— Понятно, мать иху, …, твари!
Начальник поста спросил у женщин:
— Что в мешке?
— Мы не знаем, начальник! Честное слово!
— А ну, снимите с него этот мешок, — приказал прапорщик женщинам, — бойцам в укрытие за машину!
В мешке могло оказаться все, что угодно, взрывное устройство в том числе.
Взрыва не последовало, последовало не менее страшное… на асфальт выкатились отрубленные человеческие головы. Их было десять. Солдата из группы сопровождения прапорщика тут же вырвало, да и сам начальник поста побледнел.
— Вот оно как? — тихо проговорил он. — А что это за записка выпала из мешка?
Одна женщина подняла листок бумаги, поднесла ее прапорщику.
Тот прочитал:
«Это вам последний подарок от Палача, проклятые гяуры, гори под вами наша земля».
Начальник поста приказал сложить человеческие останки обратно в мешок, положить его в «УАЗ», женщин задержал, до выяснения всех обстоятельств. С блокпоста вызвал вышестоящего командира, доложил о происшествии. Вскоре на пост прибыла следственная группа военной прокуратуры.
А Палач, летящий в Москву, ухмылялся. Как жалко, что он сам не мог увидеть реакцию русских на преподнесенный им сюрприз. Этим поступком Мурза ставил точку в своей кровавой деятельности в Чечне. Но только на территории мятежной республики. Впереди, в центре России, его ждало новое задание.
Начинался второй, самый главный этап в его кровавой карьере и во всей операции «Богатое Наследство»!
В аэропорту Баркаева встретил Хоза Умаров, обнял по восточному обычаю.
— Салам, брат! Пойдем к стоянке, — предложил Хоза, поздоровавшись, — багажа, думаю, у тебя с собой нет?
— Салам, Хоза! Багажа нет, ты угадал!
— Вот и хорошо! Не будем терять времени. В усадьбе Шеленгера тебя с нетерпением ждут.
На что Мурза ответил:
— Кто ждет, тот дождется!
— Ты прав, Мурза! Теперь ты фигура! О твоей деятельности в Чечне легенды складывают. Потрепал ты федералов знатно! Никто и не ожидал от тебя таких способностей! Но об этом еще наверняка сам Шеленгер будет говорить. А вот наш «мерин», садись, брат, сзади на место шефа!
Баркаев молча устроился в удобном салоне «шестисотого» «Мерседеса».
Машина выехала со стоянки и с ходу, набрав приличную скорость, пошла к Кольцевой дороге в усадьбу банкира.
Там, на входе в особняк, выйдя из дома, его уже ждали Шеленгер и генерал Кедров, он же Адмирал.
— Ну, здравствуй, джигит! — протянул руку банкир. — Рад, очень рад вновь видеть тебя здесь, Мурза. Видеть живым и невредимым!
К банкиру присоединился генерал:
— С благополучным возвращением из ада, Мурза!
Церемония встречи Палача заняла около десяти минут.
После чего Шеленгер предложил всем пройти в уже известную беседку, куда все тот же молодой человек, что и год назад, подал горячий, с угля, шашлык из свежей баранины, зелень, лаваш.
Выставил бутылки коньяка и вина, разлил спиртное по бокалам и фужерам, молча удалился.
Банкир предложил:
— Прошу, господа, к столу, отметить высокие заслуги перед нашей Организацией истинного героя, Мурзы Баркаева! То, что удалось сделать ему, вызывает восхищение. Прошу поднять бокалы, друзья!
Мурза был голоден и сразу же, не обращая ни на кого внимания, набросился на еду. Остальные тоже взяли по шампуру.
После сытной трапезы закурили, дав возможность человеку обслуги убрать стол. Когда он вновь удалился, банкир проговорил:
— Что ж, господа, дорогого гостя мы встретили достойно, приезд отметили. На сегодня встречу закончим. А вот завтра в 11–00 прошу вновь уже всех ко мне! Займемся делом!
Шеленгер поднялся с плетеного кресла, за ним поднялись Кедров с Хозой и Мурза. Баркаеву банкир жестом указал на место, предлагая или приказывая, что, впрочем, было одно и то же, остаться! Палач сел в свое кресло, проводил взглядом Шеленгера с гостями, направившимися к стоянке машин. Достал из своей сумки коробку из-под сигар, где ровными рядами лежали удлиненные папиросы «Беломорканал», забитые отборной анашой.
Мурза с удовольствием втянул в себя дым наркотика. Глубокая затяжка прояснила разум, нейтрализовав действие коньяка, которого он не любил. Другое дело — дрянь! Это кайф, к которому он привык, который успокаивал его, уводя реальность в сторону, расслабляя организм, при этом обостряя ход мыслей.
Вернулся банкир.
Он сразу почувствовал специфический запах конопли, сказав с некоторым укором:
— Не слишком ли ты, Мурза, увлекаешься этой гадостью?
— Гадость — водка, анаша — кайф! И я знаю меру, босс!
— Хорошо, что хоть меру знаешь. Человеку, знающему меру, можно доверять! Я знаю, что у тебя есть ко мне вопросы относительно запрета на встречу с семьей, не так ли? Адмирал докладывал, что ты настаивал на этой встрече, в чем тебе, несмотря на все заслуги и положение, было отказано. Согласен, данный факт для тебя неприятен, если не сказать, оскорбителен! Но в тех условиях он был необходим, Мурза! Кроме спецназа, с которым ты доблестно сражался, в Чечне всегда работала и продолжает работать глубинная разведка. Мне бы не хотелось, чтобы она каким-то образом вышла на Эльзу и воспользовалась бы ею в целях твоего обнаружения и уничтожения! Хотя такой вариант был маловероятен и имел больше вид перестраховки, но согласись, перестраховка никогда не бывает лишней!
Палач согласился с доводами Шеленгера. Тем более дело было прошлое.
Банкир продолжил:
— Так что оставь свои обиды, джигит! Впереди главное дело, ради которого затухающее пламя войны и было подпитано твоими безупречными действиями. Пятьсот тысяч долларов ждут тебя в моем сейфе. Ты заслужил эти деньги! Но хочу сказать тебе, Мурза, что та сумма, которую ты заработал потом и кровью в Чечне, а это миллион двести тысяч долларов, часть которых переведена по твоей просьбе в банк Стамбула, может увеличиться в пять, как минимум, раз. Если нам вместе удастся провернуть одно серьезное, опасное и с моральной точки зрения крайне неприятное дело. Но об этом позже, завтра! А сейчас тебя ждет русская баня с тремя очаровательными массажистками. Они выполнят любую твою прихоть! Истосковался, поди, там, в горах, по нежному женскому телу?
Баркаев усмехнулся:
— Ошибаетесь, босс! Поверьте, и в горах этого добра было с избытком! Я ни в чем себе… не отказывал и имел женщин, каких только хотел. Но от ваших, так называемых, массажисток не откажусь. Благодарю за заботу!
Шеленгер поднялся: