– Ближе к теме! – Игорь обжегся горячим чаем и поставил чашку на стол. – Уж очень издалека заходишь.
– По-другому никак. – Рустам рассматривает свои ногти. – Тема-то необычная для тех, кто никогда не занимался ничем подобным. Не так ли, Рита?
– Да мне-то откуда знать?
– Ага, конечно, конечно… – ухмыляется рокер. – В общем, мы имели свой кусок и не собирались от него отказываться. Но по большому счету все то, что мы находили, было так, мелочовка, по сравнению с тем, что можно было бы найти, если достать координаты старых укрытий, бункеров и все такое. Нам ни разу не повезло по-крупному. Конечно, мы находили оружие, награды, нагрудные знаки, портсигары, один раз нашли на трупе пояс, в котором было зашито много драгоценностей.
– Ну, да, сколько ни дай – все мало. – Игорь насмешливо улыбается. – Гадость какая…
– Гадость – подбрасывать людям наркоту. А это заработок. Не всякий пойдет на завод за копейки гайки точить или станет бизнес открывать. Мы музыканты, народ творческий, так что же нам, с голоду подыхать? Группа наша… то есть, я хочу сказать, музыка музыкой, но если нет спонсора, пробиться невозможно. А мы вкладывали деньги в свою раскрутку.
– Ближе к делу, – повторяет Панков.
– Да, хорошо. Короче, года три назад мы нашли кладбище, на котором зарыли целую эсэсовскую роту. Кортики, ордена, перстни, часы – с них ничего не снимали, похоронили как есть. Месяц мы рылись в грязи, но оно того стоило. И тогда на нас вышел один очень богатый коллекционер. Этот тип не торговался, забрал все, что само по себе уже было странным, а потом пригласил нас обмыть сделку. Мы с Витькой пошли. Понятное дело, такой куш, да и дядька тот мог нам сгодиться, как мы тогда думали. Мужик расспрашивал нас о музыке, о том о сем, потом поинтересовался, где мы нашли все то, что ему продали. Ну, мы же не идиоты, чтобы сказать о разрытом кладбище, вот и ляпнул Витька: нашли, мол, бункер в Белоруссии, там этого хлама полно.
– И что?
– Мужик как-то странно на нас посмотрел, и я как-то сразу почуял неладное. Потом снова поговорили ни о чем, еще выпили и разошлись. А через неделю мою квартиру обыскали. Мы давали концерт, вернулись поздно, я сразу спать лег, а утром встал – гляжу, везде вроде порядок, но то лежит не так, другое стоит иначе, полотенца не в том порядке сложены, бумаги. Денег я дома не держу, во всяком случае значительных сумм, украшениями не увлекаюсь. Ну, несколько перстней есть, а цепочка и серьга всегда на мне, часы тоже. Однако из квартиры ничего не взяли. Я думаю, у Витьки тоже побывали, хотя в его квартире такой хаос, что понять, был там кто или нет, невозможно. Просто логично предположить, что и его берлогу обыскали. Я тогда промолчал, не стал ему ничего говорить…
– Рустам, еще короче. – Игорь доливает себе чаю.
– Так не выйдет. Тут или рассказывать сначала, или не стоило и начинать. – Рокер нервно дергает себя за серьгу и морщится. – Ладно, попробую короче. В общем, еще примерно через неделю Виктор привел на репетицию Нину. Мне она сразу не понравилась – во-первых, очень тощая, во-вторых, мелкая, к тому же брюнетка и морда какая-то желтая, а в-третьих, злая как собака. Да, да, злость из нее просто капала, хотя баба и притворялась, как могла. Но на меня ее притворство не подействовало, я всегда вижу то, что есть. Неудобная способность, скажи, Рита?
Весьма неудобная. И именно это объединяло когда-то нас с Рустамом. Маловато для серьезных отношений. Собственно, всего было мало, потому что его азиатская кровь была для меня табу.
– Не отвлекайся.
Рустам морщится.
– В общем, Нина вцепилась в Витьку как пиявка. Не знаю, что тот нашел в ней, но задержалась она надолго. Приходила на репетиции, концерты, на наши посиделки. Меня Нина ужасно раздражала, не знаю даже, отчего. Что-то было в ней такое… Грязное, что ли. А на вид прям святоша – если при ней кто загнет, сразу глазенки к небу, типа, как же можно, при даме… Однажды я ей и сказал, чтоб не сильно строила из себя, сама же шлюха не из последних, мужу изменяет. Так представляете, она Виктору побежала жаловаться. Правда, Борецкий ее послал, на том и остановились.
– Как Литовченко причастна к вашим делам?
– Не знаю. Дело в том, что последние два года Витька стал каким-то нервным… Собственно, и мы все тоже. Пока светло, люди кругом – еще ничего, нормально, а как остаешься один, как-то не по себе. Холодно, что ли… И звуки эти… Короче, мы все стали немного нервными. А Витька даже старался ночевать у матери или находил очередную девку, лишь бы не быть одному. А в последний год у него была постоянная подружка, Юлька. Жила в его квартире, убиралась там, готовила… Неплохая вроде.
Я отлично понимаю, о чем говорит Рустам. Потому что именно это в свое время досаждало мне довольно сильно – и шаги за спиной, и холод, и сны… Как хорошо, что я тогда остановилась, потому что неизвестно, чем бы все закончилось.
– Вы сумасшедшие! – не выдерживаю я.
– Рита, ты не понимаешь, не надо смеяться. – Гитарист нервно поводит плечами. – Никто этого не понимает, пока не попробует…
– Хватит болтовни, мы пока не услыхали ничего ценного.
Рустам горько улыбается.
– Нашел у кого сочувствия искать… Ты и раньше не пожалела меня. Ты даже нашего ребенка не пожалела… Думала, я не знал?
– Думала, не знал.
Как он мог узнать? Я же никому…
– А я знал. Потому что считал твой цикл. И когда случилась задержка, обрадовался. Но ты молчала, и я ждал, когда ты скажешь. А ты…
– А я не сказала.
– Почему, Рита? Ты внезапно уехала, а вернулась осенью – такая, как сейчас. Я тогда подумал: конечно, ребенка нам рано заводить, тебе нужно доучиться, куда мы с ребенком… Но надеялся, что ты, по крайней мере, скажешь мне.
– Рустам, не знаю, поверишь ты или нет, но я не хотела причинять тебе боль. Это единственная причина, почему я ничего тебе не сказала.
– Понимаю. Но ты не захотела больше меня видеть, а потом быстренько выскочила замуж и родила сына. Значит, со мной этого в принципе быть не могло? Почему, Рита? Из-за того, что я иной?
– Не хочу об этом говорить.
– Я просто хочу знать. Рита, скажи мне.
– Что ж… – Я дошла до точки кипения. – Да, Рустик. Ты мало пинков получил из-за своей инаковости? Тебя не травили в школе, не обзывали чуркой и черномазым?
– Было дело.
– Твою мать не обзывали шлюхой в глаза и за глаза? Она не натерпелась от соседей, знакомых, родственников, а то и от совсем незнакомых людей? Да или нет?
– Да.
– Вот видишь! А я не хотела такой судьбы ни себе, ни своему ребенку. Не хотела, чтобы моего малыша пинали все, кому не лень, не хотела, чтобы мне плевали вслед. Ну такое у нас общество! Не станешь же объяснять каждому уроду, что я замужем, что ты классный парень, что ребенок законный и желанный, а не нагулянный от заезжего монголоида… Придурок Лукаш в этом плане был лучшим вариантом, потому что дал мне главное, что у меня есть, – моего Вадика, умника и красавца. И неважно, что Лукаш ногтя твоего не стоит, зато мой сын живет в мире с собой и окружающими. Подумай, Рустик, и ты поймешь, что я права.