— Валера, Валерочка, родной! Господи! Живой!
Мальчик проговорил:
— У тебя кровь на лице, мама!
Она прижала его к своей груди:
— Живой! Живой! Слава богу!
И зарыдала, не отпуская сына.
Николай приподнялся, глянул на реку и увидел, как катер-убийца медленно заходит в заводь напротив причала, где высились два похожих на феодальных замка особняка. Вот, значит, чьи гости развлекались на воде! Суки! Надо бы проведать их! Да набить рулевому морду, а вместе с ним и всей компании, что резвилась на катере! Чтобы знали козлы, что река не место для подобных развлечений. Едва парня не утопили. Но почему рулевой повел катер на берег? И почему он так неестественно хохотал? Уж не от анаши ли? Вполне возможно. Дурь как раз примерно так и действует, если обкуриться крепко. Либо в смех кидает, либо в плач. Чувство меры, да и все другие чувства наркоман в это время теряет напрочь. Как это ему еще удалось в последний момент вывернуть руль, практически на полном ходу развернув этот долбаный катер? Наверняка кто-то из компании заметил опасность и подал сигнал. Не иначе! Интересно, что вообще делают гости с Кавказа в усадьбах главы местной администрации?
Его мысли прервала Оля. Она, наконец, полностью овладела собой:
— Коля!
— Да?
Есипов повернулся к женщине, которая, сидя на траве, прижала к себе завернутого в одеяло сына. Мокрая одежда мальчика лежала рядом. Молодец, сообразила. Хоть сейчас и тепло, но все же осень. Он и сам почувствовал, как холод от его сырой одежды пронизывает тело.
— Разденься, Коль! И иди к нам! Посидишь с Валерой под одеялом, а я домой сбегаю одежду сухую вам принесу!
Николай поежился, но отказался:
— Не стоит, Оль. Я рубашку сброшу и отнесу парня до дома.
— Но ведь тебе холодно?
Майор усмехнулся:
— Ерунда! Мне не привыкать.
Он сбросил рубашку и туфли. Отжал на себе штаны. Сделал несколько энергичных движений, разогреваясь. Тут и увидела Ольга шрамы на его теле:
— Коль! А что у тебя за отметки на груди и спине? Откуда эти шрамы?
— Ты же знаешь, я попал в аварию. Вот оттуда эта красота!
— Но они разные, Коля, одни появились раньше, другие позже!
Есипов присел перед ней:
— Ну, какая разница, Оль? Я же в армии служил, а не в филармонии выступал! Ладно, давай-ка мне Валеру, и пойдем домой, а то действительно становится прохладно.
Он поднял на руки почти невесомое тело десятилетнего мальчика, завернутого в одеяло, и пошел к проулку, ведущему к дому Ольги. Николай посоветовал растереть его спиртом, если таковой, конечно, имеется. Спирта не нашлось, а вот бутылочка водки в чулане хранилась. И, оставив мать заниматься сыном, Есипов направился на выход.
Валера же, как только Есипов покинул их дом, спросил у Ольги:
— А правда, мама, дядя Коля на самом деле хороший?
— Да, Валера, правда!
— А мой папа, он такой же?
Последний вопрос застал женщину врасплох. Соврать ребенку она не могла, но и сказать правду тоже. Поэтому не ответила вообще, попросив:
— Давай, Валер, лучше перевернись на живот, я спину разотру. А о папе поговорим потом, да и что говорить? Вот вернется, сам узнаешь, какой он!
Мальчик вздохнул:
— Ясно! Значит, не такой, как дядя Коля. Иначе ты сказала бы. Жаль!
— Ну, хватит, сынок! Надо делом заниматься. Сейчас с растиранием закончим — и в постель. Я тебе книжку почитаю, а перед сном чаю с медом попьешь. Болеть нам с тобой никак нельзя!
Валера согласился с доводами матери, послушно повернувшись на старой кровати.
— Да, болеть нам нельзя.
Этой ночью мальчик спал плохо, и Ольга не смогла уйти из дома. Николай понял ее. После стресса, перенесенного ребенком на реке, оставлять его одного дома ночью было нельзя. И Николай ночевал в одиночестве.
Утром в воскресенье Николай решил не вставать как обычно, в шесть часов. Его немного знобило. Видимо, вчерашнее купание, а затем прогулка в мокрой одежде по ветру дали знать о себе. Но температура была невысокой, и Есипов знал, что к вечеру все пройдет. Его закаленный организм справится с болезнью в самом ее зародыше. Но утром не встал, решил к тому же и выспаться. Повторно проснулся от легкого стука в дверь. Николай посмотрел на часы. Ого! 10.20. Зато и чувствовал себя практически здоровым. Стук повторился, тихий, осторожный. Так Владимир не стучал, да и Марина тоже. Кто же тогда пожаловал в гости к майору?
Одевшись в спортивный костюм, он прошел в сени, скинул крючок и распахнул дверь.
На крыльце стоял Валера. Вот уж кого не ожидал увидеть у себя, по крайней мере сегодня, так это сына Ольги. Мальчик держал в руках сверток, от которого распространялся вкусный аромат чего-то печеного.
— Здравствуйте, дядя Коля!
— Здравствуй, Валера!
— Мама с утра пироги испекла вкусные, с яблоками и капустой, велела вам отнести!
— Да? Спасибо! Ну, проходи, гостем будешь. Только извини, у меня в хате раздрай полнейший, сам понимаешь, вернулся недавно… и ремонт только собрался делать.
Валере польстило, что сосед, ставший для него после вчерашних событий непререкаемым авторитетом, разговаривает с ним, как со взрослым. Он прошел в зал. Передал сверток:
— Возьмите! Мама просила еще узнать, как ваше здоровье?
— Мое-то в норме! Как ты?
— Тоже нормально! Температуры нет, кашля тоже, горло не болит.
— Испугался вчера?
— Не успел. А потом вообще ничего не помню, до того, как очнулся у вас на руках. Мама говорит, вы спасли мне жизнь!
Николай присел перед парнем:
— Знаешь, Валера, открою тебе один житейский секрет: женщины иногда преувеличивают. Особенно в том, что касается безопасности своих детей. Да, я помог тебе, но так поступил бы любой мужчина, который оказался рядом.
Валера задумался, потом проговорил:
— Не уверен…
— Почему?
— Вот дядя Петя, тот, что напротив, за ветлой со злой старухой живет, только бы радовался, если бы я утонул.
Есипов нахмурился:
— Какой такой дядя Петя? И почему он радовался бы твоей гибели?
— А он говорил об этом, когда приходил к нам.
Мальчик вздохнул:
— Сегодня опять, наверное, придет!
Николай был крайне удивлен:
— Постой, постой, Валера. Когда и зачем он приходил к вам?
Мальчик объяснил: