по форме и цвету яблоки, груши, сливы, персики…
Недолго думая Евстигнеев схватил самое румяное, самое сочное на вид яблоко и вонзил в него зубы. Точнее, попытался вонзить. На лице Евстигнеева изобразилось удивление.
— Крепкие, однако! — пробормотал он и еще сильнее сжал могучие челюсти. И тут же взвыл от боли.
Зубы со скрипом погрузились в какую-то слишком уж неподатливую яблочную плоть, да так там и завязли.
— Стой! — запоздало крикнул Костя. — Это же муляжи!
— Фа-фа-фа! — забормотал Евстигнеев, смаргивая выступившие слезы. — Шпашите!
— Сейчас помогу! — испугался Костя и кинулся к ящику стола, где лежали клещи.
— Фа! — вытаращил Евстигнеев глаза. — Фафей футеш!
— Точно! — обрадовался Костя. — Камень чудес!
Он вытащил сердито посверкивающий камень и взмахнул рукой:
— Пусть Евстигнеев освободится!
Сверкнул золотистый свет, яблоко тяжело упало на пол, а Евстигнеев облегченно вздохнул и сомкнул челюсти.
— Ну и ну! Что же это за дрянь? Едва без зубов не остался! — Он осторожно ощупал челюсть.
— А ты тоже хорош, соблазнился, — проворчал Костя. — На вот, читай!
Евстигнеев взял отпечатанные на принтере бумажки и прочел: «Распоряжением министерства за номером двести десять дробь одиннадцать данные образцы рекомендуются для наглядной агитации как наиболее совершенные. Все муляжи изготовлены по новейшей технологии с применением лучших образцов пластмасс…»
— Идиоты, — вздохнул Евстигнеев. — Убивать за такие шутки надо! Думал ведь уже — все, без зубов останусь. — Он тяжело сглотнул слюну и покосился на ящик с лжефруктами. И тут его лицо озарилось радостной улыбкой. — Давай отдадим их Шлоссеру, он любит разные загадки природы!
— Зря скалишься, — сказал Костя, — Шлоссер не такой дурак, чтобы на муляжи набрасываться. Но мысль правильная. Отдадим. Пусть поставит в кабинете у директора. К нему разные посетители приходят, вот пусть и любуются.
— Только ты это… Не говори ему, что муляжи, — зашептал Евстигнеев, — пусть сам разберется… Кстати, где Антуан?