— Сегодня поутру я у него был. Обычно Паша спокойный, а тут что-то дергаться начал. Неприятности у него. Кто-то крепко сел ему на хвост.
— Случайно не Вощанов Николай Емельянович?
— А кто он такой, этот Вощанов?
— Начальник убитого тобой Леонида Булдакова. Так что после того, как ты убьешь меня, Юрлов убьет тебя. По той простой причине, что ты много знаешь.
— Думаешь, они договорились с этим гэбэшником?
— Нет, они не договорились, Косоуров. Слишком уж большой куш делят, но тем хуже для тебя.
— А какой куш делят?
— Где-то в районе полумиллиарда зелеными.
— Продешевил, — покачал головой Косоуров. — Вот, Паша, гад. А все время жаловался на бедность. Мол, налоги душат. Процентные ставки низкие. Слушай, граф, может, ты мне Юрлова закажешь? За ту же сумму. Для тебя сто тысяч — тьфу. А хорошее дело сделаешь. Избавишь мир от гниды, пусть и моими руками.
— Во-первых, Юрлов столько не стоит, во-вторых, моих денег на всех гнид не хватит, а в-третьих, Павел Эдуардович мне нужен живым, а уж никак не мертвым.
— Все-таки ты налим, граф. С такими, как ты, за карточный стол садиться — это себя не жалеть. А с чего ты вдруг вздумал со мной откровенничать?
— Твоя смерть мне пока невыгодна, Косоуров. Покончив с тобой, кавказская братия возьмется за меня. А пока ты с ними воюешь, у меня руки развязаны.
— А если я с ними договорюсь твоей головой?
— Это вряд ли. Не в обычаях горцев прощать кровных врагов. Не говоря уже о том, что тебе грозит пуля не только с этой стороны. Я имею в виду Вощанова. Ссориться еще и со мной тебе в этой ситуации крайне невыгодно.
— Вот ведь зараза, — почесал Косоуров заросший затылок. — Куда ни кинь, всюду клин. Втравил-таки Паша меня в чумное дело, чтоб ему хреном подавиться.
— А ты ему позвони. Скажи, что был-де у меня Феликс Строганов, с претензией по поводу готовящегося убийства. Дескать, страшно недоволен граф такими недружественными действиями со стороны Павла Эдуардовича и грозился наказать виновного банкира.
Косоуров заржал. Причем он именно заржал, а уж никак не засмеялся. Похоже, ему мое предложение показалось забавным. И уж, конечно, он представил реакцию Юрлова на столь серьезное обвинение.
— Но я тебе ничего про его заказ не говорил, — поставил свое условие Косоуров.
— Согласен. Ну ни пуха тебе ни пера. Искренне желаю тебе успеха, Косой. Сам понимаешь почему.
Я почти не сомневался, что Косоуров знает, где искать горячих кавказских парней. Разумеется, я мог бы помочь расторопному урке, но, думаю, у него хватит своих стволов, чтобы спасти и собственную жизнь, и имидж самого крутого авторитета города. Я был уверен, что Павла Эдуардовича звонок Косоурова взволнует настолько, что он тут же попытается со мной связаться, и не ошибся. Не прошло и получаса, как мой мобильник завыл шакалом. Юрлов был взволнован, это стало очевидным по первым же прозвучавшим из телефона репликам. В ответ я вежливо предложил встретиться и обсудить проблему в спокойной обстановке. После секундной заминки Юрлов согласие на встречу дал. Для Павла Эдуардовича звонок Косоурова, похоже, явился сюрпризом. Возникли сложности в уже решенном, казалось бы, деле по устранению хорошего знакомого. Более того, этот хороший знакомый мог показать зубы в самый неподходящий момент. Вот почему Юрлов не рискнул пускать меня в свою берлогу и предложил встречу на нейтральной территории. Скорее всего, Павел Эдуардович боялся слежки, причем с самых разных сторон. И, надо признать, в своих опасениях он был прав. За ним действительно следили, и, как я подозреваю, не только мы с Черновым.
Юрлов никаких таких «мерседесов» не признавал и уж тем более шестисотых, а ездил на скромнехоньком БМВ, рядом с которым тем не менее моя «Волга» выглядела откровенно плебейски.
— А почему на «Волге»? — удивился моей внезапно прорезавшейся скромности Юрлов, когда я сел к нему в машину на остановке троллейбуса с громким названием «Пушкинская».
— Конспирируюсь, — отозвался я и пристально посмотрел на охранника Колю, который держал руку в кармане плаща и косил на меня звероватым глазом.
Юрлов сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. Павел Эдуардович то ли по причине духоты в салоне, то ли от волнения сильно потел и без конца вытирал обширную розоватую лысину носовым платком. Шофер-охранник Сеня смотрел прямо перед собой, демонстрируя полную незаинтересованность в нашем разговоре. Его поза показалась мне нарочитой, ибо БМВ стоял и не было необходимости с таким напряжением изучать дорогу. Словом, меня боялись и даже не особенно старались этот страх скрыть.
— С чего это вы, Феликс, взяли, что я собираюсь вас убить?
— Так самая пора, Павел Эдуардович. Я ведь слишком много знаю и о делах покойного Чуева, и о проблемах пока еще живого Юрлова. А вам, насколько мне известно, на хвост сел бывший хозяин. Я имею в виду Николая Емельяновича Вощанова. Кажется, именно вчера состоялась ваша с ним встреча.
Мою осведомленность Павел Эдуардович переживал неприлично долго, похоже, она явилась для него полным сюрпризом.
— Только не говорите мне, Феликс, что вы работаете на Вощанова.
— Будем считать, Павел Эдуардович, что я работаю на его оппонентов. Но мы тоже интересуемся деньгами, полученными вами от одной партийно-государственной структуры. Нам почему-то кажется, что вы эти деньги не только не растратили, но и сильно приумножили.
— До сих пор я полагал, что имею дело с самым обычным провинциальным авантюристом.
— Людям свойственно ошибаться.
— И почему я не уехал за границу? Ведь была же возможность.
— Не смешите меня, Павел Эдуардович. Кому вы там нужны? Кроме того, вам рано на покой, да и не бывает пенсионеров с миллиардом долларов в кармане. Деньги всегда требуют активности от своего владельца, а большие деньги — большой активности. Я так полагаю, что вы уже рассказали Николаю Емельяновичу о нашей операции с фальшивыми купюрами?
— Слушайте, Феликс, давайте честно: вы что, спрятали подслушивающее устройство в моей машине?
— С чего вы взяли, Павел Эдуардович? Просто я вас очень хорошо знаю. Вам нужно было выиграть время для того, чтобы выяснить, какие силы стоят за Вощановым, и вы продемонстрировали лояльность моей головой. А поскольку вам не хотелось, чтобы я попал в руки Николая Емельяновича живым, вы поручили Косоурову меня устранить.
Протестов не последовало. Юрлов уже успел сообразить, что, отрицая очевидное, он выглядел бы глупо и жалко. Разговаривая с Павлом Эдуардовичем, я нет-нет да и посматривал в окно, нервируя этим охранника Колю, который прямо-таки изнывал от желания вытащить из кармана пистолет и ткнуть его дулом мне в бок. Улица по случаю усиливающегося дождя не выглядела слишком многолюдной. А вот в проносящихся мимо автомобилях недостатка не было, и их повизгивание и похрюкивание чрезвычайно раздражало Павла Эдуардовича, который, оставив в покое лысину, принялся с ожесточением вытирать шею.