Рядом с вопящей лошадью прямо из воздуха возник светящийся шар золотистого цвета, который начал постепенно увеличиваться в размерах и наконец образовал что-то вроде огромной полыхающей арки.
— Йо-го-го! — возрадовалась лошадь.
— Mon maitre! [3] — прогундосил Анри.
— НЛО, драный кирпич мне в зад! А я фотик не захватила…
— Полиночка, мне это не нра-а-а…
Лошадь радостно зацокала по направлению к арке, увлекая за собой Анри и Полли. Вот она уже почти исчезла в сияющем проходе
— По-По-Полина-а! — завопила я. — Б-брось его ноги, спасай свои руки!
Но отодрать Полянку от добычи было невозможно. Проще нашего Жупика от мамулиных тапочек отскрести. Медленно продвигаясь по направлению к арке, Полинка, сопя, тянула на себя оравшего дурным голосом Анри. Вот уже и лошадь вся скрылась, и Анри с головой ушел в никуда, а Полинка все дергала его за каблуки, сама находясь в опасной близости от странного прохода.
И тут я не выдержала и, несмотря на природную трусливость, ухватила уже почти доползшую до прохода Полину за джинсы. В тот же момент арка вспыхнула ярким огненным светом, и нас затянуло внутрь, я и «мама!» сказать не успела. Разумеется, и речи не шло о том, чтобы вспомнить какой-нибудь заговор или быстрое слово…
— Миха, Миха! — Первое, что я услышала, придя в себя, был взволнованный голос Полины. — Очнись, ты ж мне задний карман вместе с задницей оторвешь!
Я послушно приоткрыла один зажмуренный глаз, потом второй. Полинка, сосредоточенно пыхтя, старалась по одному отогнуть мои пальцы от своего кармана.
— Не, Мишань, я, конечно, понимаю — стресс, вегетососудистая дистония, плохой аппетит, но КАРМАШЕК-ТО ОТПУСТИ! Нашла себе спасательный круг!
Я с трудом разжала руки. Полинка тут же откатилась и шумно уселась на пострадавшую часть тела.
— Синяк будет! — пожаловалась она. — С твоими отпечатками пальцев!
— Где… мы? — проблеяла я, с трудом ворочая головой. Вокруг были только каменные стены, основательно измазанные чем-то похожим на строительный раствор. Потолка видно не было из-за плохого освещения.
— Хотела б я тебе сказать — в Караганде, но не думаю, что даже у них были такие проблемы! — ответствовала Полина. — Скажу проще: мы в том самом месте, по названию которого получил кличку твой буля!
Я тоже села. Потрогала стены — рука оказалась перепачкана в какой-то белой дряни. Посмотрела вперед — темнота, обернулась назад — темнота. Хорошо хоть Полина привычно сопела рядом, иначе я бы с ревом: «Маманя!» кинулась биться головой о стены (не, наверное, не кинулась бы — какие-то они чересчур грязные даже для сильной истерики). Но страшно мне стало. Да так, как никогда в жизни не было. Даже на уроках труда, когда училка, пребывавшая в глубоком маразме года этак с тридцать седьмого, злобно выворачивая челюсть, рассказывала жуткие истории про девочку, которая «шила,шила и пальцы себе к машинке пришила!», или про ту, у которой косу в швейную машинку затянуло. Мне не было так страшно, даже когда один мой преподаватель, перед занятием которого валерьянка была самым ходовым товаром, кричал: «Вы что думаете, Отелло задушил Дездемону из-за сопливого платочка?! Не-эт! Он придушил ее за то, что она не знала классификацию кельтских языков! "Жаль я с вами то же самое сделать не могу!» (Уже на экзамене выяснилось, что у него на самом деле было доброе сердце…)
Я захлюпала носом.
— ОПЯТЬ?—завопила Полли. — Сколько можно! В твоих соплях весь Семипендюринск утопить можно! Что за манера — сесть на сиделку и завыть?! Ты это бросай! Мы натурально влипли, тут мокнуть некогда!
Я послушно затихла, артистично размазав по щеке одну-единственную успевшую выкатиться слезинку.
— Что делать-то, Полин, что делать? — жалобно спросила я.
— Нереветь — раз, подумать — два! — Полина яростно заскребла макушку. — Ох, чует моя попа, это все из-за меня! Предупреждал меня Ула…
— Кто?
— Не важно, хотя нет, важно! — Полинка необычайно посерьезнела. — Слушай, Мих,ты… это… только не обижайся, я тебя кой о чем спросить хочу, ты только правду ответь! Ты так, чисто случайно, не ведьма ли?
Я поперхнулась. Открыла рот и вытаращилась на Полянку. А она-то откуда знает? Неужели это так заметно?
Полли не так истолковала мое замешательство и забормотала:
— Не, Миш, я не в обидном смысле, а в самом нормальном, то есть в ненормальном, в самом аномальном смысле. Вот.
Я потупила зеленые очи долу:
— Ну… да.
— Круто! — деловито сказала Полли, не выказав ни малейшего удивления. — Тогда зови Улу и говори, что мы влипли!
— Кого звать?!
— Помощника моего! Его Улой зовут, и кажется мне, что сейчас он где-нибудь кагор глушит, вместо того чтобы меня охранять! Давай, давай — он мне сам сказал, что ты их видишь!
Да уж, вижу! Да так часто, что самой надоедает. Значит, этого рыжего балбеса в бело-голубых штанах зовут Улой…
Умение видеть Помощников было моим самым неприятным даром. И до того момента, как я научилась отключать так называемый «третий глаз», здорово намучилась. Ну представьте себе: в любом помещении я всегда видела в два раза больше людей, чем там было на самом деле. При этом я их не только видела, но и слышала! А все Помощники, как назло, разговорчивые до жути. Полинкин Ула вообще ни на минуту не затыкался — вечно бубнил о том, какой это крест — охранять Полли. Обнаруживая, что я могу их видеть и понимать, Помощники принимались усиленно со мной общаться, при этом вовсе не на возвышенные и отвлеченные темы. После того как я начинала медленно звереть и пару раз с воплем: «Порешу!» кидалась тяжелыми предметами в абсолютно пустое с виду пространство, за меня взялась тетка Роза и в два счета научила отключать «второе зрение». После этого я пользовалась этим своим даром крайне редко, чаще всего чтобы просто посмотреть на чужого Помощника, И вот теперь Полина предлагала мне не просто заново открыть «третий глаз», но даже позвать ее Улу. Слава богу, что они не находятся при нас не отлучно… Хотя в некоторых ситуациях, вот как сейчас, это просто необходимо…
Я сосредоточилась, припоминая все советы и наставления тетки Розы. Потом еще раз огляделась. Но нет, даже теперь народу в полутемном коридоре не прибавилось (своего Помощника я видеть не могла).
— Ну чего? — нетерпеливо наскакивала Полина. — Улы нету, да? Так и знала, этот мой голубь… сизоштанный облюбовал где-нибудь погребок с кагором для первого причастия. А позвать-то, позвать его можно? Ну что-нибудь вроде: «Сивка-бурка, урка-мурка, стань передо мной, и все такое?»
— Можно…— Я сосредоточенно морщила лобик, вспоминая уроки тетки Розы. Обычно во время магических штудий меня одолевала дремота, да и сама тетка Роза любила повторять: «Заговоры да шепотки, племянница, дело хорошее, только выигрывает все равно тот, кто знает карате…»