А уж потом можно будет заняться коммерческой стороной дела. Катаока с гордостью сказал;
— Наша фирма тем и отличается от других фирм, что мы широко смотрим на вещи. Мелочность не в нашем характере. Мы главным образом заинтересованы, чтоб нам не подорвать наше реноме. А будет ли у нас прибыль на пять процентов больше или меньше — это не является чем-то основным и решающим. Да, конечно, в это дело мы вовлекли много японских финансовых деятелей. И они все жаждут получить свою прибыль. Но и убыток их не смутит и не доведёт до отчаяния. И это тоже плюс нашей фирмы. — Улыбаясь, Катаока воскликнул: — Но не будем говорить об убытках, мы вполне надеемся на счастливый исход дела! Поднятие золота со дна моря — это уже нам нечто знакомое по нашим прежним работам, благодаря которым мы установили своё реноме так высоко, как не смогла до нас сделать никакая другая фирма, существовавшая до нас или даже в наше время. — И тут Катаока солидно добавил: — В довершение всего мы привезли вам рекомендательные письма о солидности нашей фирмы от двух больших японских банков и от лидера партии, сочувствующей СССР. И когда вы ознакомитесь с этими письмами, вы наглядно убедитесь в справедливости наших слов.
После этой своей маленькой речи корректный и вежливый Катаока сказал, что они желали бы возможно скорей выехать в Балаклаву, для того чтобы без всякого промедления приступить к обследованию и показу технических возможностей.
— Наша фирма не любит ждать и сидеть сложа руки, — сказал Катаока. — А уж если пришло время работы, то мы работаем, как львы, и теряем понятие дня и ночи.
И вот в первых числах апреля группа японцев во главе с директором Катаока и представителем Като прибыла в Балаклаву. Директор внимательно обследовал Балаклавский рейд и место гибели «Чёрного принца». Сам Катаока не спускался в море, но его инженер и техник лично обследовали развалины корабля. После чего Катаока сообщил в Токио своим акционерам, что трудностей при разгрузке парохода будет значительно больше, чем предположено, так как затонувший корабль находится под отвесной скалой и весь корпус его засыпан обломками скалы, среди которых имеются камни весом до 60 тонн и больше. Все эти камни придётся убрать, и только потом можно будет приступить к разгрузке.
Это обследование производилось на глубине всего 8–9 саженей, так что для показа глубоководных работ японцы специально прибыли в Севастополь, где и демонстрировали свою знаменитую маску.
В этой маске (без скафандра) водолаз мог спуститься на глубину 50 саженей. Причём устройство этой маски было в высшей степени оригинальное. Маска закрывала только глаза и нос водолаза. Рот же и уши оставались открытыми. Причём водолаз брал в рот какие-то небольшие щипчики, которые соединялись с маской. Весь секрет этой маски заключался в умелом и особом дыхании. Воздух качали по шлангу, водолаз вдыхал носом и, не разжимая рта, выбрасывал его в воду.
В такой маске водолаз без всякого для себя вреда мог находиться до 10 минут на значительной глубине. Причём поразительно было то, что подъём и спуск водолаза происходили без всяких замедлений. Японец бросался вниз головой, как ныряльщик, а не как водолаз. И вытаскивали его из воды тоже без всякой страховки на случай кессонного заболевания.
Сама маска представляла собой толстое овальное стекло в металлическом никелированном ободке.
Директор разрешил внимательно осмотреть маску, но при этом, улыбаясь, сказал, что европейцам с этой маской делать нечего, что эти маски рассчитаны на специфику японского водолаза. Потирая руки, Катаока с достоинством сказал:
— Европа может сколько угодно рассматривать и изучать эту маску, но воспользоваться ею не представляется возможным. Европейский водолаз не имеет нужного душевного склада. Он под водой склонен к задумчивости. И может так случиться, что, находясь на грунте, он вопреки необходимости хотя бы слегка или на секунду откроет рот, и тогда его ожидает печальная участь человека, захлебнувшегося на страшной глубине. С японским же водолазом не может ничего подобного случиться. И, между нами говоря, эта маска рассчитана на него.
В общем, в Севастополе японцы демонстрировали водолазные спуски в этой знаменитой маске.
Работа была действительно изумительная. Японский водолаз (почти голый), маленький и худенький, опоясался тяжёлым поясом и, надев на лицо маску, бросился в воду вниз головой.
Ему была дана задача обследовать положение подводной лодки «АГ-2», затопленной англичанами в 1920 году. Глубина, на которой лежала лодка, доходила до 30 саженей. Причём водолазу не сказали даже, каков тип судна.
До этого наши водолазы спускались несколько раз, но ввиду большой глубины не могли в точности установить, в каком положении была лодка.
Через 50 секунд японец был на дне. Затем по данному сигналу его подняли наверх. Причём весь подъём занял полторы минуты вместо положенных двух часов.
Итак, водолаз снова на борту. Он спокойно снял с себя маску, сбросил пояс и тотчас ушёл в рубку. Тот, кто подумал, что он ушёл отдохнуть и привести себя в порядок, ошибся.
Японец вскоре вернулся с листком бумаги, на котором он зарисовал корпус лодки, рубку, рули и число люков. Всё было указано в полной точности.
Доктор Павловский осмотрел и выслушал этого водолаза. Никаких изменений в состоянии водолаза не было. И никаких признаков кессонного заболевания не имелось. Оказывается, правильный ритм дыхания (пять вдохов в минуту) предохранял от подводной болезни.
Это была действительно замечательная работа. Она была тем более удивительна, что такая глубина в то время нами была ещё не освоена.
В этом смысле приезд японцев сыграл огромную роль — эпроновцы многому у них научились. И даже спустя несколько лет выполнили глубоководную работу в Средиземном море, от которой отказались японцы. И в этом отношении ученики превзошли своих учителей. Английский пароход, поднятый ЭПРОНом, лежал на глубине 70 саженей.
После демонстрации своих сил японцы вернулись в Балаклаву и занялись тщательным исследованием «Чёрного принца».
Водолазы вынесли убеждение, что «Чёрный принц», помимо того что он завален камнями, ещё разбит пополам, причём средняя его часть совершенно отсутствует. Видимо, она уничтожена прибоем и камнями. Нос же и корма сравнительно в целом виде находятся на грунте, причём на носу сохранилось даже несколько иллюминаторов.
При обследовании «Чёрного принца» водолазами было поднято несколько незначительных предметов — воздушный насос, части машин и обломки железа.
Дальнейшее исследование было прекращено вплоть до подписания договора.
Катаока сказал, что трудности по разгрузке предстоят значительные, но тем не менее он соглашается подписать договор.
— Наша фирма «Синкай Когиоссио», — сказал Катаока, — не закрывает глаз на трудности в этом деле. Больше того, мы считаем это дело весьма и весьма рискованным. Если бы средняя часть корабля находилась на месте, мы подписали бы договор с закрытыми глазами. Но нас волнует недостающая и наиболее важная часть «Принца». Где она? — мы спрашиваем друг друга. И не находим ответа. А ведь, может быть, именно там и было золото. Короче говоря, мы считаем риск в пропорции 20% за и 80% против успеха. Тем не менее фирма на свой риск и страх согласна подписать договор. Далеко не в нашем характере избегать того, что связано с риском. Да, мы не хотим терять наше реноме, но зато, если мы это золото найдём, это будет нечто небывалое в этом мире. Фирма, которая то и дело поднимает золото из глубин моря! В прошлом году Средиземное море, в этом году — Чёрное. Одинаковость ситуаций нас заставляет совершать ответственные шаги. Мы, господа, подпишем договор, понимая всю рискованность задачи.