В преддверии больших морских боев было решено поощрить ряд флотоводцев высшими воинскими званиями. Советам адмиралтейств было велено определить трех претендентов на лейтенант-адмиральские звания: одного от Амстердамского, второго от Маасского и третьего от Ост-Фрисландского и Северного адмиралтейств. Вскоре были объявлены результаты голосования. Согласно им, лейтенант-адмиралом от Маасского адмиралтейства стал Егберт Картенаар, от Ост-Фрисландского и Северного — Жан Корнелиц, а от центрального Амстердамского — Рюйтер. Так, в свое отсутствие, герой прошлой войны был возведен в высшую степень начальства морской службы своего Отечества.
В этой связи небезынтересен и несколько пространный текст выписки из повеления о новом звании Рюйтера. Вот что он гласит: «Государственные чины Голландии и Вест-Фрисландии рассудили за благо, по соображению обстоятельств времени, приступить к избранию лейтенант-адмирала наших провинций под ведомством адмиралтейства, существующего в Амстердаме, и поэтому постановляем, зная сами лично и по свидетельству оказанной нам верности, усердия и храбрости, МИХАИЛА ДЕ РЮЙТЕРА, вице-адмирала реченной коллегии, чему он оказал столько доказательств в наших морских воинах. Мы его возводим и утверждаем настоящим в звании лейтенант-адмирала Голландии и Вест-Фрисландии под ведомством сказанного адмиралтейства. Вследствие чего даем ему полную власть, могущество, начальство и пр. преследовать в сем достоинстве наших неприятелей и пр. совокупно с властью, сколько ему возможно будет в плавании по морям и рекам и пр. в полной уверенности и пр. Мы повелеваем всем офицерам, начальству и всякого звания воинским людям, служащим на море и на сухом пути и подчиненным нашей власти признавать реченного ДЕ РЮЙТЕРА за нашего лейтенант-адмирала и оказывать ему почтение, должное ему в сем звании и под наказанием за неуважение. Дано в благополучной Гааге 29 января 1665 года».
Одновременно с присвоением высших званий повышение в чинах получили и многие другие капитаны и офицеры. В преддверии войны правительство стимулировало своих моряков, тех, кому в самом скором времени предстояло пролить кровь среди волн Атлантики.
Пока Рюйтер со своими кораблями добирался домой, был принят и ряд мер для доукомплектования военного флота. К примеру, было запрещено всякое рыболовство, и оставшиеся без работы рыбаки волей-неволей пополнили команды боевых кораблей. С капитанов брали письменные клятвы, что если кто сдаст в плен свой корабль или же уклонится во время боя от схватки, того без всякого суда карать смертью. Помимо всего прочего, было срочно заложено 24 больших корабля и приказано не весь флот разоружать на зиму. Все боеспособные корабли предполагалось снарядить к весне. Во всех голландских адмиралтействах и на всех английских верфях кипела лихорадочная работа.
— Мы вознаграждаем уверенность в храбрецах и возбуждаем боязливых к неустрашимости и подражанию первым! — говорили депутаты Генеральных штатов, выступая перед представителями сословий.
После пиратских захватов англичанами голландских факторий в Гвинейском заливе и в Северной Америке и карательного рейда Де Рюйтера англичане вновь совершили пиратское нападение. 29 декабря 1664 года в Гибралтарском проливе английский адмирал Эллин внезапно напал на флот, возвращающийся на родину — 30 коммерческих, нагруженных товарами, судов под конвоем всего лишь 3 военных кораблей. Голландский адмирал ван Бракель, сблизившись с англичанами, хотел салютовать, но был встречен залпом. Немедленно завязался бой; голландцы бились так храбро, что только три торговых судна попали в руки англичан. Получив известие об этом случае, Генеральные штаты сделали распоряжение своим судам нападать на все находящиеся в европейских водах английские военные и коммерческие корабли и прервали дипломатические сношения — война, однако же, не была официально объявлена.
14 марта 1665 года глашатаи английского короля под звуки труб на площадях и улицах Лондона и Вестминстера провозгласили объявление войны против Генеральных штатов, обвинив последних в пиратском нападении Рюйтера на свои торговые фактории в Африке и Антильских островах. Большая война, к которой все стремились и в то же время боялись, была начата.
К концу мая 1665 года флот Голландии, или, как его официально именовали сами голландцы, морское ополчение Соединенных провинций, вышел в море. В своем составе он насчитывал более ста боевых кораблей, не считая брандеров, яхт и вспомогательных галиотов. Общее руководство флотом на время отсутствия Рюйтера было возложено на лейтенант-адмирала Вассенаара. Бывший кавалерийский полковник, барон ван Вассенаар-Обдам был очень храбр, но не обладал талантами флотоводца и достаточной верой в себя, что объясняется, вероятно, его непривычкой к морской службе. Так, например, он позволил Генеральным штатам предписать разделение флота на 7 эскадр. Далее он получил категорическое приказание немедленно пойти и разбить неприятеля, так как, и не без основания, предполагалось, что неприятельский флот из-за большого недостатка в командах сильно ослаблен; когда Обдам выразил протест против такого ограничения свободы действий, Иоахим де Витт написал ему оскорбительное письмо, в котором даже выражал сомнение в храбрости Обдама. Но надо все-таки отметить, что Обдам приобрел за последние годы кое-какой опыт в морском деле. Образ действий Иоахима де Витта был, несомненно, дурным началом этой большой операции. Перевооруженные незадолго до начала войны коммерческие суда оставались под начальством своих капитанов, которые сами по себе были прекрасными моряками, но понятия не имели о боевом маневрировании флота. Они не знали ни своих офицеров, ни начальников. Связи между судами не было, корпоративный дух почти отсутствовал.
Английский флот, состоящий из ста пятнадцати кораблей, двух десятков брандеров и большого числа других судов, вышел из своих баз несколькими днями раньше. Возглавлял его на этот раз герцог Йоркский. Джеймс Йоркский был противником серьезным. Он хорошо знал и любил морское дело и много воевал на суше. Учителями герцога были великий Тюренн и принц Конде. Сорокалетний герцог был строг и желчен, подчиненные не любили его за надменность и скупость. Фанатичный католик, он, в добавок к этому, был и истовым иезуитом, не знавшим пощады и снисхождения даже к своим.
— Я иду убивать, и я убью их всех! — сказал он, прощаясь с братом-королем.
— Пощади хотя бы одного! — заметил в шутку Карл Второй.
Герцог шутку не понял:
— Одного я тебе показать привезу, но потом его все равно следует повесить на рее!
— Теперь я верю в твою победу, мой милый брат! — прослезился Карл.
Оба противника были настроены решительно — ведь от исхода первого столкновения вполне мог зависеть весь ход только что начавшейся войны. Обоим нужна была только победа, причем победа как можно более впечатляющая.
Получив донесение о выходе голландского флота, герцог Йоркский уже 1 мая снялся с якоря и тоже вышел в море, хотя вооружение его судов было не совсем закончено. Он блокировал в течение 2 недель голландские порты, чтобы помешать соединению боевых эскадр и перехватывать коммерческие суда; особенно важно было англичанам поймать конвой де Рюйтера. Однако недостаток провианта, а также сильный шторм заставили герцога Йоркского вернуться. Вскоре и он получил категорическое приказание выйти в море и немедленно ушел в Солебей, чтобы не быть застигнутым в узком фарватере. Там, задержанный восточными ветрами и непогодой, он 11 июня стал на якорь в 5 милях от берега.