— Государь-батюшка! Милостивец ты наш! Солнышко ты наше ясное! Не вели казнить, вели слово молвить…
— Что ж ты делаешь, тварь ты позорная?! — тихо, но очень эмоционально молвил за его спиной слово капитан королевских мушкетеров. — Что ж ты, падла трусливая, Гасконь-то позоришь?! Встань, урод, или ты у меня сейчас ляжешь уже навсегда!
Сообразив вдруг, что он и впрямь… перебрал маленько с преклонением перед монархом, д'Артаньян поднялся на ноги.
— Ну и что же вы хотели… молвить, молодой человек? — поинтересовался король, польщенный сравнением с ясным солнышком.
Не слыша более замечаний де Тревиля, псевдогасконец приободрился и начал рассказывать королю, как он вчера встретился с Атосом, Портосом и Арамисом подле монастыря Дешо, чтобы взять у них несколько уроков фехтования, как они стали свидетелями подлого вымогательства гвардейцами кардинала денег у несчастных торговок цветами и встали на их защиту, ибо все подданные его величества находятся под защитой мушкетеров. Разумеется, д'Артаньян был бы не д'Артаньян, если бы не приукрасил маленько реальность, пустив в ход фантазию. Так, например, он сказал, что положение королевских бойцов, противостоявших восьмерым гвардейцам кардинала, было поистине отчаянным и они находились на грани поражения, когда вдруг грянул гром оглушительной силы, небеса разверзлись и оттуда спустился то ли архангел Михаил, то ли сама Дева Мария (ослепленный сиянием, он точно не рассмотрел, но скорее все же Дева Мария)! Она коснулась поочередно всех четверых, и шпаги мушкетеров тут же обрели необъяснимую, божественную силу, после чего они в два счета завершили поединок в свою пользу! Славные флористки, избавленные от вымогателей, предлагали им все имеющиеся в наличии деньги (и даже кое-что сверх того), но друзья конечно же отказались…
— Отказались от денег?! — не поверил король.
— Наотрез отказались, сир! — воскликнул лазутчик. — И от того, что предлагалось сверх денег, тоже отказались, — прибавил он. — Единственное, что нам, мушкетерам, нужно, — это служить вашему величеству!
— Славный юноша! — в свою очередь воскликнул Людовик XIII, прикасаясь, как это сделала вчера Дева Мария, к д'Артаньяну. — Такая преданность заслуживает самой высокой награды! Ла Шене! — окликнул он своего камердинера. — Посмотрите-ка, не наберется ли в моих карманах пятьдесят… а хотя нет, пятьдесят же на четыре не делится… сорок пистолей! И, если наберется, принесите сюда. Клянусь Богом, меня не зря называют Людовиком Справедливым! Вы получите свою награду, мой юный храбрец!
— Благодарю вас, государь! — уныло-бравурным тоном ответил славный юноша, сказавший перед этим «нам, мушкетерам» в расчете на то, что наградой станет именно лазоревый плащ.
Ладно, ничего не попишешь! В конце концов, сорок пистолей тоже дело нужное. А если уж совсем откровенно, они и полтинник уж как-нибудь разделили бы, не подрались бы!
— А что это вы, д'Артаньян, растрепанный такой весь, оборванный, все равно как бомж какой-нибудь? — спросил король, поддерживая беседу.
— Ваше величество! Ну вы же сами понимаете — пацан едва от мамкиной юбки оторвался, в армии не служил, с муштрой сержантской не знаком, о дисциплине знает только понаслышке! — ответил де Тревиль, прежде чем растерявшийся разведчик успел раскрыть рот. — Ну что с него возьмешь-то?! Ему бы в армию! Да в полк какой элитный! Да под руку строгого командира! Вот там бы из него человека быстренько сделали! Не ходил бы как… бомж!
Псевдогасконец зарделся, чувствуя, что капитан ведет разговор в нужном направлении.
— В армию? — переспросил Людовик.
— Ну конечно же! — подтвердил де Тревиль. — Что такое мужик без армии?! Недоразумение, а не мужик!
— Да, это верно, — согласился король, принимая золото у подошедшего камердинера и отдавая его д'Артаньяну, рассыпавшемуся в изъявлениях благодарности его величеству. — Ступайте, молодые люди, ступайте, — сказал Людовик. — Ступайте и помните: довольно резать гвардейцев кардинала! Довольно! Капитан, — обратился он к де Тревилю, после того как четверо его подчиненных вышли за дверь, — поскольку мы сами ограничили рекрутирование в полк королевских мушкетеров, надо бы пристроить вашего юного земляка в подходящее место. Скажем, в роту вашего зятя Дезессара. Я распоряжусь, а вы обрадуйте парня! Нет, а вы слышали, как он меня назвал?! Солнышко ты наше ясное! Здорово, правда? Сразу же чувствуется южный, гасконский колорит! Решено, отныне и я сам, и все мои потомки будем именоваться только так!
И в самом деле: с тех пор всех французских королей, кого чаще, кого реже, стали называть «король-солнце»…
А Людовик XIII приветливым жестом отпустил де Тревиля, который отправился к своим мушкетерам. Он застал их за дележом сорока пистолей, полученных д'Артаньяном, и принял в этом приятном процессе самое живое участие.
Русский спецагент, простота деревенская, предлагал разделить полученные средства поровну; по мнению мушкетеров, им как старослужащим полагалась большая, чем юноше, доля; ну а капитан де Тревиль на правах отца-командира принял собственное решение. Отобрав у псевдогасконца все сорок пистолей, он отсчитал себе командирский процент (пятьдесят процентов), а оставшиеся двадцать монет вернул подчиненным, напомнив, что все люди братья и должны все делить поровну — и никто не должен считать себя лучше или выше других, за исключением разве что его величества. После этого он разрешил им удалиться, и мушкетеры вместе с д'Артаньяном покинули Лувр, рассуждая промеж себя, какой набожный и мудрый у них командир и как сильно им повезло иметь такого капитана.
Когда же псевдогасконец спросил у друзей, как лучше употребить свое богатство в размере пяти пистолей, Атос посоветовал ему заказать хороший обед в «Сосновой шишке», Портос — нанять слугу, а Арамис — обзавестись достойной любовницей.
Идея с любовницей д'Артаньяна нисколько не вдохновила: за время пребывания во Франции вообще и в Париже в частности он успел присмотреться к местным женщинам. Совершенно нескладные, плоские как доска, худощавые дылды, абсолютно «без тела», не пробуждали в его душе ничего, кроме тоски и уныния. Природа явно пожалела на француженок приятной, пышной, тугой, аппетитной и манящей плоти, а румянец на их впалых щечках мог появиться только благодаря изрядной порции косметики. Глядя на них, д'Артаньян вновь и вновь думал: как безотрадно жить вдали от родины и какая, однако, тяжкая стезя у них, антиразведчиков, тайных агентов, секретных шпионов!
Что касается слуги, то тут он просто решил дать себе некоторую отсрочку. Еще в России, обдумывая этот вопрос, его руководство сошлось на том, что ему как представителю благородного сословия рано или поздно придется-таки нанять холопа для услуг, но сделать это нужно исключительно осторожно. Вводя в дом незнакомого человека, запросто можно нарваться на вражеского шпика и получить в итоге массу неприятностей.
В результате д'Артаньян решил закатить шикарную пирушку, по выражению Арамиса, отплатив «Сосновой шишкой» за «Серебряную фляжку».