– Пока еще не вознесло, – зло процедил сквозь зубы Рогволд, – пока он только нацелился.

– На великий радимичский стол?

– Бери выше, – возразил Рогволд. – В каганы метит Драгутин. И богиня Кибела будет ему в этом подмогой.

– Безумное желание, – вздохнул Сорока.

Князь присел к столу, налил чарку вина и залпом выпил. Рискованную игру затеял бывший боярин, но овчинка стоила выделки, по мнению Рогволда. Прежде, правда, никто из ведунов так высоко не взлетал, но почему бы Драгутину не попробовать, если он чувствует в себе силы.

Зоря с Корягой ввели под руки Раду и усадили на лавку напротив князя.

– Пей. – Рогволд плеснул ей в чарку вина. – Если бы поумнее была, то договорились бы по-доброму.

– Я Драгутину поклялась именем богини, – сказала Рада потухшим голосом, – нет мне теперь прощения.

– Боги милостивы, – усмехнулся Рогволд, – и за нарушенную под пыткой клятву строго не взыскивают. А Драгутин твой ненадежен: изменил Даджбогу, изменит и богине Кибеле. С нечистым богом урсов он ведь тоже связан?

– Об этом мы узнали недавно, – кивнула головой Рада, – но Хабал был осведомлен и скрывал это от нас.

– А вы кто такие?

– Жрецы и жрицы Кибелы.

– И много вас на нашей земле?

– Много. А в Хазарии еще больше. С устранением кагана Битюса о боге Ягу забудут быстро, и тогда жрецы Кибелы скажут свое слово.

– До Хазарии мне дела нет, – махнул рукой Рогволд, – но в радимичской земле главным среди богов был и останется Велес.

– Именно поэтому Драгутин и стал воплощением Аттиса, чтобы править Хазарией и Русью от имени богини и ее сына.

– А что же кудесник Сновид?

– Кудесник возвысится вместе с богом, и голос его будет слышен не только в радимичской земле, но и много далее, – пояснила Рада. – А Вузлеву обещан радимичский стол.

Нечто подобное Рогволд предполагал и с удовольствием отметил свою прозорливость.

– А как же Богдан?

– Богдан всего лишь прикрытие.

– А с Митусом и Жучином ты зачем путалась?

– Драгутин велел, – вздохнула Рада. – Их надо было поссорить с каганом и выманить из Хазарии. Ган Ачибей уже переметнулся на сторону Драгутина. Хазария ждет сигнала, чтобы отринуть чужого бога и поклониться Кибеле.

– Сигналом будет смерть Битюса?

– Нет, – покачала головой Рада, – смерть князя Всеволода. После его смерти князем кликнут боготура Вузлева, а каганом Хазарии и Руси Великий князь Вузлев и Велесовы волхвы объявят живое воплощение Аттиса-Велеса Драгутина.

– А как же даджаны и новгородцы? – спросил с кривой усмешкой Рогволд.

– Князю Яромиру Драгутин не чужой, – возразила Рада. – А что до волхвов Даджбога и Перуна, то им придется смирить гордыню.

Рогволд не удержался и выпил еще вина, дабы унять жар в теле. Вот ведь как все ловко просчитали Драгутин с Вузлевом! А за кого они, интересно, держат князя Рогволда, за олуха, что ли?

– Вузлев сказал: Рогволд нам не будет помехой, – с усмешкой на побелевших губах проговорила Рада, – ибо он хоть нравом и буен, но разумом скуден. Пойдет он за теми, кто поведет его на веревочке. Оттого и убрали они Твердислава, а тебя утвердили на берестянском столе.

Рогволд в ярости едва не выплеснул в ухмыляющееся лицо Рады остатки вина. Хотя не она была в этом деле его главной обидчицей. Взмахом руки князь отпустил женку. Самое время ей было отдохнуть и в себя прийти. Рогволд же после ухода Рады впал в глубокую задумчивость. Сведения, полученные им от вилявой женки, были из ряда вон выходящими. Ими следовало распорядиться с наибольшей для себя пользой. Но, как ни раскидывал умом Рогволд, выходило одно: без поддержки радимичских старейшин ему не обойтись. А обеспечить эту поддержку мог только один человек – Борислав Сухорукий. Даром за чужой интерес ноги никто, конечно, бить не будет, но Рогволд готов был многим поступиться, дабы защитить интересы свои, рода и всей радимичской земли.

Глава 16 ПУТЬ ДАДЖАНА

Драгутин почувствовал недоверие со стороны своих давних соратников, и это обстоятельство его поначалу не столько, огорчило, сколько удивило. Никаких поводов для подозрений он не давал, а дела складывались именно так, как было задумано. Но Божибор во время их последней встречи почему-то упрямо отводил глаза. И соглядатаи, коих и прежде немало было вокруг боярина, увеличились в числе. Он знал, конечно, что в радимичских землях за ним присматривают, но относился к этому спокойно и с пониманием. Это были люди, присланные князем Всеволодом и Велесовыми волхвами, но Драгутин никак не предполагал, что к ним добавятся еще и соглядатаи Божибора. Дело было не только в их давней дружбе с «белым волком», но и в том, что Божибор никогда бы не стал следить за боярином по своему почину, и если соглядатаи все-таки появились, то случилось это по воле либо кудесника Вадимира, либо князя Гостомысла, либо кудесницы Всемилы. Последнее было особенно неприятно, тем более сейчас, когда удачное завершение начатого не в последнюю очередь зависело от первой Макошиной ближннцы.

В Торусовом городце гостя, похоже, не ждали. Во всяком случае, и мечники не спешили открыть боярину ворота, и выступивший навстречу гостю боготур Торуса хранил на лице печать скорее озабоченности, чем радушия. Хотя прибыл Драгутин в его городец по вполне понятной причине, которую не собирался таить от хозяина, а именно: хотел взглянуть на сестричадов, рожденных Дарицей. Торуса на слова боярина рассеянно кивнул головой, а здравную чашу поднес только после долгих покашливаний приказного Лепка и удивленных взглядов ближнего мечника Ревуна.

Нелюбезность хозяина можно было бы принять за обиду, но Драгутин решил считать ее просто рассеянностью. Посмотреть на хозяйских детей Драгутин отправился вместе с Лепком, и пока они шли в Дарицыну горницу, приказный успел сообщить боярину причину озабоченности боготура.

– Торуса был недавно у кудесницы, и разговор шел о тебе, Драгутин. Похоже, боготур заподозрил тебя в коварстве на том основании, что ты скрываешь от союзников родство с Искаром. На Всемилу подозрения Торусы, надо полагать, подействовали.

– Какие подозрения? – Драгутин от удивления даже остановился. – Какое родство?

– Торуса считает, что Искар Шатуненок – твой сын, – быстро ответил Лепок, пряча глаза.

Драгутин не столько ответу Лепка удивился, сколько его смущению. Подозрения Торусы показались ему совершенно бессмысленными и даже смешными. Искар – сын Лихаря, и Всемиле это известно. Мать Лихаря Урса Горелуха оказала ей в свое время немаловажную услугу, а если говорить точнее – спасла жизнь. Правда, боярин Драгутин долгое время жил под именем Лихаря Урса и в этом качестве был вхож и к гану Митусу, и к купцу Моше, и к очень многим другим людям в Хазарии и за ее пределами, но взял-то он это имя уже после гибели его законного владельца.