— Матвеич! Бросай всё, ещё успеешь! — кричал ему с последней шлюпки мичман Сашка Башуцкий.
— Поздно! Уже поздно! — отмахнулся тот. — Уходите скорее сами!
Штабс-капитан Скоробогатов пал на штыках у уреза воды. Уже умирая, он сумел вырвать из раны окровавленный штык и крикнул, ободряя своих ветеранов:
— Не жалей, робяты, мы своё пожили! Пусть теперича другие поживут!
Десант обернулся неудачей. Несмотря на то что французы тоже понесли большие потери, принудить к сдаче местную крепость так и не удалось. Белли пришлось оставить мысль о захвате крепости. В течение ещё нескольких дней наши всё же обстреливали её, а «Азард» с «Экспедиционом» успешно выдержали бой с семью французскими судами, пытавшимися было прорваться к острову. К этому времени на кораблях стала заканчиваться вода, и Белли пришлось отойти от Хвара.
Настроение у него было мрачным. Однако и захват Курцало был уже большим успехом, ибо он наглухо перекрывал все французские морские сообщения. Для прикрытия острова осталась «Азия» и «Азард». Теперь надо было ждать помощи и отбивать остров снова.
Тем временем Сенявин, держа флаг на «Селафаиле», по пути из Триеста в Катторо повернул на захваченное Курцало. Командующий хотел сам взглянуть на приграничный остров и усилить на всякий случай его гарнизон. В струе «Селафаилу» держались «Святой Пётр» и фрегат «Автроил».
— Ваше превосходительство! На горизонте Курцало! — доложился ему генеральс-адъютант.
— Добро! — Сенявин поднялся на шканцы.
Адъютант подал ему зрительную трубу. Вице-адмирал приложил её к глазу и долго вглядывался вдаль.
— Что-то ничего не пойму! — опустил он трубу. — Над крепостью нет Андреевского флага! Может, я что-то не разглядел.
За трубы взялись и другие офицеры, но и они ничего не увидели.
— Странно, очень странно! — хмурился командующий. — Курс на крепость! Скоро всё выясним!
Когда же до крепости оставалось не более двух кабельтовых, на кронверке внезапно развернулся на ветру трёхцветный французский флаг и над головой просвистали пущенные ядра.
Подошли корабли Белли. Выслушав его доклад, Сенявин покачал головой.
— Флот у нас есть, а вот сухопутных сил кот наплакал! Давай, Григорий Григорьевич, бери остров снова!
Пока Белли маневрировал около Курцало, вице-адмирал захватил все стоявшие под берегом неприятельские транспорты. Затем Белли начал бомбардировку и высадил новый десант. Однако поутру крепость оказалась пуста. Французы, поняв, что развязка близка, бросив всё, ночью бежали на рыбачьих лодках на рагузский берег.
Сбив замок, из подвала вызволили Воейкова с солдатами. Подпоручик плакал навзрыд:
— Первый бой — и такой афронт! Что мне теперь делать? Как смыть позор?
Белли, похлопав по плечу, успокоил мальчишку.
— За битого двух небитых дают! Главные бои у вас, юноша, ещё впереди, а потому готовьтесь к ним! Теперь вы опытный воин!
Губернатором острова Сенявин утвердил старого графа Гризогона, бывшего таковым ещё при австрийцах.
— Когда и куда высылать подати? — деловито осведомился первым делом опытный граф.
— Никаких податей! — отмахнулся Сенявин. — Все доходы оставляйте в свою пользу!
— Неужели такое бывает? — поразился старик.
— Бывает! Бывает! — усмехнулся вице-адмирал. — У нас в России всё бывает!
Вскоре Белли снова отличается при блокаде Новой Рагузы и Пароса, захватывает два крупных французских транспорта с припасами. Поэтому не случайно, что именно Белли, как одному из наиболее отличившихся офицеров эскадры было поручено принять под команду трофейный корабль «Селафаил» (бывший «Сед-аль-Бахр»), захваченный в Афонском сражении.
В 1807 году за свои восемнадцать морских кампаний Белли получает Георгиевский крест, а год спустя его отзывают в Россию. Император Александр I, резко поменяв политический курс, заключил союз с наполеоновской Францией. Моряки же, воевавшие несколько лет кряду с новыми союзниками, были ему нынче как бельмо в глазу, потому и убирали их подальше. Сначала избавились от Сенявина, а затем и от его боевых капитанов. Новый морской министр Чичагов одним росчерком пера вернул французам все ранее завоёванные русскими моряками трофеи: знамёна, пушки, корабельные флаги, вымпела. С Белли же у французов были особые, старые счёты… Историк отечественного флота Ф.Ф. Веселаго пишет о расправе с героем Неаполя: «…Французам не нравилось, что один из командиров кораблей русской эскадры был англичанин Белли, причём и сам Сенявин не избегнул обвинения в близких и частых сношениях с англичанами».
Так начались для капитана годы забвения и бездействия. Первое время он жил в Петербурге, затем перебрался в Москву, а после и в Саратов.
Вынужденную отставку прервало лишь нашествие 1812 года. Тогда-то и вспомнили об опальном Белли. Черноморскому флоту были необходимы опытные моряки. Не исключались боевые действия с французским флотом. И вновь под началом капитана его «Азия». Снова боевая учёба, походы и шторма. Когда же над истерзанной Европой улеглись военные вихри, Белли был переведён командиром 59-го флотского экипажа. В марте 1816 года он получает контр-адмиральский чин, а в следующем году принимает команду над 3-й бригадой линейных кораблей.
До самого последнего дня своей жизни старый моряк выводил в море корабли. Год 1826-й был для него последним…
…В 1913 году на Путиловской верфи был заложен эскадренный миноносец «Капитан 2-го ранга Белли», а в 1918 году в командование этим кораблём вступил «военмор», впоследствии контр-адмирал и профессор Военно-Морской академии Владимир Александрович Белли — прямой потомок славного капитана!
В середине 1920-х годов сверхреволюционное морское начальство переименовало «Капитана Белли» в «Карла Либкнехта», который уж точно принёс славы нашему флоту больше, чем Белли!
Адмирал флота Н.Д. Сергеев одну из наших с ним встреч рассказал мне историю, согласно которой профессор В.А. Белли до самой своей смерти в 1981 году бережно хранил телеграмму, датированную 30 апреля 1945 года. Текст её был такой: «Вчера в 9.15 на Кильдинском плёсе „Либкнехт“ утопил немецкую лодку. Поздравляю! Ваш доблестный предок снова послужил Отечеству. Нарком ВМФ Кузнецов».
Удивительны судьбы корабельные! Удивительны судьбы людские…
Хвостов! Давыдов! Будьте
Ввек славными и вы!
Г. Державин
Давняя история жизни и дружбы двух героев моего рассказа сегодня почти забыта. А зря! Ведь по обилию невероятных приключений, увлекательнейших путешествий, жестоких сражений она вполне могла бы стать сюжетом десятков романов и кинолент.
Говорят, что император Александр Первый, слыша их фамилии, сразу же раздражённо спрашивал: