— Гарольд, — крикнул Бес, — докажи, что ты мужчина, — обнажи меч.
В ответ послышался издевательский хохот.
— Эй, ублюдок, — Бес вышел из укрытия и остановился в шаге от лестницы, ведущей на галерею, где за спинами гвардейцев прятался король, — если меня убьют, кто будет по ночам щупать твою невесту?!
Зуб заржал и, сделав неприличный жест в сторону Гарольда, встал рядом с Бесом. На стенах молчали. Наконец из-за колонны послышался голос короля:
— Брось арбалет, щенок, тогда поговорим.
Бес далеко отбросил свой арбалет и обнажил мечи. Зуб последовал его примеру, но Агнесс отказалась подчиниться. Десяток стрел посыпались на нее со всех сторон, и девушка медленно поползла по каменной грязной стене. Волк застонал и опустился на одно колено, Бес даже не оглянулся.
Двадцать королевских гвардейцев выскочили из укрытия и осторожно приблизились к меченым, не выпуская из рук заряженных арбалетов. Гарольд с хищной улыбкой на губах спустился вниз и остановился в нескольких шагах от Беса. Рядом с ним встал ярл Норангерский, сжимавший в руке длинный меч.
— Я много слышал о меченых, — Гарольд обвел веселыми глазами свиту, высыпавшую на галерею, — и, честно говоря, разочарован — мы так и не увидели хорошей драки.
Подошедший Бьерн Брандомский предостерегающе положил руку ему на плечо:
— Я бы не стал связываться со щенками, тем более что дело уже закончилось.
— Зато потеха продолжается, — криво усмехнулся Гарольд. — Сивенд, как ты смотришь на то, чтобы размяться?
— Я обещал этому щенку снять берет вместе с головой, пришла пора сдержать слово.
— Этот мой, — покачал головой Гарольд. — Поиграй со вторым.
Норангерский пожал плечами и взял у стоящего рядом гвардейца небольшой треугольный щит. Зуб улыбался противнику почти нежно. Был он на полголовы ниже Сивенда и уже в плечах. Рядом с красавцем Норангерским меченый выглядел жалким птенцом, еще не отрастившим ни пуха, ни пера.
— Проучи его, благородный Сивенд, — крикнули с галереи.
Зуб атаковал первым, сразу и левым, и правым мечами. Владетель отразил атаку с трудом — лезвие левого меча Зуба распороло ему щеку. На галерее кто-то испуганно вскрикнул, Гарольд нахмурился.
— Я не узнаю тебя, Сивенд, ты орудуешь мечом как нерадивая хозяйка вязальной спицей.
Норангерский злобно выругался и ринулся вперед. Зуб по-прежнему улыбался, руки его были опущены, казалось, он даже не помышлял о сопротивлении. Сивенд сделал выпад, Зуб чуть отстранился, меч Норангерского со свистом пролетел мимо его лица. Меченый в ответ выбросил левую руку, и правый бок неосторожного ярла окрасился кровью. Сивенд покачнулся и выронил меч.
— Я же говорил! — процедил сквозь зубы Брандомский.
— Эй, — крикнул Зуб нордлэндскому королю, — я не буду добивать твоего дружка, а ты выпустишь моего брата.
— Дайте ему коня, — указал Гарольд на Волка, — и откройте ворота.
Хафтур подвел меченому коня, тот был уже почти без сознания, и дружиннику только с помощью Беса удалось взгромоздить его в седло.
— Предупреди наших, что Ульф предал, — успел шепнуть Бес товарищу.
Зуб обернулся на мгновение, чтобы проститься с братом, и этого оказалось достаточно — Гарольд взмахнул рукой, и нож с хрустом вошел меченому в шею. Зуб покачнулся и рухнул к ногам бледного и растерянного Сивенда. Волк, увидев смерть брата, вынырнул из удушливого полузабытья, издал протяжный крик, более похожий на стон, и обрушил меч на голову подвернувшегося Хафтура.
— Добейте эту полудохлую гадину, — крикнул Гарольд гвардейцам.
Бес рванулся на помощь товарищу и тут же упал, поверженный ударом сзади. Он успел еще увидеть, как медленно сползает с залитого кровью седла Волк, и погрузился в небытие.
Бес проснулся от страшной пульсирующей боли в голове. Он попытался приподняться, но тут же упал, больно ударившись о каменный пол. Слабый свет шел из узкой щели под самым потолком, и этого света едва хватало, чтобы рассеять тьму в нескольких шагах от меченого. Стена темницы была покрыта плесенью и, казалось, сочилась влагой. Бес с трудом придвинулся к ней, лизнул языком шершавую поверхность и тут же сплюнул от отвращения. В дальнем углу слышался звон падающих капель, он попробовал ползти на звук, но со связанными руками и ногами это оказалось далеко не простым делом. Тогда Бес вытянулся плашмя и стал перекатываться с боку на бок, извиваясь всем телом, словно червяк. Кое-как меченый добрался до желанного места, но здесь его поджидало жестокое разочарование — звук падающих капель доносился из-за стены. Он застонал и ткнулся лбом в холодные камни. Боль отрезвила Беса. Вряд ли ему удастся уйти из этого подвала живым, но все-таки его пока пощадили. Одна только мысль в эту минуту мучила Беса: убил он Ульфа или нет? Никто ведь не знает, что Ульф предатель, и меченые в лесной крепости будут ждать вестей от Беса, а дождутся свору гарольдовых псов. Ульф знает систему ловушек вокруг крепости и расскажет о ней нордлэндцам. А Кона нет. Остальные молчуны слишком стары, чтобы вывести меченых из этого ада пусть даже в чужие миры. Ульф, будь ты проклят! Ульф, с которым меченые делили кусок хлеба и крышу нал головой. Ульф предатель! Но почему? Почему он предал?
Брандомцы вязали крепко. Все усилия Беса ослабить путы ни к чему не привели. Он ударил с досады ногами о пол и почувствовал нечто его обрадовавшее — нож в сапоге. Бес осторожно стал стягивать правый сапог, упираясь в выпуклости пола. Нож выскользнул из-за голенища и ударился со звоном о камень. С трудом, но меченому удалось дотянуться до лезвия связанными руками, и начался мучительный процесс перепиливания веревки. Несколько раз Бес почти терял сознание от боли, но упорно продолжал работу. Он почувствовал радость и облегчение, когда руки наконец оказались свободными. Первым делом Бес ощупал голову — над правым ухом комком запеклась кровь. Все тело болело, словно его долго били, а правая рука повиновалась плохо. Но кости были целы, а это сейчас самое главное.
Бес медленно обошел темницу, держась руками за стены, куча гнилой соломы в углу, вот, пожалуй, и все убранство нынешнего жилища. Узкая щель вверху, в которую едва можно было просунуть кулак, и тяжелый люк в потолке, до которого Бес при желании мог дотянуться рукой, связывали его с внешним миром. Люк сидел плотно. Бес разочарованно вздохнул и вытянулся во весь рост на соломе, сжимая в ладони свою единственную драгоценность — нож. Наверное, он задремал, томимый жаждой и дурными предчувствиями. И когда наверху послышался шум, Бес с трудом вернулся к действительности, продираясь сквозь застилавший сознание туман. Шаги теперь слышались совершенно отчетливо. Бес затаил дыхание и поудобнее перехватил нож. Загремел засов, и крышка люка стала медленно подниматься. Лохматая голова появилась в проеме. В слабом свете, падавшем из узкого оконца, Бес успел разглядеть бледную полоску шеи. Голова дернулась, послышался приглушенный булькающий звук, и снова стало тихо. Бес несколько томительных секунд лежал неподвижно, вслушиваясь в тишину, потом рывком поднялся на ноги и протянул руку к люку. Брезгливо морщась, Бес вырвал нож из шеи мертвого тюремщика, потом оттолкнул обмякшее тело и, пересиливая боль, подтянулся на руках. Коридор был пуст, если не считать, конечно, брандомца, бесформенной грудой лежавшего у люка. Бес сбросил тяжелое тело вниз и захлопнул крышку.