– Мои десны кровоточат каждый раз, когда я их чищу, – пожаловалась Зоя,
– я имею в виду, когда представляется возможность их почистить, – добавила она сардонически. – К сожалению, мучения длительного путешествия вынуждают иногда пренебрегать личной гигиеной.
– Съешьте еще яблоко, доктор Волошина, – предложил Шон, запуская руку в бочку, – они хорошо помогут от ваших хвороб.
– Большое спасибо, я и так съела уже три. Берегите их, ради бога!
Юрий оглядел заполненный людьми трейлер, восхищаясь баррикадами ящиков, заполненных продуктами питания.
– У вас тут, кажется, есть все мыслимое и немыслимое, – сказал он.
Он повернулся к своей спутнице жизни с сокрушенным выражением лица:
– Нам бы надо было взять с собой что-нибудь подобное. Надо же, как просто – трейлер! Почему мы об этом не подумали?
Выражение ее лица было весьма ироничным.
– Тогда наши связи с рабочими массами весьма сильно порвались бы. Юрий, нам просто не пришло бы в голову подумать о трейлере!
Юрий саркастически крякнул, потом хохотнул.
– Наверное, ты права, нам бы и в голову не пришло такое придумать.
– Кстати, пожалуйста, зовите меня все Зоя. Если тут будут два доктора Волошиных, обязательно возникнет путаница.
– Отлично, Зоя, – сказал Шон.
Я все еще таращился на нее, сравнивая образ семнадцатилетней Зои с тем лицом, которое я видел теперь. Сравнение было вполне в пользу сегодняшнего дня. Она прекрасно сохранилась. Лечение от старения задержало ее организм где-то около тридцати восьми лет, ну, может быть, сорока – в плохой день. Может быть, мучения экспедиции добавили ей несколько лет. В волосах было несколько седых прядей, несколько морщинок, больше от характера, нежели из-за лет, прочертили ее лицо – но в остальном она была столь же хороша собою, как и тогда, когда мы с ней встречались. Красота ее была в широких славянских чертах: широко расставленные карие глаза, маленький и аккуратный нос, щедрый рот с губами цвета спелой сливы, хорошо очерченный чуть раздвоенный подбородок, который придавал ей силу характера, но не делал ее лицо грубым. Глаза ее были поразительно умны. Это была ее выдающаяся черта. Взгляд ее, по большей части, был всегда проницательный и острый, она словно пыталась проникнуть под поверхность любого явления, чтобы обнаружить там ядро смысла. Остальное, по ее мнению, не стоило внимания. В лице ее играло живое чувство юмора, такого юмора, который любит шутки, высказанные со смертельно серьезным лицом.
Фигура ее тоже великолепно сохранилась. У нее все еще были роскошные груди.
Она почувствовала на себе мой взгляд и повернулась, чтобы посмотреть на меня.
– Я что, похожа на привидение?
– Очень симпатичное привидение, – сказал я, – ты ни на йоту не изменилась.
Улыбка стала шире, хотя она и смутилась.
– Ты очень добрый человек. Я знаю, что выгляжу страшно, как пугало.
Она провела рукой по спутанным волосам.
– Юрий стриг меня, как овцу, а потом отказался позволить мне подрезать ему волосы.
– Я увидел, каким будет результат, – объяснил Юрий. – Кроме того, мои волосы отрастают до определенного уровня, а потом останавливаются.
Он потрогал свои неаккуратные бакенбарды и бороду.
– Вот борода, однако, растет, как капуста.
– Никто из вас совсем не выглядит страшно, – сказал я. – Похоже, что сквозь ваши перипетии вы прошли поразительно хорошо.
– Ты тоже совсем не изменился, Джейк, – сказала Зоя. – Я помню тебя как одного из самых очаровательных людей, которых я когда-либо встречала, ты неповторим в своем роде, и я понимаю теперь, что моя память была достаточно точной.
– Спасибо, – сказал я, – хотя я должен тебя предупредить, что годы меня совсем не сделали мягче или глаже в общении. Обо мне говорят, что я по-прежнему громко рыгаю на государственных приемах.
Эта шутка вызвала у Волошиных куда больше смеха, чем она того заслуживала, вне сомнения, это было результатом усталости.
– А я помню твое чувство юмора, – сказала Зоя, устало усевшись на ящик маринованных огурцов. Она откинулась, рассмеялась, потом сказала: – Господи, как хорошо смеяться. Так давно с нами не происходило ничего такого, из-за чего можно было бы посмеяться… или не было людей, с которыми можно было бы посмеяться. – Она оглядела остальных. – Мы так счастливы, что мы вас нашли.
Джон сказал:
– Боюсь, что у нашего положения не так много юмористических аспектов. Можно сказать, вообще говоря, что наше положение, в некотором роде, еще хуже вашего, и вы еще можете передумать ехать дальше с нами, когда вы услышите всю нашу историю.
– Мне будет очень интересно послушать ваш рассказ, – сказал Юрий. – Но мой первый вопрос один-единственный: что это за странная машина вон там?
Он показал на шевроле Карла.
– Это история, которую мне самому интересно было бы услышать, – сказал я, бросая на Карла мельком взгляд. – Что ты скажешь, Карл? Хочешь поделиться с нами сейчас?
Сидя на деревянном ящике вместе с Лори и жуя маринованное яйцо. Карл подумал и сказал:
– Дайте мне набраться храбрости, чтобы все это рассказать.
– Я видел, как эта машина работала в вакууме, – сказал Юрий, – поэтому я знаю, что она может действовать на Космостраде, но это просто какая-то фантастика, потому что на первый взгляд у нее нет… – Он воздел руки к небу. – Что я говорю! Это вряд ли можно назвать фантастикой в сравнении с тем, что она сделала с энергетическим барьером. – Юрий повернулся к Карлу.
– Где ты раздобыл эту машину?
– Я все время всем рассказываю, – сказал Карл с набитым ртом, – но мне никто не верит. Я получил ее от каких-то инопланетян, которые похитили меня на Земле и перевезли на Космостраду.
Юрий покачал головой.
– На Земле, вы говорите? Но очень мало инопланетян когда-либо посещали Землю – несколько дипломатов, горстка туристов… каким образом?..
– Они подобрали меня на космическом корабле, – сказал Карл, и когда Юрий непонимающе взглянул на него, он пожал плечами и добавил: – Ну вот, сами видите…
Сьюзен вставила:
– Он забыл вам сказать, что все это случилось чуть больше ста пятидесяти лет назад.
Заметив пораженный взгляд Зои, Сьюзен рассмеялась и беспомощно развела руками.
– Понятно, – сказала Зоя.
– Боюсь, что нам все это как раз совсем непонятно, – сказал я. – Мне бы хотелось, чтобы Карл каким-то образом подробнее нам все это рассказал, но пока он собирается с духом, мне кажется, что нам следовало бы тщательно проанализировать наше положение. У кого-нибудь есть соображения по поводу того, что нам делать – пока что, по крайней мере?