Как они сюда добирались и где станция, она помнила смутно, но решительно двинулась подальше от дома, напоследок нанеся себе «контрольный выстрел в голову» – посмотрев на эту избушку-развалюшку и передернувшись от увиденного.
Добравшись до общежития, Вера два часа простояла под душем, усердно растирая себя мочалкой и стараясь изничтожить запах того дома, даже воспоминание о нем. Она находилась в состоянии потрясения и шока от себя, пыталась очиститься от этих затяжных страстей и все терла и терла тело, пока коже не стало совсем уж больно.
Вспоминая, что она вытворяла за эти три с половиной месяца, Вера приходила в недоумение и ужас! Ну как такое могло с ней произойти?! Она нормальный, трезвомыслящий и разумный человек, как можно было настолько не в себе находиться?! Что это, заболевание какое-то?
К тому же, вернувшись в нормальное адекватное состояние и присмотревшись к мужчине, Верочка поняла, что не видит в нем не только объект страсти, но он кажется ей чужим и незнакомым, и даже неприятным, и, уж помилуй бог, не вызывает никаких желаний.
«Что же это со мной такое было?! Господи, любовь, конечно, зла, – недоумевала Вера, – но не до такой же степени!»
Все!! Веру отключило от страстей и от этого мужчины напрочь. Она вернулась в разум и в свою нормальную жизнь.
А вот мужчина нет… И на какое-то время это стало ее большой проблемой.
Он не давал ей прохода. Михаил недоумевал, что могло случиться, почему Верочка, ничего не объясняя, без всякого повода взяла и так жестоко оборвала их отношения. Никакие доводы разума и логики он не слышал.
Она его понимала, еще совсем недавно Верочка сама пребывала в этом странном болезненном состоянии и не слышала никого: ни подружек, ни педагогов, ни маму с бабушкой – никого! Был только объект больной любви!
Понимала, и первое время жалела, и пыталась как-то вразумить. Но страсти в Михаиле бушевали в полную страшную и разрушающую все вокруг силу.
Ей пришлось пережить все проявления этого сумасшествия – он рыдал и умолял, вставал перед ней на колени, а не получая желаемого, тут же переключался на агрессию, угрожал убить ее и себя, и Вера понимала, что это не мнимая угроза. Однажды он ее похитил.
Заплатил каким-то браткам, и те поймали Веру, когда она возвращалась из института, затолкали в машину, привезли на какую-то квартиру, привязали к кровати, ужасно напугав, но, слава богу, не до потери разума. Она начала с ними разговаривать, пока они ждали «заказчика», и внедрила в их не сильно утомленные разумом мозги, что они помогают маньяку, которого уже давно разыскивает милиция, и что камеры у института записали их номер машины и… много чего наговорила.
Хлопцы долго с опаской переглядывались между собой, но Михаила таки дождались, получили с него вторую половину денег и вроде как ушли. А когда он, стоя на коленях перед кроватью, находился где-то в середине своего монолога о том, как сильно и неистово ее любит, за что подержит ее здесь несколько дней, занимаясь с ней любовью, и она опомнится и вернется к нему… вот где-то в районе между «заниматься любовью» и «опомниться» братки вернулись и вырубили Мишу с одного удара, развязали Верочку, попросили их не выдавать и отпустили. После этого случая одна она старалась не ходить.
И продолжала жалеть Мишу, уже совершенно отчетливо понимая, что это болезнь, и ей каким-то чудом удалось вылечиться, а вот ему никак, и пыталась помочь, ходила вместе с ним к психологу, и терпела его нарастающую с каждым днем истерию.
Врач сказал, ничего не поможет, только уезжать или медикаментозная терапия, что-то переклинило в мозгу, а объект страсти, то есть она, постоянно перед глазами. Вера ходила к его родителям, объяснила, что происходит с Мишей и что надо предпринять, разумеется, была обвинена во всех его бедах и благополучно послана подальше.
Когда он подловил ее в комнате общаги и предпринял попытку изнасиловать, Вера решила, что все, хватит! С чувством саданув ему коленом в пах, она выставила его за дверь и поставила на этом точку – все! Никаких общений, разговоров, сочувствия, попыток помочь – все, теперь сам!
Миша бросил аспирантуру, вернее его исключили, и пропал. Говорят, уехал из Москвы куда-то в провинцию, работает врачом. Дай-то бог! Но, если честно, Вере в тот момент стало совершенно безразлично, так выхолостили ее эти отношения, так выжгла в ней эта больная страсть чувства, ощущения – в пепел! Год понадобился, чтобы реанимировать себя и снова начать жить и чувствовать в полный накал. А еще восстанавливать упущенное по учебе, нагонять, пересдавать кучу зачетов и экзаменов.
Так что дорого ей стали эти страсти карменовские, никому не пожелает.
На пятом курсе у Веры сложился роман с однокурсником – спокойный, не бушующий, вялотекущий роман людей, увлеченных одним делом, из одной структуры, прекрасно друг друга понимающих и поддерживающих.
Хороший, скучный роман.
Так же скучно и закончился – то ей как-то лень было на свидание идти, то готовиться к экзамену надо, и снова не пошла, то у него какие-то свои занятости. А потом сидели они как-то на лекции, прикинули, и оказалось, что уж месяц никуда не ходили вместе и не спали. И возник сам собой вопрос: и на кой тогда эти отношения нужны?
– Конечно, – сказал, все-таки сильно расстроившись, мужчина, – после того, что ты вытворяла и какие у тебя страсти неземные кипели, я тебе и неинтересен.
– А кто тебе мешает страсти устроить? – резонно поинтересовалась она. – Серенады под окном, покорение пятого этажа по балконам с букетом в зубах, что-нибудь еще живенькое придумать. А то весь роман у нас с тобой на учебе проходит, затащил бы хоть раз в подсобку, что ли.
Это она так пошутила напоследок, он сделал вид, что понял шутку.
Вере казалось, что они, перестав быть парой и встречаться, остались хорошими друзьями, а мужчина, как выяснилось позже, сильно переживал, оказывается, его чувства к ней были намного глубже, чем Верочка предполагала.
А потом случилась та авария с мамой. И все, на этом ее личная жизнь остановилась.
Больше четырех лет у Веры не было никаких отношений с мужчинами, только работа, а все силы направлялись на исцеление мамы.
А теперь вот случилось.
Какая там страсть к Мише?! Ерунда, детские игры в песочнице, по сравнению с тем, что она переживала теперь. Никакие животные состояния, даже самые болезненные, не сравнятся с терзаниями души, которые Вера, пряча ото всех, испытывала сейчас, потому что понимала…
Она поднялась с кровати и отправилась в кухню, есть или пить чай – хоть что-то делать, занять себя. Милка вернулась неделю назад, и через пару дней снова уехала, на сей раз с Владом, на очередной курорт и Вера с большим удовольствием находилась одна в этой большущей квартире. Сегодня одиночество для нее так вообще стало благословением.
Курорт – это наверняка здорово, Вера не знает, не была никогда. Так получилось. Бармин вон тоже в Европу укатит через пару дней, может и не на курорт, но в Европу же.