К этому времени ворота почему-то еще не открыли: то ли стражники проспали, то ли не слышали бой часов на ближней башне. Из сторожки, примыкавшей к серой громаде городской стены, доносилась ругань недовольного начальника караула и топот сапог. Внизу гудел собравшийся народ с корзинами, сумками и тюками, окружавший повозки и нескольких верховых. И с другой стороны стены слышался недовольный ропот – крестьяне из Присны, Олгавы и других поселений спешили попасть в город раньше и занять на рынке места.
Рейнджер опустился на ступеньки поодаль от столпотворения возле сторожки и сидел неподвижно, глядя, как восходящее солнце красит крыши домов и зубчатые верхушки бастионов. Потом он достал пузырек, подаренный Карридом – сейчас рыбка указывала куда-то на север. С помощью этого устройства рейнджер искал Астру до поздней ночи. Искал особенно усердно после того, как по городу поползли разговоры о стычке возле Ордена Крона Славного, о громе небесном, замерзшей реке и всякой безумной магии, перевранной трепливым людом тысячу раз. Голаф искал госпожу Пэй, думая, что подарок анрасца поможет ему, как когда-то помог Леосу проделать верный путь почти за тысячу лиг и попасть на Карбос. Рыбка действительно вела франкийца, но едва он проходил Варгиеву площадь и сворачивал к старой крепости, как серебряная стрелка в пузырьке начинала метаться, теряя верное направление. Лишь потом Голаф вспомнил замечание Каррида, что магическая штуковина способна указывать на госпожу Пэй только с точностью до двух лиг. А даже одна лига в густонаселенном Иальсе – это слишком много: это десяток таверн, постоялых дворов и различных укромных мест, где нельзя найти человека, вынужденного прятаться.
Оставив вчерашней ночью поиски Астры, видно по всему – бесполезные, Брис решил с утра идти в поместье Керлока и ждать дочь Варольда возле корабля. Ждать, пока она не придет – день, два, десять. Он не хотел больше расставаться с ней. Ему было все равно, куда направится Астра в этот раз: на Рохес, искать Давпера и любезничать с утонченным, невыносимо вежливым оленом Тримом, или сразу в Либию, к призрачному Кара-Маат, городу, погубившему тысячи его безумных искателей. Теперь франкиец желал только одного: упросить госпожу Пэй забыть о прежних ссорах и быть отныне всегда возле нее. Еще сегодня утром Бриса мучило опасение: вдруг «Песнь Раи» поднимется в небо раньше, чем он доберется до нее? Что будет, если милая мэги, носящая его ребенка, мэги, которую он… все-таки слишком любит, улетит на другой конец мира, откуда, быть может, нет возврата?! Поэтому, едва стражи сдвинули засов, и ржаво пискнули петли ворот, рейнджер вскочил и пошел сквозь толпу, с необычной для себя грубостью разгоняя неповоротливых зевак:
– С дороги! В сторону! В сторону!
Продравшись через скопление людей возле сторожки, он вышел из города и направился к старому тракту на Олмию, как обычно пустому, с рытвинами, промоинами, сходящими к морю серыми рукавами. За поворотом дорога круто поднималась между скал, обросших колючим кустарником и деревьями. До имения Керлока отсюда был с десяток лиг. Голаф шел длинным, пружинистым шагом, по привычке поглядывая по сторонам, иногда разжимая ладонь с прозрачным шариком и наблюдая, не заметается ли волшебная рыбка, указывая, что мэги Пэй где-то рядом.
За разломанным на крупные куски валуном, рейнджер остановился, приметив участок примятой травы. Подошел ближе, убеждаясь, что здесь была чья-то ночная лежка. Присев, потрогав сломленные стебли травы и внимательнее оглядев место, Голаф удостоверился, что кто-то еще недавно находился здесь, присматривая за дорогой. Если этот кто-то был из разбойничьего люда, надеясь поживиться добром редких на тракте путников, то казалось странным, что лежка устроена в опасной близости от городских ворот. Осмотрев еще раз странное место, рейнджер обнаружил сдавленности в грунте, какие могли отставить наколенники воина в стальных доспехах. Трудно было представить, что кто-либо из придорожных воришек и лиходеев мог позволить себе дорогие рыцарские доспехи, не слишком полезные в стремительном налете и следующем поспешном бегстве. «Уж не тебя ли, госпожа Пэй, здесь поджидают? – подумал Голаф Брис. – Такое вполне возможно… Кто-то знает, что ты ходишь этой дорогой. И поймать тебя здесь куда удобнее, чем на городских улицах… А может и возле „Песни Раи“ стоит уже дозор мечников Крона? Может поместье Керлока давно под контролем паладина Лаоренса? И осталась самая малость – взять тебя?!». От этих мыслей франкиец помрачнел, вглядываясь в дыбившиеся впереди скалы, поправил ремень, топырившие плащ ножны, и, скрываясь за кустами, двинулся дальше.
Он прошел еще около лиги, зная, что скоро справа появится маленькое ущелье, которое тянется на юго-запад и сходит к морю. Это место было наиболее удобным для засады: с него одинаково хорошо просматривался старый тракт и побережье. Голаф ясно помнил здешние скалы и длинную извилистую ложбину – она выходила к мысу, где рейнджер когда-то искал тело Леоса.
Пройдя шагов двести под прикрытием придорожных деревьев, Голаф сел под кочкой, натянул на локоть плащ и придвинул его к уху, как это делали анрасские горцы, – начал слушать. Через некоторое время до него донеслось бряцанье пластин брони, потом чей-то голос и осторожная возня в кустах. Просидев так минут десять, Голаф определил, что в зарослях по другую сторону дороги скрываются трое или четверо одетых в броню воинов. И еще кто-то был над входом в ущелье. Кто-то в плетеной кольчуге, непоседливый, роняющий мелкие камни из-под сапог. Рейнджер пролез под низким навесом кустов, пригляделся и увидел, что вверху между зубьями скалы блеснул на солнце металл – там был арбалетчик, облаченный, как прежде определил Голаф, в легкую плетеную кольчугу.
Брис подвязал туже плащ, поправил ленточку, стягивающую волосы, и двинулся узкой тропой в обход скалы. «Эти негодяи не тронут тебя, госпожа Пэй, – мысленно приговаривал он. – Уж я позабочусь. И не говори, что я не могу сделать для тебя ничего. Я все сделаю, моя принцесса. Еще будет много случаев убедиться, что Голаф Брис возле тебя не зря».
Тихо будто лесной кот, франкиец поднялся между каменных выступов. Задержался на минуту, прислушиваясь, – арбалетчик был близко, в нескольких десятков шагов за ребром скалы. Остаток пути Голаф одолел на корточках совершенно беззвучно.
– Кого сторожишь, мора облезлая?! – серой тенью франкиец навис над арбалетчиком. – Кого?! – острие меча уперлось в ямочку между ключиц.
Служитель Ордена затрясся и захрипел.
– Говори быстро – пощажу! – повелел Брис, понимая, что его могут заметить из укрытия в кустах возле дороги, и наклоняясь ниже над стрелком.
Тот дернулся, со всем безумием презирая лезвие, вонзавшееся в его горло, выдернул свой меч. Рейнджер перехватил одетое железом запястье, но враг его вскочил на ноги, оступился и упал со скалы, утаскивая за собой арбалет.
– Сукин пес! – только и выговорил Голаф, вжимаясь в камни и глядя, как тело стрелка катится вниз, сминаясь и звеня разорванной кольчугой. Первоначальный замысел Бриса – завладеть арбалетом и расстрелять с возвышенности затаившихся рыцарей – провалился.
Из засады на дорогу выскочило двое мечников, с изумлением глядя на своего товарища, распластавшегося у подножья скалы. Откуда-то справа появился третий, что-то говоря и тыча пальцем в направлении бывшей лежки стрелка. Франкиец неторопливо направился вниз, зная наверняка, что теперь ему придется испытать волшебство Синего Зигзага.