— Я не понимаю тебя… — хрипло ответил Астафьев Если бы не увечье, он бы встал с кресла и присел на корточки подле таинственного шара в попытке разглядеть его внешнюю структуру, но, машинально подавшись вперед, он вдруг болезненно ощутил свою физическую беспомощность, едва не упав на пол
Один эмоциональный шок сменялся другим — он закусил губу от досады, а шар будто угадывал его состояние, вещая из-за бесформенной груды одежды и экипировки:
— Сэр, вам необходимо успокоиться. Мои сенсоры фиксируют стрессовые сочетания биомагнитных полей, излучаемых вашим мозгом.
Откровенно говоря, Астафьев не понял ни слова, кроме совета держать себя в руках.
— Меня зовут Николай, — грубовато откликнулся он. пытаясь подавить вернувшийся страх. По интонациям, звучащим в синтезированном голосе маленького сфероида, он догадывался, что повторяющееся слово «сэр» является какой-то формой обращения, но оно сразу же не понравилось ему своей чуждостью.
— Называй меня Николай или Ник. Ты понял? — подавив смятение, повторил он. Голос Астафьева почти не дрожал, но кто бы знал, чего стоила ему эта кажущаяся невозмутимость. Предрассудки все-таки крепко сидели в голове, врываясь в сознание непредсказуемыми порывами
Нет, я, точно, сошел сума… — Он наклонился, шаря рукой в ворохе фрагментов гермоэкипировки. Не мог же Доминик забрать с собой все его оружие. До того ли ему было?
Интуиция не подвела, пальцы наткнулись на холодный металлопластик, тут же переместившись на прорезиненную пистолетную рукоятку, которую охватывал короткий ремешок. На ощупь расстегнув крепления, он резко выпрямился, поднимая руку с оружием.
Вес пистолета немного успокоил нервы.
— Ник? В кого ты собираешься стрелять? Здесь есть враги?
Он не ответил.
Похоже, маленький кибернетический аппарат не вполне отдавал себе отчет в том, что потенциальный враг — это он сам.
— Я не знаю, насколько ты опасен, — после секундной паузы ответил Николай.
— ИПАМ! Искусственный псевдоинтеллектуальный автономный модуль! — Синтезированный голос зазвучал резко, эмоционально, так мог бы говорить возмущенный человек, но слышать подобные интонации, издаваемые кибермеханизмом, было жутковато. — Моя главная функция — помогать астронавтам. Я не могу являться источником опасности для человека!
Его слова убедили Астафьева лишь в одном: он правильно сделал, что завладел оружием. Теперь в субъективной оценке ситуации Ник уже не ощущал мистического превосходства говорящего шара. Короткий, но насыщенный жизненный опыт подсказывал, что импульсный пистолет всегда может поставить точку в непредсказуемом развитии событий.
ИПАМ недоумевал.
Его нейросеть столкнулась с алогичной ситуацией и в данный момент пыталась выработать адекватную реакцию. Нонсенс заключался в том, что человек, завладев оружием, заметно успокоился, стал более конструктивен, — сенсоры однозначно фиксировали, как гаснут эмоциональные всплески его биополя.
Теперь маленький сфероид оказался в затруднительном положении. Гибридный аппарат был частично обучен, а частично запрограммирован на определенный набор функций: он мог исполнять обязанности электронного секретаря, служить персональным компьютером, который никогда не выключается и всегда находится неподалеку от хозяина, осуществлять технические операции по ремонту бортового оборудования, особенно в труднодоступных для человека местах, контролировать состав атмосферы, температуру, герметичность отсеков, вовремя оповещая членов экипажа о малейших отклонениях от заданных норм, но среди известных ситуаций, на которые умела реагировать его нейросеть, не нашлось прецедента противостояния человека и машины…
Конструктор, который заложил в основу автономного кибернетического устройства нейроподобную сеть, способную переобучаться, самонастраиваться в зависимости от изменения окружающей обстановки, был либо гением, либо пророком.
Сейчас ИПАМ, вместо того чтобы впасть в ступор от неразрешимого противоречия, интенсивно искать ответ на возникший вопрос, моделируя и подвергая логическому анализу различные ситуации, которые могли стать первопричиной обнаруженного следствия.
Его видеодатчики фиксировали полуобнаженного человека, недавно лишившегося ноги, в данный момент сидящего в кресле дежурного медика, перед отключенными блоками системы реанимации. Несмотря на явно пониженный мышечный тонус организма, пистолет он держал твердо, уверенно, так, словно обращение с оружием давно вошло в разряд его машинальных привычек.
Итак, перед ним был вооруженный человек, демонстрирующий непонимание некоторых оборотов речи, напряженно, эмоционально переживающий сам факт присутствия в отсеке кибернетического механизма…
Нейросистема сфероида оценивала не только эмоциональное состояние и явные действия Астафьева — скрупулезному анализу подвергались и собственные блоки долгосрочной памяти, запечатлевшие информацию о последних мгновениях перед аварией.
Аварией?
ИПАМ не мог ни подтвердить, ни опровергнуть данное утверждение.
— Ник, — обратился он за дополнительной информацией к человеку. — На корабле произошла катастрофа?
— На корабле? — Астафьев недоуменно посмотрел на сфероид — Ты имеешь в виду Мир?
— Возможно, мы обозначаем разными терминами одну и ту же конструкцию? — немедленно отреагировал ИПАМ. — Я уточняю вопрос: что произошло с Миром в период… — Он сверился с последней сохраненной в его памяти датой и назвал ее.
Николай задумался. Диалог с машиной оказался невероятно трудным. Подсознательно он ни на миг не забывал, что разговаривает отнюдь не с человеком, от этого ему становилось неуютно, мысли путались, но все же Ник нашел в себе силы, чтобы преодолеть страх. На сколько хватит его решимости, оставалось только гадать…
— Ты спрашиваешь о Внешней Атаке? — собравшись с мыслями, переспросил он.
— Я не знаю, что происходило после моего выключения, — ответил синтезированный голос.
— А почему ты выключился?
Вот это был правильный, корректно сформулированный вопрос.
ИПАМ мгновенно сопоставил факт своего мгновенного отключения с остальной информацией и произнес:
— Термин «Внешняя Атака» подразумевает нападение со стороны космического пространства?
Николай откровенно пожал плечами.
— Снаружи, — буркнул он, пытаясь припомнить смутные легенды, сохранившиеся с тех далеких времен. — Я был слишком мал и не помню подробностей, — пояснил он, добавив: — У нас и без того хватает проблем.
ИПАМ на некоторое время затих.
Его система обладала высокой степенью приспособляемости, выраженной в способности к ассоциативному мышлению: он анализировал новые данные, моделируя вероятности, делая эмпирические выводы, принимая к сведению одни и отвергая другие, пока искусственная нейросеть не выработала цепочку причинно-следственных связей, удовлетворяющих требованиям окружающей его реальности.