— Тут мальчишки такие… славные. Нас пригласили, мы отдохнем с ними и завтра приедем, — голос в трубке был вроде как веселый, но малость с надрывом, на грани истерики. Переигрывала фельдшер, блондиночка с красными коготочками, Станиславский бы не поверил, Егор тоже, да еще и фоном звучали жеребячьи голоса явно нетрезвых «мальчишек», и в них терялся слезливый смех докторицы.
— Вам помочь? — спросил Егор и принялся нашаривать под водительским сиденьем монтировку, единственное оружие, что дозволялось иметь бригаде «Скорой»: шокеры и травматы запрещались категорически, независимо от ситуации и обстановки.
— Ну… да, — фальшиво прохихикала фельдшер, — было бы неплохо.
— Много их? — Егор уже скинул теплую форменную куртку, выбрался из кабины и шел к подъезду.
— По две на каждую… — на этом связь оборвалась.
Но успел Егор вовремя, несерьезный замок сдался через пару минут, хлипкая дверь распахнулась точно сама собой. Не берегли хозяева свое имущество, поставить простенькую металлическую дверь не озаботились, да и незачем было. Не квартира — притон, и «мальчишек» действительно было четверо, четыре в хлам обдолбанных кобеля. Им не наркотики от «Скорой» потребовались, хотя такое сплошь и рядом случалось, а любви захотелось, приспичило, понимаешь. Но далеко дело не зашло, «девочки по вызову» даже раздеться не успели, а кавалеры уже передумали, и даже проводить дам не вышли, что объяснимо. Егор в методах не стеснялся: когда в прихожую ввалился, первого встречного по темечку вполсилы отоварил, потом второго, что на шум выполз, а двое последних в ванной закрылись и открывать не пожелали. Егор выждал, пока врач и фельдшер, прихватив ценный чемодан с подотчетной, по счастью, нетронутой, наркотой и психотропами, убегут к машине, и отступил последним, от души грохнув дверью.
— Ты ему нос сломал, — пробормотала насмерть перепуганная врач, когда уже подъезжали к подстанции.
— Давай вернемся, — предложил тогда Егор, — первую помощь ему окажем, а заодно и в полицию сообщим о нападении на больного.
Никуда они, разумеется, не вернулись, и вообще о той истории, не сговариваясь, помалкивали, да и забылась она быстро, даже не забылась, ушла, что называется, в архив под наплывом новых «отжигов». Один вызов, примерно через неделю после побоища, чего стоил: огнестрельное ранение в голову, пострадавший — четырехлетний ребенок, состояние больного — как успела крикнуть вслед бригаде диспетчер — жив. Никогда, наверное, с подстанции так быстро сантранспорт не вылетал, в итоге приехали быстрее полиции, а их через пару минут подлетело наряда три. Разлетались поодиночке и не спеша: вся ситуация была в том, что соседский ребенок попал из игрушечного пистолета пластиковым шариком в бровь своему одногодке. От «пули» даже следа не осталось, врачам предъявили только заплаканного малыша. Огнестрельное ранение в голову четырехлетнего ребенка: любвеобильные наркоманы меркнут на этом фоне.
Сначала Егор удивлялся, потом смеялся, потом злился, потом ему стало все равно, а потом просто привык, втянулся и вот уже несколько месяцев в режиме сутки-трое, и сейчас как раз заканчивается очередное дежурство, на часах без четверти девять, новая смена уже на подходе. Только бы телефон молчал, только не сейчас, пусть подождут еще пять минут…
— Диспетчер, слушаю вас, — буркнула в трубку сонная, невыспавшаяся, а обычно бодрая кудрявая пенсионерка, что принимала звонки. Покосилась на Егора, притянула к себе журнал вызовов, прижала трубку подбородком к плечу и принялась записывать. Компьютер на подстанции имелся, более того — начальство строжайше требовало вести журнал вызовов в электронном виде, но тетенька технике не доверяла. Сначала по старинке записывала все на бумагу и уж после, перекрестясь, со вздохами и охами, в неравной борьбе с «мышью» переносила свои каракули в таблицу на экране.
Врач, фельдшер и Егор смотрели на диспетчера с ненавистью и надеждой одновременно — может, пронесет? Может, бабка, что сердце прихватило, или дед с ревматизмом передумают и таблеточками обойдутся?
— Лесная, шесть, — сказала, положив трубку диспетчер, — машина сгорела, или подожгли, я не поняла. В машине человек был, вроде как живой. Полицию уже вызвали, вас ждут. Звонил сосед, все видел из окна.
— Поехали, — обреченно выдохнула фельдшер, взяла карту вызова, поморгала на нее тусклыми карими глазками за стеклами очков и посторонилась, пропуская в комнату вновь прибывшую бригаду. Егор выходил последним, ловил на себе сочувственные взгляды: по неписаному правилу на вызов едет та бригада, что приняла звонок, и плевать, что смена закончилась три минуты назад. Это ваша карма, коллеги, возможно, завтра мы окажемся на вашем месте, и это будет вечно.
Пожарные свое дело знали: к приезду «Скорой» от «Тойоты» или чем эта обгоревшая металлическая конструкция была при жизни, осталась примерно половина. Цвет и марку угадать уже не представлялось возможным, но Егор и не старался. Приглушил «крякалку» на крыше, вывернул руль, и тяжелая «Газель» кое-как перевалилась через бордюр, покатила по газону к парковке, по периметру которой собралась небольшая толпа. Падальщики уже слетелись на запах крови, и, того гляди, передерутся за место в партере, откуда удобно снимать «кино» и комментировать его по ходу дела. На эту публику Егор за свою водительскую карьеру насмотрелся предостаточно, нажал сигнал и держал его до тех пор, пока «Газель» не остановилась у ограждения парковки — двух столбиков с цепью между ними. Зрители быстренько разбежались, но далеко, как и положено мелким падальщикам, не ушли, кучковались неподалеку, таращились издалека.
— Где пострадавший? — фельдшер отвалила неподатливую дверь и первой оказалась на грязном снегу, поскользнулась и едва не свалилась рядом с машиной. Врач десантировалась следом, перехватила чемодан и деловито зашагала сквозь толпу, в точности следуя указаниям и жестам свидетелей. Медики и их добровольная свита скрылись за остатками машины, Егор посмотрел на часы. Отлично, сейчас половина десятого утра, тут они провозятся час, если не больше: пока осмотр, пока помощь, если понадобится, пока в стационар отвезти — к полудню он будет совершенно свободен. По-хорошему, еще надо бы машину помыть, за грязный автомобиль премии лишают регулярно и с удовольствием. Помыть за свои, разумеется, на такие пустяки, как мойка или мелкий ремонт «Газели», статьи в бюджете не предусмотрено, хорошо хоть талоны на бензин пока выдают, а потом отчетами мучают, не дай бог, что у бухгалтера не сойдется — все мозги вынесет…
— Егор! — он посмотрел через лобовое стекло. К «Скорой» торопилась фельдшерица, успевая одной рукой застегивать безразмерную форменную куртку, говорить по мобильнику, прижатому подбородком к плечу, а свободной рукой махать Егору. Да еще и удерживать равновесие на скользком снегу, вернее на ледяной корке, что образовалась после вчерашней оттепели. Каблуки, хоть и не чета «шпилькам», опасно скользили, фельдшерица привычно балансировала на них, но в последний момент оступилась, неловко проехалась по замерзшей луже и влетела животом в капот, крикнула, прикрыв микрофон ладонью:
— Носилки давай. Сама не дойдет, дымом надышалась, того гляди, отключится. Кислород нужен…