В приемной охранники нервно уставили окуляры на дипломата.
— Икк связан делами на весь оставшийся день, — беспечно заметил Ретиф. — Он обдумывает некоторые новые удивительные проекты. — Он шагнул в коридор и прошел по узким, дурно пахнущим проходам, которые петляли и ныряли под странными углами. Они были усеяны клетушками, из которых поблескивали глаза войонов. Дипломат вышел в тесный двор, окруженный высокими, изгибающимися стенами, облепленными эмблемами блекло–бордового и лазурного оттенков, поблескивающими в мертвенном свете Второго солнечного затмения. Полицейских тут было больше, чем час назад. Едва Ретиф появился, как по толпе пробежала рябь волнения, подрагивающие усики обменялись сообщениями, и войоны расступились.
На улице толпа едва ли была меньше. Войоны — как полированные копы, так и тусклые аборигены — стояли рядами, забивали стоянки, теснили друг друга колесами на узких перекрестках. Там и сям спешили бутылочно–зеленые йеркли или сине–белые клуты — редкие цветные пятнышки среди беспокойного черного моря. За освещенными витринами лавок виднелись куопяне и другие представители племен, собравшиеся кучками и следящие за улицей. Не считая приглушенного гомона войонских диалектов, город хранил зловещее молчание.
Ретиф бодро шагал вперед, и войоны покорно уступали ему дорогу. На углу улицы он помедлил и оглянулся. Толпу раздвигали плечами два украшенных гребнями копа из Специальной полиции, удерживая предписанный премьер–министром интервал между собой и объектом слежки. Сзади их нагнал третий войон и выкрикнул команду. Оба резко остановились. Ретиф перешел через улицу и свернул в боковой проулок. Впереди толпа заволновалась. Появились еще несколько высоких копов из Специальной полиции, раздающих команды прохожим. По толпе пробежало сообщение, и справа появились трое полицейских, протискивающихся к дипломату с дубинками наготове.
— Не заглянуть ли тебе сюда, терри, чтобы избежать толпы, — послышался за спиной Ретифа тонкий голос. Он обернулся. В дверях крошечной лавчонки стоял маленький тщедушный куопянин л иловатого оттенка из племени Флинк. Он отступил, и Ретиф вошел за ним, оглядывая уставленные сувенирами полки — ялканское стекло, помятая медная утварь племени Джак, деревянные предметы из далекого Лавенброя, полуосвещенная витрина с хуганской религиозной мозаикой, отображающей Двенадцать ритуальных расчленений.
— Броская вещица, верно? — спросил флинк. — Пользуется огромным спросом у вашего брата, терри.
— Это верняк, — согласился Ретиф. — Полагаю, отсюда нет черного хода?
Флинк смотрел на улицу.
— Икк замышляет на этот раз что–то крупное; таких сил прежде в городе не было. Он вывел на улицы половину своего племени, они стоят, будто в ожидании сигнала. — Он повернулся к Ретифу. — Черный ход есть, но вам не уйти далеко, когда кругом громилы Икка. Кажется, сейчас ты единственный терри в Айкиксе, все еще бегающий на свободе.
— Это отличие я и хотел бы сохранить, — подчеркнул дипломат.
— Терри, я рад бы помочь тебе, — флинк покачал головой. — Но ты бросаешься в глаза, как личинка чужой масти в инкубаторе… — Он смолк и резко щелкнул рудиментарными надкрыльями. — Если только… Терри, хочешь рискнуть?
— Стоять здесь — куда больший риск, — отвечал Ретиф. — Копы окружают со всех сторон.
— Идем. — Флинк отодвинул в сторону гобелен и взмахом пригласил дипломата в еще более крошечную комнатушку позади лавки, в которой зияли несколько темных туннелей–не более чем отверстия двух футов в диаметре.
— Боюсь, тебе придется ползти, — сказал он.
— Один из основных навыков дипломата, — успокоил Ретиф. — Указывай дорогу.
* * *
Последовало пятиминутное путешествие по тесному лазу, который петлял, разворачивался назад, внезапно поднимался и спускался, пока не свернул наконец резко влево, приведя путников в пахнущую кожей и воском келью, освещенную тускло–желтой химической лампой в стеклянном колпаке. Комнатка была заставлена предметами странной формы всех размеров и цветов. Ретиф щелкнул пальцем по ближайшему — большой щитовидной панели, мерцающей жемчужно–розовым оттенком. Она отозвалась металлическим звоном.
— Похоже на анатомические фрагменты аборигенов, — заметил он.
— Верно. Это кладовая хирургических запчастей Соппа. У него лучший запас во всем районе. Идем.
Ковыляя на маленьких колесах, более подходящих в качестве тележки посыльного, флинк повел дипломата мимо наваленных грудой сегментов щитков блестяще–шоколадных, кричаще–оранжевых, масляно–желтых, ядовито–зеленых и Медно–красных оттенков. На некоторых металло–хитиновых пластинах имелись ребра, выпуклости, шишки и крючья, другие щеголяли расцветкой «в горошек» и ребрами контрастных тонов, либо отделанными серебром розетками. Были и несколько щитков с перьями, чешуей или колючками. В стороне располагались разнокалиберные бачки, наполненные всевозможными приводами, подшипниками, валами и электронными блоками.
— Да, во всем, что касается подержанных запчастей, Сопп — истинный куопянин, — заметил флинк. — Он наловчился в своем ремесле, как никто другой. Погоди минутку. — Он въехал под низенькую арку в кладовку с образцами.
— Эй, Сопп, задерни шторы, — донеслось до Ретифа. — Со мной друг, который не хочет привлекать к себе внимание… — Послышался ответный щебет, затем тихий разговор, прерываемый восклицаниями со стороны невидимого собеседника. Потом флинк позвал дипломата. Ретиф вошел в аккуратную смотровую комнату со шкафами, заставленными яркими цветными предметами неизвестного назначения и хозяином — тщедушным на вид йерклем в темно–зеленом панцире, полускрытом под шелковистой шалью с пестрым шотландским узором. Он уставился на Ретифа, как на потенциального покупателя.
— Что скажешь, Сопп? — осведомился флинк. — Ты лучший в этом деле. Думаешь, у тебя получится?
— Что ж, я… могу попробовать.
— Отлично! — прощебетал флинк. — Если это сработает, то окажется самой ловкой аферой, провернутой в этом городишке со времен, когда ты переделал джипера под блинта и он оплодотворил половину запаса в муниципальных автокладовых!
* * *
— Итак, — подвел итог йеркль два часа спустя, — получилось не идеально, но при плохом освещении ты можешь сойти.
— Сопп, это твой шедевр. — Флинк (которого звали Иплом) объехал Ретифа по кругу. — С лету я мог бы поклясться, что это какой–то гибрид из племени Джорп, желающий поразвлечься в городе! Этот комплект новеньких твилч–пропеллеров просто великолепен!
— Если только ему не вздумается полететь, — сказал Сопп. — Меня удивляет, каким образом эти жизненные формы существуют, — он указал на дипломата, — питаясь одной лишь химической энергией. Я сунул ему в набедренный кошель несколько питательных брикетов терри для поддержания духа.
Слегка поскрипывая, Ретиф шагнул к ближайшему окну — грубой шестиугольной панели ребристого янтарного стекла, закрытого ставнем из темного дерева. Его отражение, искаженное неровной поверхностью, оказалось пугающим: округлые пластины густо–бордового металлохитина были подрезаны, изогнуты и тщательно сварены, с тем чтобы облечь его с головы до пят в гладкий костюм–доспех. Над запястьями Сопп приспособил ему пару массивных красных клешней, доставшихся от грунка и управляемых изнутри системой удобных рычажков, а ложная брюшина, покрытая спреем из покойного клута для придания цветовой гаммы, маскировала короткое туловище землянина. Нарядный комплект рудиментарных розовых надкрыльев с контрастным лилово–черным окаймлением симпатично выделялся в области плеч, где необходимо было скрыть их ширину. Позаимствованный у отборной особи войонского племени шлем, окрашенный красно–оранжевым металликом и снабженный гребнем из розовых джарвильских плюмажей, легко обрамлял лицо Ретифа, а опускающееся забрало застегивалось под затылком.