— И как вы тут? Не мерзнете? — в голосе Ритки появилась усмешка, она посмотрела на Егора и тут же отвела взгляд.
— Нормально все, — повторил Егор, чувствуя, как поднимается в нем смешанная с обидой злость, но не давняя — новая, злость и на себя, и на Вику, и на свою жизнь, и на этот чертов ветер, что снова поднялся и налетел из ниоткуда. Ритка поежилась, подняла высокий воротник и сказала:
— Егор, давай поговорим. Мы давно не виделись, нам есть что сказать друг другу…
— Да ладно! — усмехнулся он. — И что же?
Молчит, отвернулась, снова поправляет сбившиеся под ветром волосы и посматривает вбок, на его участок. Егор ждал, Ритка молчала, потом вздохнула и беззаботно улыбнулась.
— Нет, так нет, я не настаиваю. Извини, что помешала. Пока.
Подобрала полы длинной шубы, села за руль и приготовилась захлопнуть дверцу, но Егор не отпускал ее. Держал, глядя на Ритку, чувствуя, что готов убить и ее, и любого, кто подойдет на выстрел; та смотрела ему в глаза, и Егор не выдержал, отвернулся.
— Если ты не хочешь, то не будем, — повторила Ритка еле слышно, — я думала, что ты… еще помнишь меня. Я была неправа, прости, пожалуйста. Я больше не буду тебе мешать.
Отвела взгляд, смотрела на забор, на яблоню за ним, потом потянулась вперед, и из машины послышалась музыка. Тихая, медленная, знакомая — Егор даже глаза прикрыл, так сильно было наваждение, и поделать с ним ничего не мог.
— В доме неудобно, — сказал он, не глядя на Ритку, — я не один.
Та перегнулась через сиденье и открыла соседнюю дверцу, посмотрела на Егора снизу вверх.
— Садись. Мы просто покатаемся, и я верну тебя обратно, она и соскучиться не успеет.
Егор обошел иномарку и сел рядом с Риткой. Сидел, молчал, глядя перед собой на дорогу, слушал музыку, что доносилась из магнитолы. Машина тронулась с места, покатила по кочкам и выбоинам, закачалась на них, героически преодолевая преграды и цепляя лед подвеской. Проехали мимо его участка, Егор оглянулся — во дворе никого не было.
Выехали наконец из сугробов, выбрались на трассу, Ритка вырулила в левый ряд. Стрелка на спидометре клонилась к цифре двести, Егор глянул на нее только раз и больше не поворачивал голову, смотрел в окно. На душе было как-то мутно и неспокойно, точно спал после тяжелых суток и проснулся посреди дождливого дня с тяжелой головой. Соображать та начисто отказывалась, картинка потеряла четкость, звуки — остроту, и Егор уже не совсем понимал: машина летит по дороге, или полотно само стелется ей под колеса, и мелькает по краям лес. Ритка скорость не сбавляла, и Егор уже решил спросить, далеко ли та собралась, как иномарка вильнула вправо на прилегающую дорогу, покатила, снижая ход, и остановилась у придорожной забегаловки. Парковка была забита машинами, в основном фурами, которым запретили передвигаться по столице днем, и водилы коротали время в кафешке. Яркая двухместная машина смотрелась среди них канарейкой, затесавшейся в стаю ворон, как и сама Ритка. Вошла в забегаловку, царственно огляделась и, не обращая внимания на взгляды обалдевших посетителей, подошла к стойке. Егор шел следом, на Ритку не смотрел, наблюдал за реакцией окружающих. Ничего не изменилось, Ритка, как всегда, притягивала к себе взгляды всех мужиков, оказавшихся поблизости, притягивала просто одним своим видом, тем, как шла, как поправляла волосы, и все откровенно пялились на нее. Сначала, помнится, это его бесило, но потом привык, принимал как должное. И сейчас шелохнулось внутри что-то вроде ревности, но слабо, едва заметно, и почему-то это было ему неприятно.
Ритка на окружающих внимания не обращала, подошла к витрине, за которой насупилась тетенька в зеленом переднике поверх теплого свитера, повернулась к Егору.
— Я замерзла, — заявила она, разглядывая бутерброды на тарелках, подозрительного вида колбасу и сыр на них, шоколадки и прочую дешевую снедь. Заказала два стаканчика кофе, забрала их у хмурой продавщицы и пошла через зал к свободному столику, что помещался у дальней стены. Отсюда, как с «камчатки», просматривался весь зал, Егор уселся на пластиковый стул, глянул на одного самого настырного мужика в «спортивке» и штанах с лампасами. Все остальные, насладившись, отвернулись и принялись обсуждать увиденное, а этот все пялился на Ритку с отрешенно-сосредоточенным видом. Перехватил взгляд Егора, сглотнул, точно жаба комара проглотила, и уткнулся носом в свой стакан, откуда хлебал остывший чай.
Ритка, якобы ничего не замечая, устроилась на стуле, подобрав полы длинной шубы, чтобы те не касались грязного пола, и принялась размешивать сахар в кофе, от которого явственно несло жженкой. Егор взялся за свой стаканчик, глянул в него и отставил пока, откинулся на спинку стула и смотрел в окно, уже начиная жалеть, что поддался на уговоры и зачем-то притащился сюда. Замерзла она, как же, в машине печка имеется, так что не надо нам лапшу вешать, это мы и сами запросто оформить можем. Ритка точно читала его мысли, отпила глоток бурды под названием «кофе», не покривившись при этом, и сказала:
— В машине разговаривать неудобно, лучше уж здесь.
Поставила стаканчик, продолжая помешивать его содержимое, и спросила:
— Ну, как ты? Расскажи, мы ж с тобой друг другу не чужие.
«Были» — хотел сказать Егор, но вместо этого ответил:
— Нормально все. О себе расскажи.
Ритка глянула на него без улыбки, посмотрела в глаза, «подержала» так недолго и отвела взгляд.
— Да ты и так все знаешь, — глядя на остывающий кофе, ответила она.
— А я от тебя хочу услышать, сплетни мне без надобности.
Егор сам себе удивился, как спокойно произнес эти слова и даже к кофе приложился, глотнул горячей дряни и в упор посмотрел на Ритку. Та вздохнула, выпрямилась, запахнула шубу, точно ей снова стало холодно, и заговорила негромко.
— Я ждала тебя, можешь не верить, но так оно и было…
— Долго? — не удержался и перебил ее Егор, спросил просто из интереса, прикидывая про себя, на сколько ее могло хватить.
Почти на год, как и сказала тогда мать, но это был, надо сказать, срок. Ждала, скучала, терпела, домогательства отвергала, сидела дома, смотрела телевизор и ждала. А Игорь — он почти всегда был рядом, Лариску, можно сказать, позабыл, заботился о семье друга денно и нощно, забросив собственную. Та и развалилась вскорости, но на ее месте появилась другая, новая, крепкая, соединившая два любящих сердца.
— Так получилось, — тихо говорила Ритка, — пойми, мы не виноваты, ни я, ни Игорь. Тем более что Лариска родить не могла, он с ней развелся и предложил мне… В общем, я согласилась, я устала одна, понимаешь? И не знала, вернешься ли ты ко мне, ведь писем не было…
Вот умничка, как все повернула, — это он виноват, оказывается. Сам не писал и получил — друг увел невесту и женился на ней. А приехать на свидание не судьба была или самой написать?
Вид у Егора сделался такой, что Ритка, пристально на него глянув, заторопилась, заговорила быстро и вовсе уж тихо, так, что Егору пришлось наклониться к ней.