— Чёрт возьми, но Мозампо — это второй Гибралтар! Практически неприступный с суши, он может контролировать все здешние воды.
Вдали за отвесными холмами бурлила мутно-жёлтым потоком многоводная река Нактонг. Там же, на рейде Мозампо, Дубасов отписал в Петербург: «…Как порт, который соединял бы в себе качества, коими необходимо должен обладать конечный пункт Великого Сибирского пути и главный выход из всех внутренних частей нашего обширного отечества на берегах Тихого океана, Мозампо… без всякого сомнения, не имеет местности себе равной».
Младшему флагману эскадры контр-адмиралу Реунову он сказал:
— Будем надеяться, что петербургские стратеги наконец-то обретут решимость. Нам же остаётся только ждать.
Однако сидеть сложа руки было не в правилах Дубасова. Он берёт в руки перо и принимается за сочинение политических очерков, которые, по его мнению, могли бы оказать воздействие на общественное мнение в кругах российских политиков. Он активно участвует в политических интригах вокруг престола корейского императора с одной лишь целью — склонить его к союзу с Россией и обеспечить российское влияние на Корейском полуострове.
События меж тем развивались совсем не так, как о том мечтал командующий эскадрой Тихого океана. Всё началось вроде бы с совершенного пустяка. Российский вице-консул в Чифе, некто коллежский асессор Островерхов отправился в частную поездку в разгромленный несколько лет назад японцами китайский город Порт-Артур, что располагался на южной оконечности Ляодунского полуострова. Результатом этого посещения стала записка асессора на имя министра иностранных дел, где Островерхов доказывал «стратегическое» значение порта и крепости. Записке дали ход. МИД счёл умозаключения своего работника весьма компетентными. Министр граф Муравьёв составил на её основе обширный доклад, который вскоре лёг на стол Николая II. Император колебался: уж больно далеко находился от метрополии этот Порт-Артур.
14 ноября 1897 года в Царском Селе собралось особое совещание под руководством императора. Обсуждался вопрос: занимать ли Ляодунский полуостров и Порт-Артур?
Против занятия порта высказался министр финансов Витте:
— Мы заключили с Китаем договор, чтобы защищать друг друга. Как же мы можем после этого захватывать его территории? Порты следует искать на корейском побережье.
Глава российской внешней политики граф Муравьёв был, наоборот, за немедленное занятие порта. Военный министр Ванновский воздержался. Управляющий Морским министерством адмирал Тыртов, уже ознакомленный с бумагами Дубасова, занимать Порт-Артур не желал.
— Этот порт станет камнем на шее флота. У нас на Востоке ещё слишком мало сил, чтобы жить «на два дома»: Владивосток и Порт-Артур, удалённые друг от друга больше чем на тысячу миль. Мы бесцельно будем сжигать запасы топлива, изнашивать механизмы. Но самое главное — в случае войны связь между обеими базами будет легко перерезана.
— А каково мнение на этот счёт командующего Дальневосточной эскадрой? — поинтересовался Николай II.
— Мы в оценке ситуации единодушны, — ответил старый адмирал. — Нам нужен порт в Корее, и лучший из них — Мозампо.
Со своего места буквально подскочил граф Муравьёв:
— Моряки беспрестанно вмешиваются во внешнюю политику и путают нам все карты! В Корее мы ведём тонкую игру, а занятие порта непременно озлобит как Японию, так и Англию. Дело флота плавать, а наше — обеспечивать им условия для этого.
— Не понимаю, — буркнул в седую бороду Тыртов. — Кто для кого: флот для МИДа или МИД для нас? Во всяком случае, расхлёбывать эту кашу придётся именно нам!
Император в спор особо не вмешивался. Сидел молча. В конце совещания коротко заявил:
— Ляодунский полуостров занимать не будем.
Узнав о результате особого совещания, Дубасов воспрянул духом: борьба за Мозампо продолжается! А события на Востоке развивались стремительно. Немцы оккупировали китайский порт Киао-Чау, японцы не менее энергично «осваивали» Корею. Заволновался и Лондон: англичане не привыкли плестись в хвосте событий. В восточных водах появилась мощная британская эскадра, державшая курс на порт Чифу. Агенты докладывали, что англичане заинтересовались Порт-Артуром и вот-вот его захватят. Всполошились Берлин и Токио, нервничали в Петербурге. Все эти обстоятельства и побудили управляющего Морским министерством захватить архипелаг Каргода с портом Мозампо. Дипломатический и военный представитель России инициативу адмирала поддержали. Для гарантии захвата решили сразу же минировать все второстепенные фарватеры Мозампо.
Об этих предстоящих мерах, включая доставку из Владивостокского порта 450 мин в придачу к имевшимся на эскадре 250 минам и на транспорте «Алеут» 200 минам, Дубасов сообщал командиру Владивостокского порта контр-адмиралу Чухнину.
Но петербургская бюрократия успела к этому времени склониться к совсем другой, не предвидимой Дубасовым комбинации. Всё решил обстоятельный доклад министра иностранных дел графа Муравьёва, представленный императору 11 ноября 1897 года. В нём, не запрашивая мнение начальника эскадры и Морского министерства, обосновывалась необходимость для базирования флота занять бухты Талиенвана близ Порт-Артура. Это, как приходится думать, была давняя интрига императорской камарильи, которой сыграло на руку легкомысленное поведение адмирала Алексеева. Он вместо решения трудной задачи выбора незамерзающей базы потерял время на ничего не дававшие флоту экскурсии в Гонконг и Шанхай.
В итоге совершившихся государственных дипломатических кульбитов адмиралу Дубасову 29 ноября 1897 года в 2 часа 30 минут ночи была послана телеграфная директива: «Согласно Высочайшей воли немедленно по получении послать в Порт-Артур с контр-адмиралом Реуновым отряд из крейсеров и лодок, всего в числе трёх судов». Телеграммой от 30 ноября уточнялось: «вопрос о занятии Мозампо не возбуждался».
29 ноября Дубасов поднял пары на своих крейсерах, готовый ринуться в Мозампо. Обстановка накалилась до крайности.
В адмиральском салоне «Рюрика», коротая ночь, командующий нехотя мешал ложкой чай. Напротив сидели командиры крейсеров «Рюрика» Гаупт и «России» Доможиров. Часы показывали 2 часа 30 минут.
— Необходимо серьёзно усилить эскадры, — заметил каперанг Доможиров. — У нас до сих пор нет ни одного броненосца. Случись что, и серьёзного боя нам не выдержать.
— Броненосцы, думаю, скоро нагонят, — вздохнул Дубасов. — Дело в ином. Во Владивостоке мы ремонтируемся кое-как. Если что серьёзное — то гоним корабли в Нагасаки или через три океана в Россию. Так воевать нельзя. А министерство всё режет судоремонтные кредиты. О чём они там думают, не представляю!
В дверь постучал начальник корабельной радиостанции:
— Телеграмма из министерства. Очень срочно!
— Никак, решили всё-таки дело с Мозампо! — обрадовался контр-адмирал, беря в руки бумагу.
Но по мере того как он читал, лицо его бледнело.
— Ну вот и всё, — мрачно покачал головой Дубасов. — Мы вступаем на путь, с которого уже не свернуть до самого трагического конца. Приказано срочно занимать Порт-Артур.