«Когда там эти америкашки меня «обрабатывать» собираются, мысли мои в нужную им сторону, как русла рек сибирских, поворачивать?» — интересуюсь.
«Прямо сейчас», — ошарашивает меня Пупсик.
«Как это?!» — шалею дико и представляю, что как только снотворное, что в жратву нам скорее всего подсыпали, действовать начнёт, в номер ребятки в белых халатах ворвутся, наркотой меня по самую завязку накачают, а затем психиатр какой, типа Кашпировского, станет мне байки разные гипнотически внушать.
«Да нет, Борис Макарович, — поправляет меня Пупсик, — не так это будет. Хотите, покажу?»
«Валяй!»
Мутнеет вдруг одна из стен в спальне и как бы в воздухе растворяется. И вижу я комнату соседнего номера, сплошь аппаратурой непонятной уставленную, а за аппаратурой этой человек пять операторов в наушниках следят, команду к началу операции ждут. Три конуса алюминиевых, типа антенн связи космической, на мою кровать хищно направлены, на мониторах кривые разные скачут (через экстрасенсорику Пупсика просекаю — пульс, ритм дыхания, кровяное давление отмечают), а на трёх экранах и я сам, собственной персоной, в разных ракурсах на кровати развалясь лежу. Надо понимать, телекамеры меня из трёх точек снимают.
Первым моим порывом было бедлам там у них грандиозный устроить. Типа того, чтоб вся аппаратура их сверхсекретная к чёртовой матери рванула и дотла выгорела, а операторы навсегда оглохли, чтоб до конца жизни неповадно было наушники на голову напяливать и столь гнусным делом когда-либо заниматься. Однако трезвость какая-то во мне всё-таки сохранилась, и я эту мысль соблазнительную давлю.
«Пусть их, — милую уши операторов. — Сделай так, чтобы сеанс вроде нормально прошёл и все были уверены, что всё у них тип-топ получилось. Но нас с Сашком от внушения на все сто огради. Понял?»
«Сделаю, Борис Макарович», — заверяет Пупсик.
— Ну и ладненько, — шепчу вслух, переворачиваюсь на другой бок и мгновенно засыпаю.
То ли действительно устал я вчера, то ли цээрушники снотворного зелья передозировали, но проспал я почти сутки. На следующий день только в три часа по местному времени проснулся. Точнее, Сашок меня разбудил.
— Вставай, Борис, — за плечо трясёт. — Пора на лекцию собираться.
А я весь из себя никакой. Спускаю ноги с кровати и с трудом соображаю, где я. В голове сплошной бедлам, типа того, который в номере цээрушников хотел устроить. С чего бы это? Вроде вчера в меру принял, не как обычно… Да и после «как обычно» совсем по-другому себя чувствую. Гаже. А сейчас почти сносно, только вот ощущение раздвоенности странной в организме наличествует: с одной стороны, кажется, что на кровати сижу, ноги свесив, а с другой — вроде и лежать продолжаю. И кто из этих двоих «я» настоящий, понять невозможно. Может, их снотворное со спиртным несовместимо?
— Ничего, это бывает, — видит моё состояние Сашок. — Резкая смена часовых поясов. У нас сейчас уже ночь, поэтому ты себя не в своей тарелке ощущаешь. Прими душ, выпей кофе, и всё как рукой снимет.
Плетётся одна моя половина что сомнамбула в ванную комнату, бреется машинально, зубы чистит, душ принимает. И пока всё это делает, вторая половина тоже шевелиться начинает, один к одному движения первой повторяя, но чуть быстрее, словно догнать её собирается. Когда брился, так, кажется, дважды это проделывал, зато под душем уже словно в четыре руки мылся. А одевался ва-аще изумительно: одна пара рук брюки натягивает, а вторая — рубашку. Ну а когда кофе отхлебнул, обе половинки наконец совместились, и я себя нормальным человеком почувствовал.
— Советую тебе сейчас свою лекцию проштудировать, чтобы потом перед конгрессменами не заикаться, — рекомендует Сашок. — А то терминов, тебе не знакомых, там предостаточно.
— Зачем? — возражаю вяло. — Они всё равно по-русски не бычат. А переводить ты будешь.
— Пусть так, — пожимает плечами Сашок. — Ну а на вопросы, существа дела не уяснив, как ответишь?
— Не путай! — пальцем многозначительно у него перед носом машу. — Всё продумано до мелочей. И на вопросы ты тоже отвечать будешь. Мне вместо перевода сразу ответ на ухо прошепчешь, а после того, как я его повторю, по-американски им более подробно растолмачишь. Просекаешь?
— Ну ты и жук… — изумляется Сашок моей находчивости. — И здесь лапшу на уши ухитряешься повесить.
— За то тебе и деньги плачу, — ставлю его на место.
Пообедали мы опять в номере, и я коньячку для храбрости принял — всё-таки представительная компания меня слушать будет. Тут и секретарь…надцатый за нами заявился. Пора, мол.
Ну мы и поехали.
За кулисами конференц-зала хмырь цээрушный представил нам своего переводчика и краткий инструктаж провёл.
— Сейчас, — говорит, — мы выйдем к трибуне, я вас конгрессменам представлю, и вы начнёте свою лекцию.
Сашок мне на ухо переводит и добавляет совсем уж тихо:
— Читай помедленнее. Это производит хорошее впечатление.
Киваю ему, а хмырю заявляю, что, мол, у меня свой переводчик есть и второго не нужно.
— Хорошо, — дипломатично соглашается со мной хмырь, но, тем не менее, на своём стоит: — А наш переводчик пусть для подстраховки будет.
Делать нечего, соглашаюсь и я с ним, и мы все вчетвером в конференц-зал выходим.
Как увидел я, каким образом меня конгрессмены слушать собрались, то в первое мгновение обомлел. А затем рассвирепел. Ощущение такое, будто мы не в конференц-зал вошли, а в ресторан завалили. Сидят конгрессмены за столиками, закусками и бутылками уставленными, на меня, что на клоуна, смотрят. И такое выражение сытого довольства у них в глазах, словно я им сейчас под гармошку частушки молотить буду.
Сашок, моё состояние заметивший, на ухо успокаивающе шепчет:
— У них так принято…
Но я и бровью не веду. Плевать мне, как у них принято! Я им свой «конферанц» устрою, век помнить будут!
— …Прошу вас, — заканчивает свою вводную речь…надцатый секретарь, ко мне поворачивается и рукой приглашающий жест в сторону трибуны делает.
Иду я ногами ватными к трибуне, кладу на неё листки с лекцией, берусь крепко за края и глазами, кровью налитыми, в зал вперяюсь.
Подождал, пока перезвон посуды стих, да все ко мне взоры обратили, и начал, как Сашок учил, размеренно и веско:
— Я приехал к вам прочитать лекцию о моём личном видении будущего экономического развития России. Однако по обстановке вижу, что меня здесь за шута горохового принимают, который, как в ресторане, вас шутками скабрезными веселить будет либо стриптиз покажет. Мне тут за кулисами попытались втолковать, что у вас так принято лекции слушать. Ну, это вы своего президента подобным образом встречайте. Ко мне же так относиться я не позволю! Похоже, и в мыслях здесь ни у кого нет, что, быть может, сейчас перед вами будущий президент России выступает. Я заставлю вас всех меня уважать. Поэтому моё сегодняшнее выступление мы сведём к паритету: я передаю распечатку своей лекции вашему представителю, он её переведёт, размножит и раздаст экземпляры всем, желающим ознакомиться. А я тем временем тоже за стол сяду водку жрать. Но в другом месте.