Он отдал приказ, и его отделение разошлось широкой цепью. Каждый из бойцов четко знал свое место в строю, боевая слаженность группы не вызывала беспокойства, и все внимание Лозина было приковано к силуэту опрокинутого на один борт танкера.
Лазерный дальномер показывал, что до испещренного выщербинами, покрытого коростой ржавчины борта остается двести пятнадцать метров. Где-то вне пределов видимости, за плавным закруглением обвода судна, таилась внушительная пробоина, через которую внутрь мог спокойно въехать грузовой автомобиль.
Идеальное место для укрытия и засады, вопрос лишь в том, кто сегодня первым подошел к данной точке — их взвод или группы прикрытия, сопровождавшие караваны с контрабандными грузами на всем пути их следования?
«Надо бы оборудовать тут систему скрытого наблюдения, чтобы в другой раз не гадать…» — подумал Лозин, ползком начиная движение вперед, с таким расчетом, чтобы укрыть бойцов отделения под килем опрокинутого на борт морского судна.
Он преодолел сто метров предательской поверхности растрескавшегося, припорошенного тончайшей песчаной пылью дна, когда со стороны громоздящихся одна на другую плоскодонных барж вдруг раскатистым треском ударили автоматные очереди, и по связи раздался отрывистый доклад командира третьего отделения:
— Огневой контакт!
Это было ясно и без слов, судя по мятущимся вспышкам и слепящим трассам очередей, которые на полупрозрачном забрале теплового визора выглядели горячечными строчками ярко-зеленых шариков, огонь вели две группы боевиков, одна из которых засела внутри танкера, где-то в районе внешних палубных надстроек.
— Отделение, вперед! — скомандовал Лозин, приняв мгновенное решение. — Атакуем с тыла через пробоину. Соблюдать осторожность, на входе наверняка засада, — произнеся эти слова, он привстал и короткими перебежками ринулся вперед, зная, что бойцы отделения последуют за ним, соблюдая строго определенную дистанцию и очередность парных перебежек.
Оказавшись под килевым выступом, Лозин, увязая по щиколотки в песчаных наносах, двинулся вдоль закругляющегося днища, пока в поле зрения тепловых систем не попал безобразный остроугольный провал пробоины. На фоне зеленоватой мглы он четко различил несколько человеческих фигур, укрывшихся за толстыми иззубренными краями пробитого корпуса.
— Всем укрыться… — Иван отполз на несколько метров в сторону, открывая себе сектор обстрела, и уперся локтями в рыхлый песок. В подствольный гранатомет его «шторма» была загодя заряжена осколочная граната, и Иван, прицелившись, коснулся сенсорной гашетки, послав ВОГ по пологой баллистической траектории внутрь танкера.
Секунду спустя сразу за пробоиной полыхнул ослепительный взрыв, прокатившийся басовитым эхом по пустому корпусу судна, и одновременно с этим Лозин вскочил, увлекая отделение в стремительный рывок.
Как он и рассчитывал, ответного огня не последовало, — они беспрепятственно проникли внутрь, встретив на входе лишь агонизирующие, иссеченные осколками тела трех боевиков.
— Шершнев, собрать документы, если они есть, — на всякий случай распорядился Иван, прислушиваясь к звонкому перестуку выстрелов и падающих гильз, доносившихся откуда-то сверху с накрененной палубы. — Долматов, Зыбин — остаетесь здесь, остальные за мной! — Он, не выключая тепловидения, бегом кинулся к наклонной лестнице, оканчивающейся на пятнадцатиметровой высоте темным провалом квадратного люка.
Оттуда неожиданно полоснула автоматная очередь, вслед которой, звонко клацнув о ступени, полетела ручная граната.
— Ложись! — рефлекторно выкрикнул Иван и рванулся вбок, падая под прикрытие какого-то выступа.
Оглушительный взрыв рванул метрах в пяти от него, наполнив пустой гулкий трюм корабля звонким рикошетом разлетающихся осколков, и тут же вдогонку из люка опять ударил автомат, наугад полосуя пространство вокруг лестницы слепящими росчерками трассирующих пуль.
Иван резко привстал на колено, но кто-то из бойцов опередил его — из сумрака ударила короткая прицельная очередь, и вниз грузным мешком повалилось мертвое тело.
— Всем доложить о состоянии! — приказал Лозин, осторожно приближаясь к основанию лестницы. Он ни на миг не выпускал из поля зрения квадратный проем, пока не занял позицию у первой ступени.
— Горшина задело… — пришел доклад. — Осколочное в руку.
— Сергей? — Лозин перезарядил подствольник.
— В порядке. Жить буду.
— Остаешься с Долматовым и Зыбиным. Шершнев, займешь место Сергея.
— Есть, командир.
— Первая пара, приготовиться. — Иван наугад послал гранату в проем люка. — Вперед!
Наверху оглушительно гаркнул взрыв.
Двое десантников стремительно вскарабкались по наклонной лестнице, и спустя секунду по связи пришел доклад:
— Чисто.
Лозин закинул «шторм» за спину и полез вверх, вслед за ним парами поднялись еще шестеро бойцов.
Теперь они находились в средней части танкера: стены коридоров здесь превратились в пол и вели к коротким лестницам, минуя которые можно было попасть на накрененную палубу, а оттуда к внешним надстройкам.
Безопасных путей тут не существовало, и Лозин избрал правый коридор, просто потому, что тот оканчивался более широкой, опрокинутой набок лестницей.
Пятьдесят метров гулкого тоннеля прошли беспрепятственно, лишь отзвуки гремевшего снаружи боя подстегивали: быстрее, быстрее!..
Иван первым выполз на накрененную палубу и тут же увидел, как бьет из расположенной неподалеку надстройки крупнокалиберный пулемет. На слух он безошибочно определил последнюю модернизированную модель ПКТМ [1] , который при определенных условиях мог крепиться не только на бронетехнике, но и на переносном треножном станке.
«Ну, держитесь, суки…» — зло подумал он, переползая по наклонной палубе.
— Решетов, возьми пулеметчика. ПКТМ не трогай, пригодится, чтобы заткнуть тех, на барже.
Вдоль палубы метнулась тень, боец ужом скользнул за надстройку, глухо хлопнули два одиночных выстрела, и следом пришел доклад:
— Чисто, командир. Можно заходить.
Иван привстал, и в этот миг со стороны барж по ним ударило сразу несколько автоматов.
Лозина спас шлем. Пуля с хрустом впилась в кевлар, едва не проломив его в районе виска, от удара голову Ивана мотнуло в сторону, так что хрустнули шейные позвонки, визор шлема тут же померк, впрочем, как и сознание, но последнее вернулось к нему спустя несколько секунд, а вот с компьютерным видением пришлось распрощаться — распоротый трассирующими очередями мрак вновь подступил со всех сторон, словно норовил облепить его, прильнуть к лицу, заглянуть в мутные от контузии глаза сержанта…
Он едва успел осознать это, как сзади его подхватили чьи-то руки и потащили вверх по накрененной палубе, прочь от визгливых искр, высекаемых пулями.