— Мое почтение, — с поклоном произнес Валентин Сергеевич, усаживаясь и втискивая сумку между колен. Игру он принял.

Пес снова принюхался и снова фыркнул.

— М-да, действительно сэр, — согласился Валентин Сергеевич, оглядываясь на пса. — Табачный дым тоже не переносит?

— Не знаю, не курю.

— Тогда и я потерплю, а то ваш хозяин осерчает… Подбросьте меня до ближайшей автобусной остановки.

— Зачем? Я вас доставлю прямо к дому — не каждый день писателя вожу.

— Хоть какая-то выгода от творчества, — рассмеялся Валентин Сергеевич. — А вы, простите, кем работаете, если не секрет?

— Никем, — честно признался я. — Можно сказать, безработный.

Я тронул машину с места и непроизвольно посмотрел в зеркальце заднего вида. У помпезного надгробия господину Мамонту уже никого не было. Уйти парень никуда не мог — отсюда кладбище хорошо просматривалось, — видимо, присел на скамеечку, водку пьет за помин души. Что-то я стал излишне подозрителен.

— Хорошо живут безработные, — без тени зависти заметил Валентин Сергеевич. — На машинах раскатывают…

— Есть много способов заработать деньги, не прилагая особого труда.

— Паре приемов научите?

— У вас не получится, — покачал я головой. — Вы ведь — интеллектуальная элита.

— М-да… — раздумчиво протянул Валентин Сергеевич. — Сколько живу все более убеждаюсь, что эти понятия несовместимы.

— Какие?

— Интеллект и элита.

Я хмыкнул. Писатель попал в точку.

— Ну уж, в первом вам не откажешь. Вы где живете?

— Лермонтова, сто двадцать.

— А подъезд?

— Третий. Этаж второй.

Я недоуменно глянул на него и увидел, что он с лукавым прищуром смотрит на меня.

— Если бы не шутил при такой жизни, — невесело улыбаясь, сказал он, — то давно повесился.

Глава 7

— Спасибо, — сказал Валентин Сергеевич, когда я подвез его к подъезду. Выставив сумку, он неуклюже выбрался из машины. — Кофейку не желаете? внезапно предложил он. — Давненько у меня гостей не было, хочется посидеть, поговорить…

Я его понимал. Тяжело вдовцу жить в опустевшей квартире.

— Я-то не против, но не знаю, как к этому отнесется Сэр Лис. Вдвоем примете?

— М-да… — с сомнением протянул Валентин Сергеевич. — Это проблема, но не с моей стороны. Не уверен, что Пацану такой гость понравится.

— У вас маленький сын?

— Нет, — рассмеялся он. — Кот по кличке Пацан.

— Это действительно проблема, — согласился я и, повернувшись к псу, спросил: — Сэр Лис, как вы относитесь к кошачьим?

Кажется, пес меня понял, и если бы собаки умели равнодушно пожимать плечами, то так бы и сделал. Но он лишь вздохнул.

— Значит, так, — сказал я, — если увижу хотя бы намек на недовольство, не говоря уже о том, чтобы голос подать, выгоню к чертовой матери, несмотря на родословную. Вам понятно, сэр?

В этот раз пес одарил меня уничижительным взглядом, фыркнул и отвернулся. Мол, кому-кому, но не тебе читать мне нотации.

— Он у вас чистокровный? — заинтересовался Валентин Сергеевич. — И какой породы?

— А черт его знает. Но гонора на десятерых аристократов хватит. Так что, рискнем?

Валентин Сергеевич задумался на мгновение, затем махнул рукой.

— Была не была! Вы гарантируете, что он не загрызет кота?

— Приложу максимум усилий, чтобы не допустить кошкоедства, — заверил я, хотя в душе сомневался.

Мы поднялись на второй этаж, и Валентин Сергеевич с некоторой опаской открыл дверь. У порога нас встретил большой черный кот, единственными белыми отметинами у которого были клыки, сильно выступающие из пасти. Этакий небольшой саблезуб, и, исходя из смиренного поведения Сэра Лиса, неизвестно, кто кого мог загрызть, несмотря на разницу в росте. К нашему обоюдному удивлению, ни кот, ни пес друг на друга не обратили внимания. Вот и верь после этого пословицам о неуживчивости кошек с собаками. Кот с мурлыканьем крутился у ног хозяина, а Сэр Лис вытер о половик лапы, вошел и сел в прихожей. Как посмотрю, к чистоплотности его приучили основательно.

— Вот уж не ожидал, — покачал головой Валентин Сергеевич.

Я с улыбкой развел руками, но с таким видом, будто имел самое непосредственное отношение к воспитанности пса.

— Проходите в кабинет, — предложил Валентин Сергеевич, — а я сейчас быстренько обслужу кота и кофе сделаю. Как и у вас, хозяин в квартире не я, а это черное создание.

Некогда добротно оформленная квартира писателя выглядела неухоженной. Старенькие, выцветшие обои, местами покоробленный линолеум красноречиво свидетельствовали о том, что ремонт давно не делали и, по всей видимости, в обозримом будущем не собирались. Стены в кабинете были увешаны книжными полками с мутными стеклами, у окна, с давно не крашенными, кое-где облупившимися рамами, стоял письменный стол со стареньким маломощным компьютером, в углу — журнальный столик и два кресла с донельзя подранной котом обивкой. Не могу сказать, что я такой уж чистюля, и у меня в квартире пыль встречается, но все-таки разница между жилищами холостяка и вдовца существенная.

Чувствовалось, что когда-то здесь хозяйничала женская рука, но не стало ее, и все начало приходить в запустение.

От нечего делать я прошелся взглядом по книжным полкам. Фантастика, классика мировой литературы, справочники… На одной полке, заполненной на две трети, стояли книги Бескровного: полтора десятка авторских и десятка три сборников. Некоторые из них я читал и даже вспомнил отдельные повести. Не думал, что в нашем городке живет писатель, да еще столь плодовитый. Почему-то представлялось, что писатели такого уровня должны обязательно жить в столице.

Книжные полки висели в шахматном порядке, и в проемах над ними стояла разная дребедень: пара подсвечников с оплывшими свечами, фотографии в рамках, статуэтки из дерева, дискеты в коробках… Мое внимание, привлек рисунок на небольшом пожелтевшем листке ватмана, тоже обрамленный в легкую металлическую рамку. Рисунок был выполнен в одном тоне — фиолетовой шариковой ручкой, но сделан мастерски. Несомненно, работа талантливого художника. На рисунке была запечатлена пустыня на неизвестной планете, из барханов кое-где торчали наполовину засыпанные песком скалы, изъеденные эрозией. На переднем плане стоял вездеход, а чуть в стороне от него двое космонавтов в легких скафандрах разглядывали скалу. Все скалы были похожи на изваяния, и в том-то и заключалось мастерство художника, что рисунок не давал прямого ответа: прошлось ли по скалам долото ваятеля давно вымершей цивилизации или это очередная шутка природы в результате выветривания.

Я отошел от картины, сел в кресло. Стуча по линолеуму когтями, вошел пес и сел рядом.