Все остановились на пороге, оглядывая широкий зал.
Первым решился пройти вперед Голаф Брис. Держа наготове Синий Зигзаг, он сделал несколько бесшумных шагов, изучая черные и красные плиты пола, которые кроме знаков Го, начертанных на них, могли хранить какой-нибудь смертельный сюрприз. Следом за рейнджером вошла мэги Пэй. Она старательно исследовала опасные возмущения эфира и старалась определить, откуда исходит наибольшая угроза чужой магии.
Зал был разделен на три части высокими изваяниями богов – Абопа, Анобиса, Сатха – от них расходились рифленые стволы колонн, за этим мертвым каменным лесом поблескивали статуи жрецов-нагов и грозные стражи Хеги. Со свода зло и красно взирала Маро, окруженная величественной пустотой.
– Дай-ка свою палку, – попросил Голаф Леоса, потянувшись к шесту, служившему барду не особо полезным оружием. – И стойте пока здесь, – добавил рейнджер уже для всех.
Оглядев край двери, большая часть которой ушла в щель между блоками базальта, франкиец подумал, что хитростью строителей Пирамиды дверь может неожиданно вернуться на прежнее место и навсегда запереть их в зале проклятого правителя. Надеясь предотвратить это, Голаф упер один конец шеста в стену, другой в край двери. Каррид понял опасения франкийца и поспешил принести несколько больших осколков от крышки саркофага Нифхтеи – они кое-как уместились в зазоре между стеной и подвижной плитой. Когда мужчины закончили свою работу, Астра и Верда осторожным шагом направились вглубь зала.
– Госпожа Пей, – прошептала Глейс, поглядывая на ларцы и массивные сундуки – их было здесь около сотни, у подножий божественных изваяний, на возвышениях за колоннами, грубых деревянных, причудливых, похожих на различных животных и птиц, изящных, инкрустированных слоновой костью, золотом и яркими самоцветами.
– Госпожа Пэй, – повторила Верда. – Помнишь наш уговор? Корона Иссеи тебе, но я хочу прихватить здесь кое-что. Хоть что-нибудь полезное из всего бесконечного богатства. Пожалуйста, не вскрывайте пока саркофаг – потом нам будет не до ковыряния в сундуках.
– Я стараюсь выполнять обещания, – Астра остановилась перед мерцавшими восхитительным блеском грудами украшений и разных дорогих вещей, что не уместились в сундуки и лежали на полу за статуей Сатха. – Только поторопись. Я очень боюсь, что в погоне за всякими побрякушками, мы потревожим Кэсэфа и не успеем овладеть Черной Короной.
– Светлейшая! О, какой я неумный! Точно торопливый дурак! – в полголоса возмущался Каррид Рэбб. Вид столь невероятных богатств, наполнявших зал, одновременно восхитил его и пустил в унынье. – Зачем я только набивал сумки монетами из тех горшков, когда здесь столько всего! О Балд-отец!
– А я предупреждала тебя, жадный волосатик, – дочь Варольда улыбнулась и протянула ему свою сумку. – На, можешь положить что-нибудь сюда. Только клади очень хорошее, чтобы потом не мучили ни совесть, ни зависть с всякими сожалениями.
– Астра, саркофаг Кэсэфа открыт, – мрачно заметил Голаф Брис, прошедший вперед дальше всех.
– Как открыт?! – изумилась дочь магистра. Она вдруг почувствовала, как из темной части зала повеяло холодом и страхом.
Движением руки Верда переместила светляков за чешуйчатую статую Абопа, куда указывал франкиец, и все увидели, что огромный золотой гроб, похожий на тело лежащего бога, действительно вскрыт – его тяжелая крышка валялась на полу.
– Шет! Шет! Шет! – зашептала мэги Пэй. Ее глаза лихорадочно метались от колонны к колонне в поисках самого Кэсэфа или какой-то нежданной угрозы. – Приготовь свитки, Глейс!
– Наверное, это он? – Голаф, еще не проникнувшись волнением мэги, указал острием меча правее от саркофага.
Верда переместила светляки туда. Их блеск выхватил из темноты пьедестал, подобный тем, на которых возвышались статуи богов. Там стоял массивный трон на толстых когтистых лапах. Проклятый на тысячи лет правитель сидел на нем, одетый в черные и синие шелка, держа высохшей рукой пастуший посох, с которым он в нищей юности водил стада коз по предгорьям возле Аррисы.
– Вот ты какой, жестокий колдун, – произнесла мэги Пэй, подходя осторожными шажками ближе. Не дыша, она разглядывала его впалую грудь, прикрытую тяжелой эмалевой пекторалью; коричневое сморщенное, словно гнилая груша, лицо с маленькими редкими зубами за полосками разошедшихся губ; жидкие седые волосы, паутиной лежавшие на резко выделявшихся скулах. Голову Кэсэфа венчала корона, черная, из неведомого металла, блестящего как анрасский уголь, украшенного изящными знаками и искрами чистых изумрудов.
Сжав в ладони камешек жреца Иссеи, Астра подступила еще ближе и услышала сердитый шепот мэги Верды:
– Ты обещала! Дай мне время взять хотя бы что-нибудь!
– Так давай! Поторопись! – ответила дочь магистра, вновь сделала шаг к тронному пьедесталу.
Верда почти бегом направилась к статуе Сатха. Пустила невысоко струйку светляков и наклонилась над сундуком, на котором мерцали охранные руны. Справившись с замком и откинув крышку, мэги принялась выкладывать на пол разные магические вещи: завернутые в полосатые платы хрустальные и металлические шары, пекторали и диадемы, неизвестно какими свойствами обладавшие, сандалии из странной красной кожи, разлапистые подсвечники, астральные и ментальные проводники. Рядом, грубо выломав костяную крышку, начал разграбление другого сундука Каррид Рэбб. Леос тут же присоединился к нему, зазвенел золотыми браслетами и цепями.
– Иди, выбери что-нибудь себе на память, – предложила Астра франкийцу.
– Мы и так взяли столько, что не сможем унести, – Голаф подумал о разрушенном мосте через канал, который трудно преодолеть со столь огромной тяжестью. Еще он вспомнил о воинстве нагов, стороживших площадь, и гигантских жуках у храма Анобиса.
– Ты прав, от вида богатств можно потерять голову, а у меня другая задача. Я знаю, что богиня ведет меня. И оберегает пока… но один неправильный шаг, и наши кости смешаются с этим золотом, – дочь магистра презрительно глянула на груду блестящего металла и до боли в пальцах сжала зеленовато-черный камешек. – Знаешь еще что? – когда рейнджер мотнул головой, Астра совсем тихо прошептала. – Я боюсь… Я точно знаю: когда Корона будет в моих руках, произойдет что-то страшное.
– А ты бери и беги. Беги, дорогая моя Астра Пэй. Здесь главное, чтобы ты целой выбралась, – Голаф Брис почувствовал, что ладонь его вспотела, и рукоять меча уже не твердо сидит в руке. – Хочешь, Корону возьму я? Отдам тебе, когда выберемся отсюда, – он поднял взгляд от худых ног Кэсэфа к его безобразному лицу и с трудом подавил отвращение.
– Нет. Это только мое дело, – Астра поднялась на две ступеньки. Теперь ее глаза были почти на одном уровне с Короной, мерцавшей на голове жестокого правителя Кара-Маат.
– Глейс, поторопись же! – произнесла дочь Варольда, обернувшись к изваянию Сатха, за которым звенели металлом и драгоценными камнями ее друзья.
– Госпожа Глейс, пожалуйста, поторопитесь, – попросил Голаф. Опасаясь, что Верда не слышит раздраженного шепота Астры, он вернулся к ряду колонн и призывно махнул Карриду и мэги Глейс рукой.