И вот тогда наступила одна из тех минут, какие потом еще не раз повторятся и о которых я всегда буду вспоминать с безграничным сожалением и чувством вины. Я бы мог запросто ускорить отбытие семейства, но сделал нечто обратное. Супруги Росситер, с кем за весь вечер я перекинулся лишь парой слов, только что закончили обзор юношеских подвигов Родерика; подавая мисс Дабни лимонад, я задал им какой-то нелепый вопрос, что-то вроде: «И как это воспринял полковник?», чем спровоцировал очередную порцию долгих воспоминаний. Меня жгло бессмысленное ребяческое желание напакостить Бейкер-Хайду, и я злорадно отметил, как вытянулась его физиономия.
Господи, лучше бы я этого не делал, ибо с маленькой Джиллиан произошло несчастье.
С самого начала она весьма занудливо изображала, что боится Плута: всякий раз как дружелюбный пес, слонявшийся по комнате, оказывался возле нее, девчонка наигранно пряталась за мамину юбку. Однако потом она сменила курс и стала сама приставать к собаке. Наверное, музыкальные экзерсисы мистера Морли растревожили пса, и он спрятался за оконной шторой. Девочка достала его и там: сев на скамеечку, она опасливо гладила его по башке и приговаривала: «Хорошая собака… Ты очень хорошая собака… Ты храбрая собака…» — и прочую ерунду. Иногда из-за шторы торчала лишь ее попка, и мать, беспокоясь, что пес ее цапнет, предупредила:
— Джиллиан, осторожнее, дорогая!
Каролина тихонько фыркнула, ибо опасность была лишь в том, что нескончаемое сюсюканье и похлопывание по голове до смерти уморят благодушнейшего из псов. На пару с миссис Бейкер-Хайд она то и дело взглядывала на девочку и собаку; временами писклявый голосок привлекал внимание Хелен Десмонд, мисс Дабни или кого-нибудь из Росситеров. Я и сам посматривал в ту сторону. Пожалуй, лишь Бетти не пасла Джиллиан. Разнеся тосты, она встала у дверей и опустила взгляд долу, как учили. Но вот что странно: именно в ту секунду, когда все произошло, на девочку никто не смотрел.
Мы только услышали неистовый лай и перекрывший его пронзительный вскрик, который тотчас перешел в тихий булькающий вой (вся эта жуть и сейчас звучит в моей голове). Думаю, бедный пес перепугался не меньше нашего: взбаламутив штору, он выскочил из-под окна, чем на мгновенье отвлек наше внимание. Потом кто-то из женщин, не помню кто, истошно вскрикнул, и чей-то голос — мистера Бейкер-Хайда или его шурина — завопил:
— Боже! Джиллиан!
Они бросились к окну, один из них зацепился за ковер и чуть не грохнулся. Звякнул разбившийся стакан — впопыхах кто-то поставил его на край каминной полки, и он свалился в очаг. Сгрудившиеся гости на секунду закрыли от меня Джиллиан, я видел только ее голенькую окровавленную руку и подумал (наверное, из-за разбившегося стакана), что лопнуло оконное стекло, которое порезало девочку и, возможно, собаку. Диана растолкала людей и, взглянув на дочь, завизжала. Вот тогда и я увидел всю картину: кровь шла не из руки, а из рваных лоскутьев, в которые превратились щека и губа девочки. Плут ее укусил.
Белый как мел, несчастный ребенок оцепенел от шока. Дрожащие пальца Питера растерянно метались возле лица девочки, не решаясь прикоснуться к ране. Не помню, как я оказался рядом с ним — наверное, сработал профессиональный инстинкт. Я помог Питеру уложить Джиллиан на диван; все совали свои носовые платки, кружевной вышитый платок Хелен Десмонд моментально стал алым. Я, как мог, старался остановить кровь, чтобы разглядеть повреждения, но это было непросто. Подобные раны, особенно у ребенка, всегда выглядят страшнее, чем они есть, однако я сразу понял, что укус скверный.
— Боже! — повторял Питер Бейкер-Хайд, хватая дочь за руки; Диана рыдала. Мы все перемазались кровью, ярко и страшно блестевшей под светом люстры. — Боже мой! Вы только гляньте!.. — Он растерянно чиркнул рукой по волосам. — Как это произошло? Почему никто… Господи, как это случилось?
— Теперь это не важно, — тихо сказал я. Зажимая платком рану, я спешно обдумывал план действий.
— Вы посмотрите…
— Она в шоке, но угрозы для жизни нет. Придется наложить швы, довольно много. И чем скорее, тем лучше.
— Швы? — дико посмотрел на меня Питер. Наверное, забыл, что я врач.
— В машине мой саквояж. Мистер Десмонд, вас не затруднит…
— Да, конечно, — пролепетал Билл Десмонд и выскочил из комнаты.
Я подозвал Бетти, которая вовсе не стремилась в первые ряды, а испуганно жалась сзади и была бледна, почти как Джиллиан. Я велел ей вскипятить чайник и принести в кухню одеяла и подушку. Диана неловко прижимала к лицу дочери скомканные платки, ее так колотило, что было слышно, как звякают браслеты. Я осторожно взял девочку на руки и даже сквозь одежду почувствовал, как сильно ее знобит. Темные глаза ее ничего не выражали, лоб был в испарине.
— Отнесем ее в кухню, — сказал я.
— Зачем? — вскинулся Питер.
— Понадобится вода.
Лишь теперь он понял.
— Вы что, хотите прямо здесь? Вы спятили! Надо в больницу… или амбулаторию… Где телефон?
— До ближайшей больницы девять миль, а до моей амбулатории не меньше пяти. Поверьте, с такой раной да в такую ночь не стоит трястись по дорогам. Чем скорее зашить, тем лучше. Девочка теряет кровь.
— Ради бога, не мешай ему, Питер! — Миссис Бейкер-Хайд опять заплакала.
— Верно, пусть доктор Фарадей сделает, что нужно, — сказала миссис Айрес, коснувшись его руки.
Бейкер-Хайд отвернулся и грубо отдернул руку, но я был слишком занят девочкой, чтобы придать этому значение. Тогда же произошло еще кое-что, не задержавшее моего внимания, но позже, вспоминая это маленькое событие, я понял, что оно задало тон всем последующим. На пороге комнаты ждал Билл Десмонд, вернувшийся с моим саквояжем, его жена и миссис Айрес провожали меня встревоженными взглядами, а миссис Росситер и мисс Дабни растерянно выуживали из камина осколки стакана. По неосторожности вековуха довольно сильно порезалась, добавив свежих пятен на заляпанный кровью ковер. В спину мне дышал мистер Бейкер-Хайд, а за ним топал его шурин, который вдруг заметил Плута, сжавшегося под столом. Выругавшись, мистер Морли со всей силы пнул собаку, и та взвизгнула. Думаю, придурок сильно удивился, когда стрелой налетевшая Каролина его оттолкнула.
— Вы что?! — крикнула она. Я помню ее голос: напряженный, пронзительный и совсем чужой.
— Может, вы не заметили? — Мистер Морли одернул пиджак. — Ваша сволочная собака отгрызла моей племяннице пол-лица!
— Так не усугубляйте! — Присев на корточки, Каролина прижала к себе собаку. — Вы его пугаете!
— Я бы его еще не так испугал! Какого черта он у вас шляется, когда тут дети? Его на цепи надо держать!
— Он не тронет, если его не дразнить.
Мистер Морли шагнул к двери, но остановился:
— Это что еще за намеки?
— Вы можете не орать? — покачала головой Каролина.
— Что? Вы видели, что он натворил?