— Не меня ли, хозяйка, ждешь? — уселся за стол Каяс, механически разглаживая когда-то белую скатерть.
— А? — Девица рассеянно повернулась к гостю. — Чаво говорите-то?
— Говорю, обед давай, — стряхнул Скорпо с ладоней частицы пыли.
— А-а-а… — согласно кивнула прислужница, неспешно пересекая комнату по направлению к закрытой корзине, что стояла на лавке.
Целиком жаренная курица, зеленовато-желтые помидоры, крупно порезанное сало, вареный с кожурой картофель, кувшинчик кисло-сладкого яблочного вина да каравай еще теплого хлеба были быстро выставлены на стол.
— Еще чего? — услужливо поклонилась крестьянка.
— Присядь. — Мужчина кивнул на свободный стул. — Или куда спешишь?
— Да там сейчас все ведьму жечь пойдут… — с явным сожалением присела служанка, в то же время выкручивая голову в сторону окна.
— Эта которая Аргию испортила? — с удовольствием обсасывая крылышко, поинтересовался маг.
— Откуда вы знаете?! — широко раскрыв глаза, всем телом развернулась к нему собеседница. — Али вам уже все рассказать успели?
— Что успели? — Скорпо налил себе вина.
— Странный вы какой-то… — протянула девица, явно разрываясь между гостем и криками с улицы.
— Какой же я странный, милая Олина? — вытер жирные руки подобием салфетки Каяс — Самый обычный… Поверьте на слово, таких, как я — много. Даже слишком… — прибавил он, усмехнувшись.
Крестьянка долго смотрела на колдуна — явно в нерешительности: то ли бросаться наутек, то ли начинать кричать и звать на помощь.
— Успокойся, — принялся очищать клубень Скорпо, — для того чтобы узнать имя человека, необязательно быть великим волшебником, богом или уродцем Отродья. Достаточно просто взглянуть на собеседника и представить, какое имя ему лучше всего подходит.
Видя полное, смешанное с суеверным ужасом непонимание девицы, он пояснил:
— Я врач, лекарь.
— Фу!.. — с облегчением выдохнула Олина. — А я уж было невесть что про вас подумала. Тут же у нас такие страсти творятся! Да вы вот и сами-то знаете. А все ведьма эта со своими сынками…
— Сынками? — перестав жевать, поднял глаза Скорпо. — У нее даже дети есть?
— А то как же! Целых два выродка: один другого страшнее. Если бы не ихняя мать, то наши мужики уже давно бы в Вире обоих утопили. Старший девкам проходу не дает, подолы задирает, а младший и того хуже — сам колдует помаленьку.
— И сколько же им? Лет им сколько? — прищурился Каяс.
— Старшему вроде как семнадцать, а Инвару, младшему то есть, всего пятнадцать.
«Вот это да! Неужели наконец повезло! — продолжил поедать нехитрую снедь маг. — Если эта баба воистину что-то может, то ее младший отпрыск по всем законам должен был унаследовать хоть толику ее способностей…»
— А вот вы сможете Аргию полечить? — осторожно подала голос девушка. — Ведь страдает горемычная, попортили ее…
— Обязательно! — неожиданно для самого себя торжественно кивнул гость. — Если действительно девку попортили, то я еще и с обидчиками разделаюсь. Специалист я по этим вопросам! Ты бы пока за старостой сбегала, пока ваши дров не наломали… на свою голову. Ведьму-то прибить тоже надо умеючи.
Немного подумав, Олина кивнула и, подобрав подол рубища, стремглав кинулась в дверь.
— Вы и вправду лекарь? — утерев с лица пот, Делка отхлебнул большой глоток из глиняной кружки. Тонкие пивные струйки потекли по подбородку за ворот льняной рубахи. — Прощения просим — упрел малость. — Староста рукавом растер липкие пятна. — Олина сказала, что вы вроде можете и порчу с девки снять, и ведьме башку оторвать. Так ли?
Девин Каяс лишь молча кивнул, рассматривая почерневшую от копоти лампады статуэтку Единого в северном углу избы.
— Ежели оно все так и вы не проходимец какой… — Делка осекся, увидя, как посерело лицо гостя. — Опять же прощения просим: был давеча один. Голова что снег зимой. Сам весь в черном, меч исписан, травками всякими, что хлебом питался. А у нас тут волчара здоровенный по весне появился. Думали, оборотень — уж очень хитрым был, стервец. Так этот белоголовый, Хральд или… — Мужик почесал в затылке. — Харя, короче. Так вот, волка-то он прибил, но вот денег немерено под это дело огреб, да еще полдеревни невзначай перепортил. А серый-то не оборотнем оказался, а простым волчарой. Однако большущим чрезмерно. И получается, что Харя этот не мастером был, а проходимцем обычным.
Удержавшись, чтобы не расхохотаться в голос, мастер Скорпо согласно кивнул: «прощаю».
— Денег не обещаю, но вот ежели… — Делка перешел на шепот, воровато оглянулся на входную дверь, за которой столпилась чуть ли не вся деревня, — корм для коняги будет, еще одну лошадь дам. Похуже, конечно, но на пожитки таскать сойдет. Опять же продать можно. Провизии — сколько унести, то бишь увезти сможешь. А желаешь, можешь зимой сюда вернуться, поживешь до тепла. К бабенке ладной пристроим. Короче, не обидим. Да, чуть не забыл — деньги, что ты за постой заплатил, я тебе верну все до монетки. Ты, главное, нас от колдуньи избавь, от Мийяры этой паскудной. Да Аргию излечи… Ну, так как?
— Для начала я хотел бы осмотреть эту девицу, — встал со стула Каяс, — надо убедиться, что это порча. Установить диагноз. Может, она просто заболела.
— Это чем же она таким могла заболеть?! — повысил голос староста. — Порча это, и все!.. Но посмотреть все же надо: а то как же лечить, ежели не знаешь, от чего будешь лечить, а если вылечишь не то, как же она, если…
Продолжая бубнить, Делка поковылял к выходу.
«Мозоль, что ли, натер? — удивился про себя маг, поднимаясь следом. — Когда встретил, вроде нормально ходил».
Вокруг лежащей на ворохе смятых простыней Аргии, охая и причитая, суетились две женщины.
— Это мать, а та, что совсем старуха, — местная знахарка. Правда, она зараз нас, всех вместе взятых, переживет. — Каяс издали смотрел на страждущую под разъясняющий шепот Делки.
— Так, бабы, — гаркнул старшина, отодвигая женщин, — дайте мастаку девке помочь да себя показать.
Селянки недовольно отошли в сторону, причем у Дакки ревниво задергалась нижняя губа.
— Лекарь, что ли? — надменно прошамкала знахарка. — Молодой шибко. Неуч, верно.
— Цыц, баба! Думай, на кого и что говоришь! — в голос рявкнул Делка.
— Оставьте это… — Скорпо сел на край постели.
В установившейся тишине он простер правую руку над белым лицом девушки. Немного подержав, начал осторожно водить ладонью над телом, ожидая, что та вот-вот увязнет в тяжелой колючей грязи, покрывшей невинную душу.
Ничего… кроме еле слышного щекочущего покалывания… Только раз или два ладонь обдало холодным ветерком. Да и тот, наткнувшись на ищущую ладонь мастера, спешно ретировался, как кошка при виде голодной псовой своры. Мутные, еле различимые картинки одна за другой пронеслись перед внутренним взором волшебника.