— Что… вам… угодно?.. — пересохло в горле Латалии. — Надеюсь… вы… не забыли… что вы — дворянин?..
— Все мы… — еле касаясь, граф провел пальцем по ее щеке, двигаясь к шее, — где-то… в чем-то… — кончик пальца остановился на ямочке между ключицами, — дворяне… — Палец как бы сорвался вниз, отрывая одеяло от желанного женского тела.
«Боги! что он делает?!! Зачем?!!»
— И все же: где здесь ваш кусок пирога?
Сильные мужские руки распяли ее на широкой постели. Латалиа поняла, что дурманящая истома скоро подчинит ее себе. Но женщина, гордая и независимая, еще не покинула ее.
— Что, граф, не терпится — неймется? — Острая женская коленка со всей силы врезалась неотразимому Ловар де Сусу между ног.
Обескураженный Яра так и не понял, куда мог деваться этот треклятый обоз! Если судить по присланной карте, послы должны были быть в этом месте еще вчера. Но ни здесь, ни к югу, куда был послан отряд разведчиков, они просто не появлялись.
Яра уже, наверное, в сотый раз внимательно просмотрел присланные бумаги. Но ошибки не было — они должны были быть здесь!
— Вернулись посланные, — подошедший вождь орков злился, даже не пытаясь скрыть это, — никого нет. Ты обманул нас, тэндх.
Человеку захотелось свернуть шею этой двуногой свинье. Тем более это ведь так просто: шаг, удар, захват, поддержка и резкий сильный рывок в сторону. Еле переборов себя, Яра заговорил ровным спокойным голосом:
— Они должны были прийти сюда. Тот, кто сообщил об этом, не подводил меня раньше. И ты это знаешь. Скорее всего, обоз отправился другим путем, на север.
— Мои воины хотят мяса. Хотят картурак [4] . Нам не на что его купить. Мы могли бы пойти в Никсдор. Но мы послушали тебя и теперь рискуем своими шкурами, ждем неизвестно кого. Кругом полно шал-тиа [5] , которые ищут нас. Почему я должен тебе верить? — Лесному Камню казалось, что тэндх смеется над его говором и над тем, как тяжело он составляет нужные слова. — Ты сказал: большая добыча на западе. Сказал где, и вот мы здесь. Ждем луну и солнце. Мои воины не спят — ждут. Теперь ты говоришь, что добыча на севере. Я не верю, что она будет там. Я иду в Никсдор. Там деревни людей. Там мясо и пиво. И там мы найдем картурак. Я сказал.
Яра оглянулся. Вокруг, внимательно слушая, стояли орки, окружив их кольцом разговора — кругом, в котором ведут переговоры вожди и шаманы орды. Человек знал, что это «кольцо» может мгновенно превратиться и в кольцо огня, проще говоря, поединка. И, судя по лицам, точнее, по мордам собравшихся, они просто жаждут схватки. Яра понял, что если сейчас она произойдет, то его миссия рухнет, он подведет…
— Я вижу, вождь, что ты хотел бы сейчас обнажить свой меч? — Голос Яры был тверд и полон решительности. — Поправь меня, если я ошибаюсь.
— Тэндх прав. — Лесной Камень положил свою руку на гарду меча — знак того, что готов начать поединок. — Яра готов умереть?
— Сегодня? — хрипло рассмеялся человек. — Сегодня — нет. Но я буду готов сразиться с тобой, когда твои воины помогут мне найти и уничтожить тех, кто сегодня должен был прийти сюда.
— Зачем мне нужны они? Есть и другая, легкая добыча, которая не бежит, не прячется по лесам.
— А разве ты не хочешь отомстить кому-то за своих воинов? За твоих сородичей? — Вождь непонимающе дернул ноздрями. — Тому, кто за шесть солнц и лун в одиночку уничтожил две руки твоих братьев?
Лесной Камень мгновенно убрал руку с меча.
— Вот видишь: наши интересы совпадают. Поверь мне, этот человек среди тех, кого я ищу.
— Это был бор-От из Меридена. Я вспомнил его. Рано или поздно я найду его.
— А почему не сейчас? Пока он здесь, рядом, скрывается от нас. Ведь он боится, иначе бы открыто шел по дороге, а не прятался под кустами и деревьями. А ты знаешь, что «нет приятней мести, чем трycy, забравшемуся на скалу», не так ли? И более того, я обещаю тебе: как только мы найдем этого бор-Ота и ты насладишься своей местью, я покину твою орду и вернусь к Уча Игону.
Упоминание имени старого шамана заставило вождя орды отодвинуть мысль об убийстве Яры на долгое потом. Одно дело ослушаться и бросить вызов себе подобному, другое — тому, кто перед ужином запросто общается с духами. Тем более что именно великий шаман прислал к нему тэндха, наказав помогать и слушаться его.
Именно к этому и подводил разговор хитроумный человек. Орк вспомнил, кто кому должен здесь подчиняться и почему.
— Хорошо. — Лесной Камень, как подобает вождю орды, хотел оставить последнее слово за собой. — Как только мы найдем этот караван и я напьюсь вина мести, ты уйдешь от нас, куда тебе захочется самому. Твое слово, тэндх?
— Договорились! — Яра был сама покладистость. — Я дал слово. Ты дал слово. Когда все закончится, каждый пойдет своей дорогой.
В груди Яры все клокотало от ярости и унижения. Еще никто в этой жизни не заставлял его делать то, что претило ему самому. Да еще требовать от него слова.
Орк, важно кивнув, повернулся, собираясь сделать первый шаг из кольца разговора.
— Эй, вождь! — неожиданно окликнул его человек. Орк обернулся.
— Если ты еще раз назовешь меня тэндхом, то я буду называть тебя при всех не иначе как сесболдоу [6] . — У Лесного Камня отвисла челюсть. — Кажется, я правильно произнес это слово?
Если бы я вовремя не увернулся, то лавка, которую я смастерил своими руками неделю назад, та самая, что еще пахла березой и отдавила на прощание ногу Дожу — Дырявому Мешку, угодила бы мне прямо в лоб!
А так ее обломки обсыпали мне плечи, крохотными деревяшечками закатились за шиворот, намекнув, что разговор принимает не только нервный, но где-то и неприятный оборот.
— ЛУККА!!! — Голосок мамули, камнепадом ударившись о стены моего дома, заставил задрожать потолок. Сверху посыпались штукатурка, паутина и еще какая-то живая дрянь, мгновенно рассосавшаяся по полу вслед за исчезнувшим за порогом кошаком.
— Лукка! — До мамочки дошло, что если говорить со мной потише, то это обойдется намного дешевле, чем ремонт дома и наши похороны. — Не смей уподобляться таракану и ползать по земле, притворяясь, что от рождения не понимаешь, кто, о чем и зачем с тобой сейчас говорит!!!
Я быстренько переметнулся под стол, заметив в руках мамули дубинку, позабытую здесь Большим Озом месяц назад и приспособленную мною под молоток при постройке ныне уже покойной скамейки.
— Мама, — засунул голову в высаженное окно братец Дуди, — Лукка уже согласился?
— Еще нет, маленький, потерпи немного! — Я так и не понял, по чему пришелся первый удар озовской дубинкой — по столешнице или все же по моей бестолковой голове.