От досады я плюнула. Деревце, на которое попала моя слюна, мгновенно съёжилось и оплавилось.
— Довольно! — выскочил ко мне высокий тощий серебристый получеловек-полуволк, в котором я опознала Каутинуса.— Довольно, ваша светлость! — примирительно поднял он когтистые руки. Ну и работка у него: всюду собой рисковать! — Мы приносим вам свои глубочайшие и искреннейшие извинения!
— Ваше раскаяние в карман не положишь! — раздражённо фыркнул оказавшийся рядом Вик. Испорченную рубашку он снял и теперь щеголял обнажённым накаченным торсом. Царапины на груди благодаря драконьей регенерации почти затянулись. — Ваша сумасшедшая баба едва не прибила мою слабую беззащитную сестрёнку, заставила волноваться нас с братом, а также её жену и подданных, для которых она надежда и оплот! И позволила это всё ваша девочка тогда, когда мы гостеприимно пустили вас на свою территорию!
— Сколько? — страдальчески вздохнул Каутинус, поднимая глаза к небу. С нами дела он вёл уже не первый раз и понимал, что спорить и отпираться просто бесполезно. Особенно, когда за дело берётся мой милый брат-казначей.
— Давайте посчитаем! — охотно встрепенулся Вик. — Светин сломанный ноготь на правой лапе — сто золотых, царапинки на чешуйках морды-лица двести золотых, наши с братом нервы по триста золотых на каждого, полное отчаяние Светиной жены ещё триста золотых!
— Что-то она не особо переживает! — рыкнул Каутинус, указывая на Ладушку, мирно седевшую на лавочке соседнего дома и невозмутимо чистившую себе ногти.
— Это от нервов, — бросил Вик. — Продолжим расчёты, милейший, нервы Светиных подданных, особенно детей, это по три золотых каждому из них, а детям по четыре. Затем разгромленные сеновал, конюшня и амбар это ещё по двадцать золотых хозяину и по три золотых с каждого разрушенного здания нам. Теперь потеря такого важного и экономически выгодного пункта как постоялый дом дядьки Тавора. О нём и его таверне слава шла на много вёрст вокруг, и мы стабильно получали доход в виде ста золотых монет. Теперь двора нет, значит сто монет в компенсацию утраченной прибыли и ещё сто за моральный ущерб, так как я каждую ночь буду оплакивать корчму дядьки Тавора.
— Мы, похоже, тоже, — мрачно буркнул Каутинус.
— И самому Тавору ещё сто золотых за потери, — невозмутимо продолжил лорд Венатор. — И не забудьте про восьмикратную пошлину с каждого члена каравана! Итого: две тысячи девять золотых нам, Тавору сто три золотых, восьмидесяти женщинам и мужчинам по три золотых, это двести сорок, двадцати детям по четыре золотых, это восемьдесят, и вон тому хозяину строений шестьдесят три золотых.
— Вы нас по свету пустите! — возмутился подошедший Атус. — Нам ещё дальше ехать!
— Ах да, и едете вы теперь в объезд! — жестко отрезал Вик. — Мы вас на своей территории больше не принимаем!
— А как же нам до лесов тогда добраться?
— На своих четырёх!
— Это грабёж!
— Раньше думать надо было, когда на Свету нападали!
— Не пререкайся, парень, — вздохнул Каутинус, кладя лапу на плечо младшего напарника. — Но, лорд Виктор, у нас нет таких денег. И мой напарник прав, нам не за что будет доехать до наших лесов.
— А мы вам одолжим под пятьдесят процентов, — улыбнулся Вик.
— Нет! — отшатнулся Каутинус. — Нет! За такое мой повелитель с меня точно шкуру снимет и у камина постелет! Да и полной суммы у нас всё равно нет!
— Хорошо, — покладисто кивнул Вик. — Тогда выплачивайте четыреста восемьдесят шесть золотых народу сейчас, а мы Мортифору чек пошлём. Норри, там как готово?
— Уже, — ухмыльнулся эльф, и из-под его чутких пальцев в воздухе материализовался длинный исписанный пергамент.
— Очаровательно! — выдохнул Вик, пробежав по нему глазами, и протянул Каутинусу: — Подпиши.
Оборотень замотал головой и отступил. Словно Вик ему предлагал подписать не расписку, а договор на вечное рабство его бессмертной души.
— Слушай, — вздохнул лорд Венатор. — Мортифор всё равно о произошедшем узнает. и тебе придётся писать отчёт. Так чего тянуть? Днём раньше, днём позже.
— Тебе легко говорить, не твою же шкуру снимут, — буркнул Каутинус.
— Хочешь бесплатный совет? — улыбнулся Вик.
Оборотень подозрительно прищурился и отступил.
— Не верю я в драконью благотворительность, — покачал головой он.
— И правильно делаешь! — согласился кузен. — Я и сам в неё не верю! Но когда на меня нападает благодушие — пользуйся. Так вот в отчёте свали всю вину на Мору, а себя поставь как основного Светиного защитника. Таким образом, ты не только выставишь себя белым и пушистым, но, может, и получишь чего.
— Угу, пинка под зад.
— А ты сделай — а мы посмотрим, — подмигнул Вик. — Что-то мне подсказывает, что ты не пожалеешь.
— А с чего тебе мне вдруг чего хорошего советовать?
— Может, совесть проснулась? — пожал плечами брат.
— У вас?! Да скорее конец света близится! — вздохнул оборотень и, зажав перо между когтями, размашисто расписался в пергаменте.
— Слушай, — склонился Норри над Витькиным ухом. — Если у тебя проснулась совесть — усыпи её! От такого добра — одни убытки.
Пробежав напоследок глазами документ, Норри на него дунул и отпустил. Бумага превратилась в голубя и полетела на северо-запад. Ох, чую, Мортифор будет очень рад получить наше послание! Оборотни, видно, тоже это предчувствовали, так как понурились и пошли собирать уцелевшие вещички из-под завала.
Рядом оказался приплясывающий Тавор.
— Ой! Спасибо тебе, княжна! — счастливо прошептал он, гладя мою лапу. После трансформации мой слух был ещё тоньше, поэтому его шёпот был прекрасно слышен. — Мне сарки стандартную страховку от природных катаклизмов давать отказались, потому что предыдущая корчма от молнии сгорела. Только одну страховку и выдали: если корчму разрушит в припадке гнева правящий глава Дома Драконов без предварительного сговора и умыслу. Думали, обули меня, дурачка, ведь всем известно, что князья Драко никогда не наносят ущерб на собственной территории. А тут такой шанс! Я вам триста золотых за ваше здоровье в казну Драко пожертвую!
— Это ты правильно мыслишь! — одобрил Вик, затем отошёл на несколько шагов назад, окинул меня взглядом и произнёс: — Так вот ты какая, малышка!
А какая? Мой первый и единственный раз полной трансформации протекал в очень нервных условиях в замке у Михея и разглядывать себя просто не было ни времени, ни смысла.
— Красавица моя! — благоговейно прошептал Вик. — Ты просто прелесть! Жаль нет зеркала.
— А это можно организовать! — улыбнулся Норри. — Хоть магический резерв по пустякам тратить в нынешних условиях глупо, но для тебя, сестрёнка, так и хочется сделать исключение! Ты действительно прекрасна!
Эльф что-то прошептал, щёлкнул пальцами, и воздух передо мной сформировался в огромное призрачное зеркало. Из него на меня смотрел изящный изумрудно-зелёный дракон. Длинная узковатая морда, большие золотистые рога, жесткие гребни по хребту, костяные наросты на концах суставов крыльев. Но больше всего, конечно, завораживал цвет чешуи. Очень глубокий, мягкий. На солнце он переливался всеми оттенками зелёного и золотистого.