Book.

— Слушай, если уж делать, так делать, — сказала она, достав кипу старых грампластинок. — Я давно хотела их разобрать. Давай вместе посмотрим и решим, что можно выбросить. Наверняка тут в основном хлам.

Поначалу она просто хотела отвлечь мать, чтобы та не моталась по комнате. Но в кипу пластинок затесались ноты, концертные и театральные программки, меню и приглашения на обеды, датированные первыми годами материного замужества и ее собственного детства. Целый час Каролина и миссис Айрес ахали над обнаруженными вещицами. Там были приобретения полковника и старые танцевальные мелодии, собранные Родом. Миссис Айрес отыскала оперу Моцарта, которую впервые слушала в свой медовый месяц в 1912 году.

— Я помню свое платье! — Она опустила конверт на колени, взгляд ее стал мечтательным. — Голубой шифон, оборчатый рукав-фишю. Мы с Сисси спорили, кому достанется это платье. В нем будто паришь. В восемнадцать лет все парят, а мы были совсем девчонки… Твой отец был в смокинге и с тростью! Он подвернул лодыжку, когда соскакивал с лошади. Пустячное растяжение, но недели две он ходил с тростью — интересничал. Он сам был мальчишка — двадцать два года, моложе, чем сейчас Родерик…

Мысль о сыне ее опечалила, взор ее затуманился. Каролина мягко забрала у нее пластинку и поставила на патефон. Совершенно стертая игла заскользила по шеллаку старого диска; вначале слышались только шипенье и треск, но потом чуть хаотично грянул оркестр. Голос певицы пробился сквозь его звуки и воспарил, «точно хрупкое прекрасное существо, вырвавшееся из колючек», рассказывала Каролина.

Возникли удивительно трогательные минуты. Стоял пасмурный, дождливый день, в зале было сумрачно, но романтический свет камина и урчавших обогревателей словно вернул комнате былую красоту вопреки повисшим обоям и просевшему потолку. Миссис Айрес улыбалась, взгляд ее помягчел, пальцы тихонько шевелились в такт музыке. Даже миссис Бэйзли и Бетти прониклись благоговением. Двигаясь бесшумно, точно в пантомиме, они укрывали ковер половиками и осторожно снимали зеркала со стен.

Ария закончилась. Игла раз за разом постукивала в последней канавке диска. Каролина подняла звукосниматель; наступившую тишину нарушал только размеренный звук капель, из трещин в потолке падавших в расставленные ведра и тазы. Миссис Айрес щурилась, будто очнувшись от сна. Дабы развеять грусть, Каролина поставила разбитную эстрадную песенку, под которую в детстве они с Родериком маршировали.

— Ох, свезет девчонке, что влюбится в солдата! — напевала она. — Девушки, где вы?

Оживившиеся служанки двигались в ритме музыки.

— Вот славная песенка! — одобрила миссис Бэйзли.

— Вам нравится? — откликнулась Каролина. — Мне тоже. Только не говорите, что Веста Тилли [21] пела ее в ваш медовый месяц.

— Какой еще медовый месяц? — скривилась миссис Бэйзли. — Его не было вовсе. Только ночь у сестры в Ившеме. Они с мужем легли с детьми, чтобы освободить комнату для нас с мистером Бэйзли. А затем мы прямиком отправились в дом свекрови, где у нас не было даже своей кровати… девять лет, пока старуха не померла.

— Господи! — ахнула Каролина. — Бедный мистер Бэйзли!

— Ничего, он не жаловался. Держал у себя бутылку рома и горшочек черной патоки. На ночь скармливал мамаше столовую ложку того и другого, и та дрыхла без задних ног… Бетти, дай-ка мне ту жестянку… вот умничка!

Каролина рассмеялась и заглянула в коробку, которую Бетти передала миссис Бэйзли. Там лежали знакомые с детства узкие мешочки с песком, прозванные змеюками, — ими прокладывали щели, спасаясь от сквозняков. С ностальгической грустью Каролина смотрела, как служанка укладывает мешочки на подоконники и в проемы между рамами. Один она взяла и рассеянно вертела в руках, разбирая пластинки и бумаги.

Через пару минут миссис Бэйзли досадливо крякнула и попросила Бетти подать ей воду и тряпку. Каролина машинально обернулась к окну. Стоя на коленях, служанки хмурились и поочередно терли какое-то пятно на дубовой панели.

— Что там, миссис Бэйзли? — без особого интереса спросила Каролина.

— Да вот, сама не понимаю, мисс. Видать, намазала девчушка, которую покусали.

Сердце Каролины екнуло. Она вспомнила, что именно в этой оконной нише сидела Джиллиан Бейкер-Хайд, когда Плут ее тяпнул. Половицы и дубовая панель были сильно забрызганы кровью, но их тогда же отмыли вместе с ковром и диваном. Видимо, какое-то пятнышко осталось незамеченным.

Однако что-то в голосе и поведении миссис Бэйзли настораживало. Выпустив из рук мешочек, Каролина подошла к окну.

— Что там? — спросила миссис Айрес.

— Не знаю, какой-нибудь пустяк.

Миссис Бэйзли и Бетти посторонились. На панели Каролина увидела не пятно, а детские каракули — беспорядочные буквы «с», небрежно выведенные торопливым карандашом. Выглядело это вот как:

— Господи! — прошептала Каролина. — Значит, дразнить собаку ей было мало!.. Извините. — Она заметила взгляд миссис Бэйзли. — Я бы что угодно отдала, лишь бы с девочкой ничего не случилось. Наверное, у нее был карандаш. Или стащила наш. Полагаю, это ее работа? Думаешь, накорябали недавно?

Последний вопрос адресовался миссис Айрес, которая тоже подошла к окну. Вид у нее был странный: казалось, она испугана, однако ее тянет потрогать каракули.

Миссис Бэйзли отжала тряпку и вновь принялась тереть буквы.

— Не знаю, давно они тут или нет, но прям будто въелись! — отдуваясь, проговорила она. — Когда мы прибирались перед вечеринкой, их здесь не было, правда, Бетти?

Девушка испуганно взглянула на Каролину:

— По-моему, нет, мисс.

— Точно не было, — сказала миссис Бэйзли. — Я сама тут каждый дюйм облазала, а Бетти чистила ковер.

— Значит, напроказил ребенок, — вздохнула Каролина. — Очень скверно с его стороны. Вы уж постарайтесь оттереть, ладно?

— Я и так стараюсь! — вознегодовала миссис Бэйзли. — Только вот что я вам скажу: если это карандаш, то я китайский император. Не отдерешь.

— Может, тушь или пастель?

— Не знаю. Прям кажется, буквы проступили изнутри.

— Изнутри? — испуганно повторила Каролина.

Удивленная ее тоном, миссис Бэйзли задержала на ней взгляд, затем посмотрела на часы и прицокнула языком:

— Через десять минут мне шабашить. Бетти, я пойду, а ты попробуй содой. Только смотри не шибко, а то пузыри вздуются…

Миссис Айрес отвернулась. О каракулях она ничего не сказала, но как-то сникла, будто неожиданное напоминание о злосчастном приеме бесповоротно заклеймило день печалью. Сославшись на усталость, она пахоруко собрала свои вещицы и ушла к себе наверх. Каролина тоже решила покинуть зал, окончательно утративший свою прелесть. С коробкой предназначенных на выброс пластинок она последовала за матерью, только раз оглянувшись на панель под окном, где неизгладимые каракули извивались, точно маленькие угри.