— Дорога! — воскликнул де Перрон, указывая на засветившуюся вдруг впереди нас узкую полоску.
Судя по всему, он был прав. Эта светящаяся тропинка куда-то вела, вот только у меня не было полной уверенности в том, что это путь не в преисподнюю. Однако же мы воспользовались чьим-то любезным приглашением, по той простой причине, что нам надоело блуждать во мраке. К. тому же я вдруг увидел тонкую шерстяную нить, которая была не чем иным, как следом клубка, подаренного мне птицей Сирин. Этот клубок, казалось бы, навсегда затерялся в бесчисленных помещениях храма Ящера, признаться, я о нем и думать уже забыл, как он неожиданно вновь обнаружил свое присутствие в самый ответственный момент.
Тропа была довольно узкой, а по обеим сторонам от нее зияла бездонная пропасть. Мы заметили это далеко не сразу, иначе поискали бы для себя иной путь. Но отступать было уже поздно. Тропа привела нас к огромному замку, который нависал над нашими головами чудовищной глыбой. Замок был стар, что как-то сразу бросалось в глаза. Время прочертило замысловатые кривые на его массивных стенах. Возможно, это были трещины — результат землетрясений, видимо совсем не редких в этих местах. Во всяком случае, мне и сейчас казалось, что почва вибрирует под ногами.
— Я бы повернул обратно, — испуганно проговорил менестрель.
Увы, поворачивать было некуда. Светящаяся тропа за нашей спиной исчезла. Мостик, ведущий через пропасть, просто утонул во мраке, и найти его в полной темноте было уже невозможно. И тогда мы ступили под своды замка, которые в любую секунду могли обрушиться на наши головы. Мириады потревоженных нами летучих мышей зашелестели перепончатыми крыльями у нас над головой, перепугав несчастного менестреля до икоты. Мне тоже было не по себе. Замок наверняка хранил в своем чреве какую-то страшную тайну, и далеко не факт, что он захочет поделиться ею с нами.
— Смотрите, сир Вадимир, кости!
Замок освещался только лунным светом, проникающим сквозь его узкие окна, но менестрель не ошибся. В трех шагах от нас действительно стоял, прислонившись к стене, скелет и пялил на незваных гостей свои пустые глазницы. Зрелище было жутковатым, но вряд ли этот давно умерший человек представлял для нас угрозу. Я сказал об этом приунывшему Бернару, но впечатлительный поэт придерживался, видимо, иного мнения. Тем более что зал, в который мы вошли, был практически весь усыпан костями.
— Вероятно, замок был взят штурмом, и все его защитники погибли, — сделал я вполне разумное предположение.
— Нет, — возразил мне побледневший менестрель. — Эти люди погибли в разное время. Смотрите, сир Вадимир, одни кости практически истлели, а другие еще сохраняют на себе кусочки плоти, а там дальше и вовсе стоят и лежат мумии.
Де Перрон был прав. Мы прошли практически весь зал, стараясь не тревожить прах сгинувших в этом проклятом месте людей, и наткнулись на целый отряд мумий, застывших в полной неподвижности с обнаженными мечами в руках. Создавалось впечатление, что эти люди умерли мгновенно. Им недостало времени даже на то, чтобы упасть и принять смерть в более подобающей позе.
— У нас в Апландии есть легенда о замке Сергамор, расположенном где-то на севере. В этом замке живет Василиск, стерегущий начало всех начал.
— А что собой представляет этот Василиск?
— Дракон с головой петуха и огромными перепончатыми крыльями. Люди каменеют от одного его взгляда.
— Так вы считаете, что мы с вами попали в замок Сергамор?
— Но ведь вы стремились к Граалю, Чарнота, а Грааль — это и есть начало всех начал. Так поется в наших старинных балладах.
Предположение менестреля было беспочвенным. А куда я еще мог угодить с Большого Магического Стола, созданного хитроумными атлантами? Похоже, моя одиссея катилась к финалу, и мне предстояло либо найти загадочный Грааль, либо окоченеть здесь на веки вечные в качестве памятника самому себе.
— И что, не нашлось доблестного рыцаря, способного одолеть Василиска?
— Но вы же видите, сир Вадимир, — повел рукой де Перрон. — Какие в этом могут быть сомнения? Однако я верю, что вам будет сопутствовать удача.
Обещаю, что лучшую свою балладу я посвящу именно этому вашему подвигу.
Приятно, когда рядом есть люди, верящие в твою счастливую звезду. К сожалению, их вера еще не гарантия успеха. Во всяком случае, в отличие от простодушного менестреля, я сильно сомневался в своих способностях совершить деяние, которое оказалось не под силу многим сотням людей, чей прах покоился в этом жутком замке.
— Если не возражаете, сир Вадимир, я завяжу себе глаза.
— Зачем? — удивился я.
— Чтобы не встретиться взглядом с Василиском.
— А как же вы потом опишете мой последний и решительный бой, любезный сир Бернар?
— О, на этот счет можете не волноваться, сир Вадимир, — у меня пылкое воображение. Какая жалость, что у нас нет с собой петуха!
— А зачем вам петух, да еще в столь ответственный момент?
— Говорят, что Василиск ничего не боится, кроме петушиного крика.
Я вспомнил виртуоза Борю Мащенко и горько пожалел, что не захватил его с собой. Вот кто сумел бы одолеть Василиска, не прибегая ни к магии, ни к оружию. Бизнесмен и несостоявшийся артист кукарекал так, что настоящие петухи дохли от зависти.
— Значит, вы настоятельно советуете мне, сир Бернар, не встречаться с этой помесью петуха и летучей мыши глазами?
— Да-да, сир Вадимир, — кивнул менестрель, снимая с шеи шелковый шарф. — Я слышал, что одному храброму и умному рыцарю все-таки удалось одолеть Василиска, но для этого он использовал начищенный до зеркального блеска щит.
— А где я возьму щит?
— Возьмите у какого-нибудь покойника. Только потом непременно верните во избежание больших неприятностей, ибо мертвые очень ревниво относятся к живым, берущим у них взаймы разные предметы.
Совет был дельным, благо железного и медного хлама в этом замке хватало. Я облюбовал себе медный щит, который, однако, весь позеленел от времени. Использовать его в качестве зеркала не представлялось возможным, ибо он не способен был отразить даже мышь, не говоря уже о гигантском Василиске.
— А вы потрите его шерстью, — посоветовал мне де Перрон.-
— А где я вам возьму шерсть?
— Так вон же ваш клубок у самого порога.
Клубок и впрямь смирнехонько лежал буквально в нескольких метрах от меня. Он почему-то не рискнул вкатиться в соседний зал, — видимо, во избежание крупных неприятностей. Я взял клубок в руку и осторожно провел им по щиту. Результат превзошел все ожидания, еще секунду назад тусклая, зеленоватая поверхность засияла невиданной чистотой и я даже при лунном свете сумел разглядеть на щите свою озабоченную физиономию.
— Ну, — сказал я, беря в левую руку щит, в правую меч, — пожелайте мне, сир Бернар, ни пуха ни пера.