Через пять минут после нашего героического и провального броска на шестой этаж ворвалась старая гвардия Наполеона, и тут же сгинула без следа под растерянное кряканье незадачливого фюрера. Сам Бонапарт, въехавший в зал на белом коне, застыл, словно памятник самому себе. И мне пришлось его окликнуть, дабы он не загораживал проход легионерам Цезаря, которые твердым солдатским шагом бежали навстречу своей гибели. Сказать, что зрелище это было ужасным, не могу. Мы не слышали предсмертных хрипов, не видели крови и разодранных тел. Люди просто исчезали, промелькнув перед нашими глазами, не оставив после себя даже щепотки пепла. Последними на шестой этаж ворвались воины Пирра. Эти числом уступали своим предшественникам, а потому момент их исчезновения мы практически не заметили. Зато сам царь Пирр, ошеломленный своей неудачей, подошел к нашей машине и упал на переднее сиденье рядом с Жанной. Спешившийся Наполеон о чем-то разговаривал с Цезарем, похоже, выражал коллеге свое недоумение. Мне пришлось их окликнуть, после чего они нехотя присоединились к нам.
— Это ваши шутки, демон, — выразил общее мнение Цезарь. — Вы погубили наши легионы.
Обвинение было серьезным, но абсолютно беспочвенным. Никакого отношения к гибели этих людей я не имел, да и не мог иметь по той простой причине, что все они давно уже были покойниками. Они погибли в свой срок, проводя волю людей, роли которых подрядились исполнять мои новые знакомые.
— Итак, господа цари, фюреры и императоры, для вас пришел час Страшного суда.
— А ты кто такой, чтобы нас судить? — окрысился на меня Наполеон Бонапарт, обронивший где-то свою треуголку.
— Я единственный среди вас представитель потустороннего мира. Согласитесь, что в определенной ситуации демон будет постарше императора.
— Вы же видите, господа, он над нами издевается, — возмутился Цезарь. — Какие еще в наше время могут быть демоны?
— Но позвольте, уважаемый, — возразил римлянину царь Пирр, — а с чьей тогда помощью мы оказались в этой чертовой башне?
— Возможно, проводится какой-то научный эксперимент, — неуверенно отозвался Бонапарт.
— Что же они, подлецы, на живых людях экспериментируют! — накалялся фюрер. — Тогда давайте спросим у присутствующего здесь научного работника, по какому праву они втянули приличных людей в эту авантюру.
— Он действительно демон, — презрительно бросила в сторону Гитлера ведьма Жанна. — Преврати их в крыс, дорогой. Надоели.
— Но позвольте, — запротестовал царь Пирр. — Зачем же сразу в крыс? Я, например, верю, что этот товарищ, в смысле господин, демон, поскольку собственными глазами видел на его груди сатанинские знаки.
Меня заступничество Жанны позабавило. Но в любом случае я с гораздо большим правом мог называть себя демоном, чем эти люди именоваться царями, фюрерами и императорами. Я, по крайней мере, победил зверя апокалипсиса, тогда как эти четверо были самыми обычными самозванцами. Теперь у меня в этом не было уже никаких сомнений.
— Я извиняюсь, женщина, — робко обратился к Жанне сильно сдавший по части самомнения фюрер, — вы утверждаете, что мы находимся уже на том свете?
— Да уж конечно не на этом, — отрезала Жанна.
— Это что же, господа, мы в аду? — ужаснулся Гитлер.
— А вы претендуете на райские кущи? — удивился я. — С таким-то послужным списком!
— Позвольте, но это же форменное безобразие, я никакого отношения к этому негодяю не имею! — заверещал бывший фюрер.
— А зачем мундир фашистский на себя напялил, гад? — цыкнул на оборотня в погонах царь Пирр.
— Но я же артист! Меня попросили сыграть, вот я и откликнулся. Это провокация! Я буду жаловаться в высшие инстанции!
— Люцифер вас примет, — обнадежил я артиста, столь не ко времени облачившегося в мундир. — Вас попросили сыграть в рулетку?
— Да! — подпрыгнул на сиденье бывший фюрер. — И не просто Попросили, а буквально принудили. Сунули в руки деньги и заставили играть. Каюсь, господин демон, я знал, что игра в рулетку трактуется в высших инстанциях как смертный грех, но ведь угрозы-то были нешуточные.
— А раньше вы карт в руки не брали и к рулетке не подходили?
— Да! То есть нет. Играл. Но по маленькой. Да и откуда у актера провинциального театра большие деньги!
— Так, — подытожил я признательные показания артиста, — а всех остальных тоже принудили играть в рулетку?
— Я играл на свои, — хмуро бросил Бонапарт. — Никто меня не принуждал. А в это казино я хожу уже не первый год.
— Стало быть, недостатка в средствах вы не испытываете?
— Я бизнесмен. Для меня игра — развлечение.
— Вы тоже бизнесмен? — повернулся я к Лжецезарю.
— Был, — нехотя отозвался тот, — но игра засосала. А когда я проставил последний рубль, ко мне подошел человек с предложением.
— Как он выглядел?
— Внешность самая заурядная. Да я и не присматривался. Главное, что у него были деньги, а у меня появилась возможность отыграться. Выигрыш он предложил поделить пополам.
— А почему он не играл сам?
— Ему не везло, так, во всяком случае, он объяснил свое поведение. А у игроков есть примета, что если ставишь чужие деньги, то фортуна поворачивается к тебе лицом.
— Вы поставили на цифру «шесть»?
— Да. Причем два раза удачно. А третья шестерка привела меня сюда.
— Вы уверены, что в третий раз выпала именно шестерка?
— Уверен.
— Это вы решили ставить на шестерку, или эту цифру назвал ваш партнер?
— Он предложил, я согласился. Мне было всё равно. Главное — игра.
— А вы? — обернулся я к царю Пирру.
— Я пришел в казино первый раз в жизни. Клянусь. Появились лишние баксы. Я эти деньги нашел прямо на улице. Тысяча долларов. Такое везение. И тут мне в голову ударило. Все играют, а я чем хуже. Ведь жизнь прожил, а у игрального стола ни разу не стоял. Глупо было не воспользоваться привалившим фартом. Деньги шальные. Жена о них не знает. Проиграю, и черт с ними. Подошел к рулетке и поставил на шестерку. Выиграл. Поставил на ту же цифру во второй раз. Все тамошние завсегдатаи крутят пальцем у виска, а мне хоть бы что. Меня смех разбирает. Я и в третий раз на шестерку поставил. Ну и попал сюда. Сначала испугался до поросячьего визга, а потом смотрю, люди ко мне почтительно обращаются, величают царем Пирром. Вот и стал потихоньку осваиваться. Пытался, конечно, отсюда выбраться, но — увы.
— Вы все играли в «Тройке»?
— Я играл в «Семерке», — возразил царь Пирр.
— А я в «Тузе», — отозвался Бонапарт.
— И случайно поставили на шестерку?
— В общем, да. Но мне эту цифру подсказал один человек.
— Как он выглядел?