– Не бойтесь, вы не упадете, – угадав мысли принцессы, сказал незнакомец, шагавший впереди.
– Здесь пленка из силового поля, – шепнул дочери Фаолоры землянин, придерживая ее за локоть.
– Вы видите внизу сердце нашего корабля, – продолжил человек с металлической сеткой, стягивающей волосы. – Оно – часть сердца богини. И здесь повсюду ее душа, – он описал рукой многозначительный круг.
– Господа, какой расе вы принадлежите? – полюбопытствовал Глеб, поглядывая вниз, оттуда действительно слышались звуки, похожие на ритмичное уханье огромного сердца.
– Мы – посланцы Эльвы, трех далеких планет, о которых вы не можете знать ничего. Ты угадала, галиянка, наша богиня – Алона, – ступив на серебристый диск, эльвиец посмотрел на Ваалу и добавил: – Ты могла бы стать одной из нас. Вернувшись к истинной вере предков, ты обретешь покой и огромную силу.
– Пока о вас я ничего не знаю, – после затянувшегося молчания, отозвалась Ивала и следом за Быстровым ступила на диск.
– У тебя будет время обрести знания, – ответил тот же эльвиец, положив ладонь на голову статуи и отдавая беззвучную мнемокоманду.
Его товарищи до сих пор не проронили ни слова.
Площадка дрогнула и полетела вверх. Мимо проплыли стены, разрисованные серебряными знаками на черных плитах. Появилась и ушла вниз кольцевая галерея – на ней собралось довольно много беловолосых людей, длинные, особого покроя одежды делали их похожими на хищных птиц. Выше цвет стен изменился к темно-красному, и площадка остановилась в полукруглом зале. Его свод и часть стены занимали огромные экраны, мерцавшие россыпями звезд. Возможно, здесь находилась одна из командных рубок чудесного корабля.
Быстрову показалась, что откуда-то доносится тихая торжественная и тревожная музыка. Наверное, так и было: Ариетте тоже послышалась незнакомая мелодия, она обернулась к черно-красной статуе, от которой расходились консоли управления, и увидела там с десяток эльвийцев. Лишь один выделялся из них темными волосами и синей, облегающей одеждой, перехваченной ремнем со стекловидной пряжкой-нейрокомпьютером.
– Подойди, дочь моя, – сказал человек в синем и шагнул на тускло-светящуюся плиту, с которой поднимались струйки вспыхивающих и угасающих искр.
В сознании капитана «Тезея» мелькнула пока еще смутная догадка, он вспомнил разговор с Олибрией и свои долгие размышления, оставленные словами графини.
– Кто вы и зачем захватили наш корабль? – спросила Ариетта, не двинувшись с места.
– Мы всего лишь спасли ваш корабль от разрушений. Посмотри на меня, милая принцесса. Посмотри внимательнее, – проговорил темноволосый человек, выходя на свет. – Разве Фаолора не говорила тебе ничего? Да, она многое забыла, она многое сделала не так. Она просто испугалась. Я – Каилин, моя девочка, я – твой родной отец.
От этих слов в широко раскрытых глазах принцессы мелькнуло удивление, смешанное с недоверием. Несколько секунд назад Ариетта была готова, что в темных пространствах чужого корабля ее ждет: плен, страдания и даже смерть – что угодно, только не человек, который назовется ее отцом.
– Но господин… – наследница задышала часто, вспоминая его имя, вдруг вылетевшее из головы, чувствуя, как кровь стучит в висках, а в сердце снова просится то чувство, которое приходит опасными толчками и предшествует превращению.
– Свидетельствую об этом. Каилин – твой настоящий отец, – выступив вперед, сказала высокая женщина с бледным лицом, очерченным мертвой и пронзительной красотой. – Имя мое – Эроила Роас. «Острие Славы» под моим командованием.
– И я свидетельствую о том же, принцесса великой империи! – подтвердил не назвавшийся эльвиец с пиктограммой на груди.
– Мы свидетельствуем! – стройным хором произнесли люди стоявшие в темноте.
Ариетта обернулась к Быстрову, глядя на него словно единственный верный ориентир в перевернувшемся мире. Землянин приблизился к ней и прошептал:
– Олибрия говорила о Каилине. Скорее всего, это правда, но не мне судить. Советую одно: будь осторожна.
– Моя маленькая принцесса, тебя переполняет недоверие. Я все понимаю, так и должно быть, – тихо сказал Каилин. – И у тебя много вопросов – на большинство из них ты получишь ответ в ближайшие дни. Сейчас я могу обещать, что ты и твои друзья в безопасности. Ни мятежные силы Империи, ни какие другие силы среди близких и самых далеких звезд не смогут повредить тебе на нашем корабле. Дай, пожалуйста, твою руку. Я так долго пытался дотянуться до нее…
– Почему ты не протянул мне свою, когда я была на «Сосрт-Эрэль»? – Сердце принцессы металось в груди, словно от уже случившегося чужого прикосновения. Она пересилила себя и осторожно дотронулась до пальцев Каилна, посмотрела в его лицо, гладкое, чуть суровое, с внимательными серыми глазами. – Почему? Ведь ваш корабль – эта черная пирамида, был возле станции. Я знаю – все о нем говорили!
– Наши позиции на «Сосрт-Эрэль» достаточно сильны. Верные Алоне искали вас, но станция большая – найти оказалось непросто, – ответила за него Эроила Роас. – Так получилось, что мы опаздывали все время на один шаг. Вот и здесь лишь за несколько секунд мы смогли остановить враждебный звездолет Присты. Все-таки, богиня добра, и вы невредимы!
– Это означает, что мы здесь не пленники? – позволил себе вопрос Быстров.
– Вы спасли мою дочь – вы друзья, – Каилин качнул головой, словно отпуская благодарный кивок. – Если капитан Быстров пожелает, он может покинуть «Острие Славы» прямо сейчас. Мы выделим надежный орбитальный катер и некоторые денежные средства. Но я бы просил его не торопиться в расставании с нами. Капитан, вы бы могли оказать моей дочери еще одну услугу?
Быстров молчал, ожидая, что Каилин выскажется более определенно.
– Глеб… – произнесла Ариетта, став на светящуюся плиту рядом с отцом.
– Мой корабль разбит, а чужой катер вряд ли будет полезен в моем положении. Я сделаю все, о чем попросит меня принцесса, – ответил землянин.
За обзорным экраном вспыхивали, извивались причудливые пейзажи, словно там пролетали джунгли Дарлиана, вид которых искажала расстроенная система оптических призм. «Острие Славы» шло через гиперслои. По всему огромному кораблю разносились глухие учащенные удары энергетического тела, которое эльвийцы называли частью сердца Алоны.
В просторной каюте было неуютно, возможно из-за облицовки похожей на синий камень или из-за смотрящих со стены статуй, являвшихся частью компьютерной сети корабля. Быстров забрался на диван рядом с Ваалой и прислонился спиной к жестким подушкам.
– Мне не удалось у них узнать ничего, – сказала галиянка, вытягивая обнаженные ноги. – Я устала и у меня разболелась голова. Они говорят только о религии, об обидах, нанесенных им Единой церковью Галии. Разве может обида жить тысячи лет?
– Смотря, какая обида и кто ее носитель, – ответил Быстров, поглядывая на суровое лицо чернокаменной статуи, и добавил: – Нас могут подслушивать.