На Альбакерке Пигалу Сиринскому бывать еще не доводилось, и поэтому в первую же минуту пребывания на захолустной планете он почувствовал себя голым, одиноким и никому не нужным. Впору сесть в знаменитую альбакеркскую грязь, посыпать голову пеплом и зарыдать. К счастью или несчастью, пепла поблизости не оказалось, и достойнейшему Пигалу не оставалось ничего другого, как впрячься в воз, старательно нагруженный для него кентавром Семерлингом. Изнеженному сиринцу трудно было понять, чем же эта планета, отсталая во всех отношениях, так приглянулась молодому человеку. Во всяком случае, сам Пигал никогда бы здесь добровольно не поселился. Впрочем, в Светлом круге были места и похуже, тот же Тартар например. Мысль о Тартаре подхлестнула магистра, который совсем уже начал закисать в альбакеркской грязи, и он ускорил шаги, хотя это было делом нелегким. Альбакеркские дороги не были обустроены для передвижения, и брошенная на обочине карета, утонувшая в огромной луже, со всей очевидностью подтверждала вывод дознавателя. Магистр внимательно осмотрел нечаянную находку, но, увы, без всякой для себя прибыли. Карету обобрали задолго до прибытия сиринца на планету. Какая-то бережливая и запасливая душа отодрала и унесла в неизвестном направлении даже внутреннюю обивку. В целом допотопная колымага лишь утвердила Пигала в мысли, что Альбакерк – планета отсталая и недостойная просвещенного внимания.
Городок Касан, до которого к исходу дня дотащился магистр, разочаровал еще больше. Даже на первый, далеко не придирчивый взгляд он не внушал уважения. Во-первых, Касан был куда меньше и грязнее, чем ожидал Пигал, а во-вторых, по его улочкам совершенно свободно разгуливали отощавшие псы, которые заставили ученейшего магистра вспомнить детство и развить такую прыть, какой он никак не предполагал обнаружить в своем изношенном организме. Пигал на предельной скорости довольно долго петлял по заваленным отбросами закоулкам, спасаясь от наседающей нечисти с чудовищно злобными и зубастыми пастями, пока наконец не ввалился в какую-то дверь, на его счастье оказавшуюся открытой.
Судя по всему, попал Пигал в питейное заведение, где утомленные касанцы отдыхали от трудов. Явление голого магистра было встречено таким диким ревом, что на секунду злобные псы за дверью показались ему более подходящей компанией. Пока ошеломленный собачьим и человеческим приемом Пигал Сиринский приходил в себя, падкие на развлечения альбакеркцы оттачивали на его скромной персоне свое остроумие. И, по мнению достойнейшего из мудрых, было что оттачивать. Ибо все их шутки были непроходимо тупы, так же, впрочем, как и рожи. Пигал пожелал бы альбакеркцам и большей аккуратности в одежде. Лучше уж ходить совершенно голым, чем в той чудовищно грязной рванине, в которой щеголяли посетители трактира. Оставалось надеяться, что не все население Альбакерка состоит из висельников и грубиянов.
– Ба, какая встреча, магистр.
Затюканный касанцами, Пигал не сразу признал в поднявшемся ему навстречу громиле своего давнего знакомого. Молодой человек, как показалось магистру, раздался в плечах со дня их последней встречи. Одет князь был с вызывающей небрежностью, видимо для того, чтобы не слишком выделяться в обществе. К тому же ему не помешало бы побриться – черная щетина казалась неуместной на молодом лице.
– Крогус,– обратился Андрей к кому-то,– одежду моему другу и горячей воды.
Очевидно, Крогусом звали хозяина харчевни, потому что именно толстый человек за стойкой незамедлительно откликнулся на зов князя. Похоже, молодой человек пользовался если не на всем Альбакерке, то здесь, в трактире, непререкаемым авторитетом.
Комната на втором этаже, в которую без лишних расспросов проводили Пигала с Андреем, вряд ли могла бы бороться за звание чистейшей опочивальни планет Светлого круга, но там оказалась лежанка. А блаженство, которое Пигал испытал, погружаясь в горячую воду стоящей тут же лохани, вполне компенсировало не совсем теплый прием и шутки завсегдатаев.
– Люди грубые, но честные,– небрежно заметил Тимерийский, удобно устраиваясь на лавке поодаль.– На свой лад, конечно.
Князь был изрядно навеселе, как с неудовольствием отметил Пигал, хотя и старался держаться. Впрочем, склонность Андрея Тимерийского к виноградной лозе магистр с прискорбием отмечал и ранее. Стоит ли удивляться, что, оставшись без сурового наставника, молодой человек пустился во все тяжкие. Хотя храни нас судьба от таких наставников и друзей, как кентавр Семерлинг.
– Я знал, что они тебя в покое не оставят.– Князь ухмыльнулся и протянул Пигалу стакан, до краев наполненный красновато-мутноватой жидкостью.– Альбакеркское вино. Гадость ужасная, но душу греет. Пей, магистр, и пусть икнется в эту минуту всем твоим врагам.
Пигал принял стакан с благодарностью, которая, однако, изрядно повыдохлась после того, как он ознакомился с его содержимым. Молодой человек был прав: большей гадости сиринцу пить не доводилось.
– Меня отправили присматривать за тобой.
– Кентавр Семерлинг?
– Высший Совет Светлого круга.
Князь Тимерийский покачал головой скорее удивленно, чем осуждающе:
– В твои-то годы наниматься в соглядатаи, магистр...
Пигал собирался вспылить, но потом передумал. Выдержка и еще раз выдержка, только она поможет ему выпутаться из сложной ситуации.
– У кентавра Семерлинга и Высшего Совета есть причины для беспокойства.
Пигал сразу же пожалел, что произнес эти слова. Глаза молодого человека, до сей поры добродушные, сразу же стали злыми. А лицо искривила та самая усмешка, которая так не нравилась магистру. Ссора с князем не входила в планы достойнейшего, и он тут же пошел на попятную:
– Но мне кажется, что у Семерлинга есть собственный интерес в этом деле.
– Ты это тоже заметил, магистр?
– Во всяком случае, это одна из моих гипотез,– сразу же вильнул в другую сторону Пигал.
Князь Тимерийский захохотал, откинувшись назад и даже, кажется, изрядно стукнувшись при этом о деревянную перегородку головой. Без особых последствий для своего здоровья, как успел заметить Пигал.
– За что я тебя уважаю, магистр, так это за последовательность и принципиальность.
Сказано это было не без яда, но достойнейший из мудрых сделал вид, что принимает эти слова за чистую монету.
– Хотите развлечься, магистр? – Князь подмигнул разбитной служанке, возникшей на пороге с очередным кувшином воды для магистра.
– Человек молодой! – возмущенно запыхтел Пигал.
Князь Тимерийский заржал так, словно магистр сказал что-то из ряда вон остроумное, а служанка вторила ему совсем уж безобразным кудахтаньем.
– Ты меня не так понял, достойнейший.– Сиятельный похлопал по заду подружку, выставляя за дверь.– Мы тут собрались пощипать одного мерзавца. Ты о бароне Элькаре Риго ничего не слышал?
– Да ты с ума сошел, человек молодой! – Пигал едва не выплеснулся из лоханки.– В твоем ли положении устраивать погромы? Ты буквально нарываешься на неприятности.